Мне никогда не снятся мужчины. Мне снятся только кошмары о монстрах — или, скорее, об одном монстре.

— Ты хоть понимаешь, как прекрасно сейчас выглядишь, belle — красавица? Ты полностью распластана и готова к захвату.

Мои щеки пылают, но не из-за смущения, того, как я выгляжу.

Он назвал меня красивой.

Он думает, что я красивая.

Почему, черт возьми, мое сердце замирает из-за этого? Я не хочу, чтобы Ронан думал, что я красивая. Мне на это наплевать.

...верно?

Он опускается на колени перед кроватью и раздвигает мои ноги. Я ахаю, когда юбка задирается до талии, обнажая хлопчатобумажное нижнее белье.

— Ох, вы только посмотрите на это. — он проводит средним пальцем по моим складкам поверх ткани.

Я пытаюсь сжать бедра, но он раздвигает их, заставляя взвизгнуть.

— Ты мокрая и готова немного покувыркаться.

— Прекрати говорить такие вещи, — бормочу я.

— Например, какие? — он дразнит мой вход через ткань, и я выгибаю спину. — Например, как сильно я собираюсь трахнуть тебя, пока все не услышат, как ты умоляешь о большем? Как громко я заставлю тебя кричать, когда ты кончишь?

Если раньше мои щеки были красными, то сейчас они, должно быть, стали пунцовыми. Никогда в своей жизни я не думала, что меня так жестоко доведут до крайности или что меня так сильно заведут грязные разговоры.

Ронан зацепляет пальцами по обе стороны от моего нижнего белья и стягивает их одним движением.

— Держи руки на простыне. — он говорит так повелительно, что по спине пробегает дрожь. — Если не послушаешься, я остановлюсь.

Прежде чем я успеваю спросить, что он прекратит, его лицо исчезает у меня между ног, и он проводит языком от моего клитора вниз. Моя спина выгибается над кроватью от простого прикосновения.

— Господи Иисусе, мать твою, — выдыхаю я.

— Не он. — он появляется, облизывая губы, как лев, собирающийся приступить к еде. — А я.

А затем вновь быстро и жестко прижимается к моим складкам. Как будто этого недостаточно, чтобы свести меня с ума, его язык с намеком входит и выходит из меня, трахает меня, пожирает меня.

— Ты такая восхитительная, belle — красавица. Я мог бы есть тебя весь день напролет.

Тысячи мурашек пробегают по позвоночнику. Я тянусь к его волосам, нуждаясь в контакте, нуждаясь в том, чтобы мучить его так же сильно, как он владеет мной. Я близка, так близка к той волне, которую почувствовала, когда он мучил мои соски в клубе.

Волну, которую может принести только он.

Ни один оргазм, который я дарила себе, не приносил такого удовлетворения, как в тот раз — даже когда я представляю, как он это делает.

В тот момент, когда я хватаю его за волосы, его язык покидает мои складки.

Я хнычу от потери контакта.

— Ч-что? Почему...?

Я даже не могу говорить как нормальный человек.

— Я же сказал тебе, что остановлюсь, если ты не будешь держать руки на простынях.

Я отпускаю его гриву волос и хлопаю руками по обе стороны от себя, тяжело дыша, как будто я бежала вверх по склону.

— Я буду хорошей.

Его глаза темнеют от непонятных эмоций. Это похоже на то, как насыщенный коричневый цвет хочет стать черным, мощным и диким от ярости.

Возможно, я не понимаю эмоций, стоящих за этим изменением, но я знаю, что что-то его каким-то образом задело.

— Повтори.

Он говорит тихо, прижимаясь к моей сердцевине, и я чувствую вибрации на своей чувствительной коже.

— Я... я буду хорошей, — шепчу я.

Это все, что для этого нужно.

Он проводит языком по моему сверхчувствительному клитору, и кажется, что он никогда не останавливался.

Как будто он способен сбросить меня с обрыва, даже не пытаясь. Это моя фантазия, и все же он разбивает ее, разрушает, лепит так, что она почти его, а не моя.

И в каком-то смысле она даже лучше, чем моя оригинальная.

