Я покачал головой.
— Нет, наверное не плохо. Но я уже привык жить, рвя жилы на пути к невозможной цели. Когда я ещё не был даже Нейрагу, я решил убить Палема. Когда не имел ни одной Сущности, поклялся убить Руйгу. И сейчас, одолев аватаров восьмёрки Амалы, я почувствовал, что цель слишком близка, что ещё немного — и я начну замедляться. А, замедлившись, я рано или поздно упаду в пучину заурядности.
— Ты — МАЙИГУ С СОБСТВЕННЫМ ЗАКОНОМ!!! — воскликнул Кримзон. — Какая, к чёрту, заурядность⁈
— Для меня заурядность не в том, чтобы не быть лучшим, а в смирении с тем, что не можешь стать ещё лучше. Я нашёл путь к Закону и вступил на него именно потому, что у меня постоянно свербело в одном месте, потому что я не мог не думать о том, на что я могу быть способен, если буду делать ещё больше, чем делаю сейчас. Если я прекращу стремиться к чему-то невероятному, кто знает, какие невероятные возможности я упущу?
— Философ хренов, — буркнул аватар Руйгу Тейи. — А ничего, что последствия твоей великой философии разгребать нам всем, а не только тебе?
— Вы выбрали следовать за мной сами, — пожал я плечами. — Никто не тянул. Так что ныть запрещается. К тому же у меня есть как видение того, что будет дальше, так и план наших действий. И, разумеется, на растерзание этим ублюдкам я никого не оставлю.
Кримзон, немного помолчав, тяжело вздохнул, а потом, глянув на меня, задорно усмехнулся.
— Ох, надеюсь на это, Тим! С этого момента ситуация окончательно переходит на уровень, где даже моя сила Руйгу уже ничего не решает. Но я в любом случае всегда буду за тебя, и помогу, чем смогу.
— Я в курсе, — кивнул я. — План у меня такой…
Через полчаса от войск коалиции не осталось и следа. А через пару дней Единство сотрясла величайшая сенсация за сотни, если не тысячи лет.
Майигу с силой Закона. Неполноценного и несовершенного, это Кирхкракх и остальные тоже смогли учуять, но всё-таки ЗАКОНА!
Высшие Сущности по сравнению с этим были чем-то бессмысленным. А их обладатели, возможно впервые с момента достижения этого уровня, ощутили себя слабыми и ненужными.
Ещё больше обостряло ситуацию то, что я относился к независимой и очень маленькой в масштабах Единства силе. Тейя была совсем юным и слабым миром, к тому же не присягнувшим на верность ни одному Байгу. Тарсия, хотя и успела неплохо разрастись за последние годы, по сравнению с гигантскими империями, принадлежавшими крупнейшим кланам, была лишь пятнышком на карте.
Для главных игроков политической арены Единства не было разницы между этим и ситуацией, если бы я был буквально один-одинёшенек. Фактически, теперь уже Тейя и Тарсия рассматривались как придатки ко мне, а не наоборот.
А это значило, что, с одной стороны, сейчас было идеальное время, чтобы меня уничтожить, а с другой — лучший момент для заключения со мной союза. И выбрать один из двух вариантов надо было поскорее.
Те, кто решил бы сохранить нейтралитет и просто наблюдать за ситуацией, в итоге неизбежно испытали бы на себе недовольство победителей. Либо тех, кто смог бы меня убить, либо тех, к кому я присоединился и с кем с тандеме стал непреодолимой силой.
Грубо говоря, каждая значимая сила Единства, чьи выборы не зависели от других, сейчас оказалась перед огромным столом для рулетки размером с целый мир. Красное — союз со мной, чёрное — моя смерть. И при любом раскладе рисковали абсолютно все.
Можно было повторить опыт со времени Форта тысячи висельников, когда после распространения новостей о моих четырёх Сущностях ко мне явились для переговоров Эргал, Амала и Тивальд.
Но я был почти уверен, и Кримзон эту мысль поддержал, что на этот раз Восемь Башен и правительство Единства не станут сразу вмешиваться. Они в этой огромной рулетке были за крупье, могли рассчитывать на прибыль при любом раскладе, и скорее вызвали бы всеобщее недовольство, если бы встали на чью-то сторону.
