Мой телефон вибрирует, и я достаю его из сумки.

ТОМАС: Скажи Ноксу, чтобы взял трубку. У нас проблема.

Я протягиваю телефон и показываю Ноксу сообщение.

— Я выключил телефон, когда мы были в больнице, — поясняет он, копаясь в своем кармане. Он включает его, и улыбка сменяется хмурым выражением лица, когда он начинает читать сообщения.

— Что там? —  спрашиваю я.

Он качает головой не в состоянии посмотреть на меня и засовывает телефон обратно в джинсы.

— Ничего.

— Очевидно, что-то. Ты выглядишь так, будто тебе сказали, что тур отменили или нечто подобное.

— Это не важно.

— Тогда скажи мне, — настаиваю я.

— Один из моих крупнейших спонсоров сегодня расторг свой контракт со мной.

— Что? Кто?

— Netphase.

Netphase — новая перспективная сотовая сеть, которая зарабатывает миллионы на привлечении в рекламу знаменитостей.

— Но разве это не контракт на почти миллион долларов?

Он кивает и пренебрежительно приподнимает плечи.

— Не такое уж и большое дело Им же хуже.

— Это большое дело. Ты только что потерял миллион долларов из-за меня.

— У меня куча денег. Все нормально.

Я снимаю блокировку на своем телефоне.

— Я сейчас же позвоню Томасу и скажу, чтобы он уладил это. — Рычу я. — А еще лучше я сама позвоню в Netphase и выскажу все, что думаю.

Он выхватывает телефон у меня из руки.

— Не надо. Все кончено, — вздыхает он. — Сегодня был хороший день, давай не позволим этой новости его испортить. Я потерял немного денег, ну и что? Бывает.

Я откидываюсь на спинку сиденья и киваю, несмотря на то, что чувство вины разгорается все сильнее. Как он может считать меня солнышком, если я только что обошлась ему в миллион долларов?

Нокс

Я потираю затекшую шею, бредя в спальню за Либби. Я сдерживаю слова, которые собирался сказать. Озвучить их означает, что пришло время встретить реальность лицом к лицу, а на данный момент реальность для меня — не самый лучший друг.

—  Вот она, — шепотом говорю я. — Наша последняя ночь вместе.

Уже поздно, за полночь, и я выжат после сегодняшнего шоу. Мои ноги просто убивают меня. Тело чертовски болит. Но я лягу спать как можно позже, чтобы насладиться нашим временем вместе, и ничто не сможет меня остановить. Я пытался убедить ее перенести сегодняшнее шоу, но она не согласилась.

Типичная Либби — ставит мою карьеру и свои обязанности превыше всего.

Она улетает утром домой. Печаль пронизывает меня насквозь, пока думаю о том, что ее не будет рядом во время пробуждения или что она не будет ждать меня с бутылкой воды в руке возле сцены после окончания шоу. Те мелочи, к которым я стал привыкать, скоро закончатся.

Это станет для меня тяжелым ударом.

Я не хочу, чтобы она уезжала, но с моей стороны эгоистично просить ее бросить учебу и отказаться от мечты. Она думает тоже самое и не просит меня отдохнуть от моих гастролей и музыки.

Мы застряли между молотом и наковальней — заботимся друг о друге слишком сильно, чтобы позволить другому пропустить нечто настолько важное для нас, даже если это значит, что мы разобьем наши сердца в процессе.

Сейчас неподходящее время.

А время так чертовски важно в отношениях. Над нами словно тучи сгущаются, жизнь бросает вызовы, которые либо укрепят нашу любовь или уничтожат ее. Нам остается только надеяться, что мы найдем путь к солнцу.

Либби бросает свою сумку и скидывает сандалии, когда я включаю свет.

—  Клянусь, мне кажется, что время пролетело незаметно, хотя столько всего произошло. — Она замолкает, сморщивая свой прекрасный носик. — Если это имеет смысл?

—  Имеет, и я бы ни за что не стал его менять.

Мы проехали тысячи миль вместе, прошли через взлеты и падения, и после каждого из них наши чувства становились сильнее. Две недели прошли со схватки с ее бывшим и хреновой реакции, последовавшей после. Я вижу, что она продолжает себя винить, даже когда она обманывает, что это не так.