Моя спина резко выпрямляется, когда он вырывает из меня сильный оргазм. Крошечные мурашки ползут по позвоночнику, а затем взрываются по всей коже. Это не мой первый оргазм, но кажется, что первый; он сильнее и завладевает мной целиком.

Точно так же, как тот, кто вытащил это из меня.

Я прячу лицо в подушку, заглушая звук. Все звучит как приглушенный крик, который можно услышать в темных переулках поздно ночью.

Я все еще испытываю оргазм, когда резкий шлепок обрушивается на мою киску. Вскрикивая, мои глаза распахиваются. Я недоверчиво смотрю, как лицо Ронана появляется у меня между ног.

— Почему... почему ты это сделал?

Я тяжело дышу от боли, смешанной с мучительным удовольствием.

— Не скрывай свои крики снова, или это будет не просто моя ладонь на твоей киске. Давай попробуем еще раз, и на этот раз кричи.

Он раздвигает мои ноги, широко растягивая меня, прежде чем его губы возвращаются к моему набухшему клитору. Он даже не утруждает себя замедлиться. Это может быть потому, что я никогда в жизни не была так возбуждена, или может из-за его безумно быстрого темпа.

Это может быть и то, и другое.

На этот раз волна обрушивается на меня сильнее и гораздо быстрее.

Я кричу, голова откидывается назад, а глаза закрываются.

— Ронан... Ох, Ронан...

— Верно. Я. — он покусывает мой измученный клитор. — Только я.

Я корчусь на кровати, впиваясь ногтями в простыню, не в силах ни молчать, ни успокоиться.

Он превращает меня в кого-то, кого даже я не узнаю.

— Ронан...

— Чего ты хочешь, belle — красавица? — он говорит напротив меня, вибрация его голоса сводит меня с ума. — Быть может, ты получишь вдохновение после очередного оргазма. — он облизывает меня сверху донизу, и я дрожу. — Я все еще не могу насытиться тобой.

— Я-я... я...

— Что?

— Больно.

— И что?

Он появляется у меня между ног и с намеком облизывает губы.

Тот факт, что он слизывает меня с себя, должен быть отвратительным, но это не так.

Черт, почему нет?

— Знаешь, это должно меня остановить. Так было в прошлом. Я не причиняю девушкам боль — я занимаюсь с ними гребаной любовью, но не с тобой, belle — красавица. Я хочу трахнуть тебя, как маленькую грязную шлюшку.

Эти слова должны были бы оскорбить меня, но они делают меня мокрой. Почему мне нравится, как это звучит на его губах.

— Тебе нравится быть моей для использования. — он крепче сжимает мое бедро. — Разве нет?

Он забирается на меня сверху, по пути щелкая по моему измученному соску, прежде чем схватить меня, приподнимая так, чтобы я наполовину села, и обрушивается на губы.

В отличие от другого раза, он не останавливается, не замедляется. Он вторгается в меня, покоряет меня, и, самое главное, он на мой вкус: слегка сладкий, очень грязный.

Я никогда раньше не целовалась. Мне нравилось быстро заканчивать это, а поцелуи только мешали. Любая форма близости мешала.

Тот факт, что я не могу насытиться поцелуем Ронана, должен настораживать — и это так.

Кажется, я просто не могу насытиться.

Недостаточно поцелуев, недостаточно прикосновений.

Этого просто недостаточно.

Я жажду большего.

Гораздо большего.

— Ты на вкус как чертов грех. — он дышит мне в лицо. — Но знаешь, что будет вкуснее?

Я качаю головой, едва в состоянии сосредоточиться.

— Моя сперма в твоем горле.

— Моя сперма в твоем горле.

Я, должно быть, сошла с ума, потому что в тот момент, когда он произносит эти слова, я почти стону.

Возможно, потому что раньше меня почти не волновало, правильно это или неправильно. Возможно, потому что я как-то надеялась на это.

В любом случае, его слова разжигают во мне яростный прилив желания.

Ронан хватает меня за руку и разворачивает так, что я падаю перед кроватью. Точно так же, как он опустился на колени, чтобы съесть меня, я теперь стою на коленях, мои соски пульсируют, киска болит, а тонкая юбка все еще обмотана вокруг талии, испорченная его пальцами и моим собственным возбуждением.