А без участия правительства пускать всё на самотёк было чревато крайне нежелательными и даже опасными последствиями. Ну, на самом деле я бы в принципе не стал бы начинать всё это представление, если бы не был готов править бал.
На третий день после моей встречи с представителями коалиции и через сутки после распространения новостей обо мне, по Единству разошлись новые слухи. О том, что Тим Тарс…
Выставляет себя на аукцион.
Связавшись с Эргло, я попросил его помочь с организацией и охраной, и сын Катриона охотно согласился.
В обмен на два из тех семи процентов доходов от Сада Мечтаний, что я должен был пожизненно получать в награду за зачистку Аллеи Кошмаров. Но, как по мне, это была небольшая плата за безопасность на мероприятии, куда я собирался пригласить представителей всех кланов Единства.
Да, именно так. Я не собирался ни стесняться, ни привередничать. Каждый из семисот пятнадцати кланов, представляющих семьсот пятнадцать подчинённых Катриону миров, получил приглашение на мероприятие.
В том числе и кланы омерзительной восьмёрки. Просто потому что почему бы и нет? Они бы всё равно не пришли, а лишний раз побесить Амалу мне было только в радость.
Также приглашения были посланы крупнейшим торговым группам, влиятельнейшим частным военным корпорациям, производственным гигантам — в общем счёте ещё две тысячи триста одиннадцать «билетов» на самое необычное мероприятие последнего тысячелетия.
Каждое приглашение было рассчитано на десять представителей, так что одних только участников аукциона предполагалось до тридцати тысяч. А ведь ещё были просто зрительские билеты, продажу которых незамедлительно открыли в Восьми Башнях и трёхсоттысячный тираж которых разошёлся меньше, чем за час, несмотря на заоблачные цены.
Для такого дела мне в безраздельное пользование на один вечер выделили Колизей Граккаты — одну из самых больших, и определённо самую известную в Единстве арену для проведения боёв.
Когда–то, только-только прибыв в Восемь Башен, я даже однажды успел на нём сразиться. Но теперь я был не одним из участников, а гвоздём программы и хозяином вечера.
Ещё день ушёл на техническую подготовку. Формат, выбранный мной для настолько особенного случая, тоже был не совсем стандартным, и нужно было дождаться, когда умельцы Восьми Башен разработают и произведут нужное количество вспомогательных устройств для аукциона.
И ещё два дня у меня ушло на решение второстепенных вопросов, накопившихся за время моего отсутствия в Тарсии. К тому же, хотя Эргал и пообещал, что на время аукциона моя страна будет под самой надёжной защитой из возможных, от греха подальше мы с Кримзоном всё-таки решили переправить большинство гражданских в Тейю.
И вот, наконец, вечер аукциона наступил.
Трибуны в Колизее были забиты под завязку. И не какими-то обычными зрителями.
Каждый, кто мог позволить себе билет на это представление, должен был быть как минимум триллионером. Даже самые дальние от арены места стоили несколько миллиардов пизау.
Причём многими при решении о покупке этих билетов руководило не столько праздное любопытство, сколько беспокойство о своём будущем. Итог этого аукциона мог повлиять на расстановку сил во всём Единстве, так что, чем раньше можно было получить актуальную информацию — тем лучше.
И подобная гнетущая атмосфера ощущения чего-то невероятно масштабного, надвигающегося на всех и каждого в этом Колизее и готового вот-вот обрушиться на головы, не давала зрителям расслабиться.
На меня, усевшегося посреди арены на заранее приготовленное кресло, смотрели сотни тысяч глаз. Кто-то с любопытством, кто-то с восхищением, кто-то со злобой. Большинство со страхом. Почти все — в абсолютной тишине.
И это было бы даже очень дискомфортно, если бы куда больше трибун меня интересовали ложи.
На огромном Колизее было более чем достаточно отдельных кабинок для размещения всех трёх тысяч групп особых гостей. Но, даже когда до указанного в пригласительных времени начала аукциона осталось всего пять минут, более пятисот лож ещё были пустыми.