—  Я тоже, — она улыбается. — Эти месяцы в турне были самыми приятными в моей жизни. Я никогда их не забуду. — Она поднимает запястье, чтобы посмотреть на часы. — У нас осталось восемь часов, прежде мне придется уехать. И я бы не хотела тихо уходить.

Она наклоняется, берется за подол платья и стягивает его через голову, оказываясь передо мной только в черных кружевных трусиках и таком же лифчике. И я облизываюсь от такого вида.

Я бросаюсь к ней, чуть ли не запинаясь о свои ноги.

—  Буквально. Будет так громко, как не было никогда прежде, солнышко.

Я сжимаю застежку ее лифчика пальцами, расстегиваю его и упиваюсь видом ее упругой груди. Я неторопливо наслаждаюсь ей, пробую каждый сосок, провожу языком вокруг, а затем усердно посасываю вершины.

Румянец появляется на ее щеках. Наше дыхание замедляется, когда я аккуратно укладываю Либби на кровать и начинаю покрывать поцелуями ее грудь и живот. Мне бы хотелось, чтобы время останавливалось каждый раз, когда мои губы прикасаются к ее мягкой коже.

Я не хочу терять эту женщину, которая изменила мою жизнь во многих отношениях. Она заставила меня захотеть стать лучше.

Ее ноги раздвигаются, как только я достигаю ее бедер, и она дрожит, когда я провожу пальцами по развилке, чувствуя, как сильно она намокла для меня. Я ласкаю ее, наслаждаясь ею, пока она всхлипывает подо мной и безостановочно умоляет меня взять ее.

Я сосредотачиваюсь на ее удовольствии, игнорируя протесты, и погружаю язык еще глубже. Она напрягается, когда я добавляю пальцы, работая над ней, играя с ней, пока она не выгибает спину, вдавливая себя в мои губы.

Черт. Я мог бы целую вечность ласкать ее киску.

Я поднимаюсь и вижу, как она начинает восстанавливать дыхание

—  Моя очередь, — поднимаясь, шепчет она.

Я хмыкаю, когда она толкает меня на спину и тут же стягивает мою футболку. В комнате становится жарко, пока она, приоткрыв рот, начинает оставлять поцелуи на моей груди, обводит языком вокруг моих сосков и прикусывает их. Я вздрагиваю, стоит ей расстегнуть мои штаны, чтобы просто стянуть их вниз и обхватить губами мой член.

Мои требовательные пальцы погружаются в ее волосы, направляя ее так, как мне нравится. Она останавливается прямо перед тем, как я готов кончить. Она прекрасно изучила мое тело.

Либби облизывает губы, а затем вытирает рот тыльной стороной ладони и, улыбаясь, смотрит на меня сверху вниз.

—  Я хочу, чтобы ты был сверху, — говорит она.

—  Как ты любишь, — бормочу я. Как и я.

—  Покажи мне, как сильно я тебя возбуждаю. Будь главным.

Она улыбается все то время, пока стягивает с моих колен штаны и скидывает их с кровати. А затем забирается под меня. Мое тело нависает над ней. Я надеваю презерватив прежде, чем приставить член к ее влажному входу.

Все кажется идеальным, когда я вхожу в нее.

Я покачиваю бедрами, и она со стоном движется навстречу моим толчкам.

—  Да, — шепчет она. — Ты всегда точно знаешь, как мне нравится.

—  Черт, детка, — выдыхаю я, замедляясь. — Ты чертовски хороша. Нет ничего лучше этого.

Я переплетаю наши ладони, вдавливая их в жесткий матрас, и снова вхожу в нее. Мы не торопимся, отдавая друг другу все, что есть. Мы прощаемся.

Она приподнимает свою попку, и я устраиваю ее ноги у себя на плечах, чтобы войти глубже в женщину, которой я одержим. Я не отвожу взгляд от завораживающего вида на нее, пока она не вскрикивает от удовольствия.

Через три толчка я вздрагиваю, кончая.

—  Я люблю тебя, — признаюсь я, глядя на нее сверху вниз и восстанавливая дыхание.

Эти слова вертелись на кончике языка уже давно, но я сдерживался и не произносил их, опасаясь, что отпугну ее.

В комнате воцаряется тишина, и похоже, что мое признание испортило момент. Во мне кричит сигнал тревоги, когда она смотрит на потолок, избегая моего взгляда.

Я добил ее оргазмом, а затем ударил в лицо любовными признаниями.