Вот только я не умер.

Более того, я, очевидно, вернулся с Аллеи Кошмаров, так что откладывать мою встречу с влюблёнными голубками было уже невозможно. О чём я и сказал Кримзону, договорившись, что он сначала вызовет в Тарсию Руби, чтобы мы с ней могли спокойно поговорить, а потом уже пригласит и Тарканда.

Также я наконец-то передал Колосья Семи Невидимостей Зеурлору, чтобы тот начал готовить эликсир, необходимый для успешного прохода в сокровищницу Семургдалиона.

Через пару дней пришли деньги, полученные через администрацию Колизея Граккаты за билеты. Четверть суммы суки всё-таки вычли в качестве добровольно-принудительного взноса на ремонт Колизея. Но тридцать квадриллионов пизау были всё же лучше, чем ничего.

В целом шумиха вокруг теракта продолжала длиться, но меня касалась больше косвенно. В основном обсуждали три вещи.

Первая: какая сторона всё-таки одержала верх: чёрная или красная? Но, как я и думал, в вышедшем где-то через неделю после инцидента официальном отчёте правительства было сказано, что аппаратура, регистрировавшая ставки, была слишком сильно повреждена, чтобы выудить из неё какую бы то ни было информацию.

В принципе это даже было почти правдой. В отчёте просто не упоминалось, да и не могло упоминаться, ведь это мы с Кримзоном тщательно скрывали, что существовал «дублирующий сервер», на который скидывались все данные, и который остался совершенно цел. Программисты-маги — маст хэв.

Вторая вещь: мог ли я сам организовать теракт, чтобы прервать процесс голосования и свести весь аукцион на нет? И в целом это была даже довольно логичная гипотеза, с учётом того, что я, хоть и пострадал, но не умер.

Но большинство глав сильнейших кланов прекрасно поняли, что напавшие были из другого скопления и, так как информация об этом тщательно скрывалась, подобные споры в разных СМИ быстро задавливались.

Для меня это было даже удобно. Можно было не волноваться о том, что мои недоброжелатели из «чёрного» лагеря используют эту тему, чтобы как-то меня подставить.

И, наконец, третья вещь, о которой шли пересуды едва ли не по всему Единству — это моя сила.

Хотя далеко не все могли, как я, ощутить, что диверсанты были людьми, а не Майигу, ведь они использовали мировую ауру, мощь из заклинаний была очевидна любому наблюдателю.

Остатки Колизея и зрителей могло с лёгкостью смести прочь одними только отголосками нашего боя, если бы не барьеры, выставленные вокруг выживших очухавшимися сильнейшими Майигу и аватарами. И при этом я, даже сильно пострадавший, сумел дать им достойный отпор и даже поймать одного из диверсантов.

Для тех, кто не обладал мощью хотя бы уровня Сущности, сложно было понять реальные масштабы такой мощи. Но считать до двадцати наверняка умели все. И в результате моя репутация, пробившая потолок ещё на моменте объявления аукциона, и вовсе устремилась в небеса.

Не сказать, при этом, что говорили обо мне только хорошее. Как и ожидалось, очень многие были скорее напуганы, думаю о том, что, используя эту мощь, я мог нанести Единству в десятки, сотни и тысячи раз больше вреда, чем было нанесено во время теракта.

Начало ходить немало разговоров о том, что я не должен оставаться «вольной птицей», что меня как минимум должны заставить присягнуть на верность Катриону. И уже вот эти темы мои противники из «чёрной» фракции активно поддерживали.

С другой стороны, «красные» тоже не сидели на попе ровно. В противовес напирали на то, что я уже зарекомендовал себя как борец с преступностью, а также остановил диверсантов, которые вполне могли убить как минимум половину выживших во взрыве до прибытия особых сил Восьми Башен.

Правда, в отличие от «чёрных», многие «красные» не стеснялись заявлять о своём выборе и ставке на аукционе, требуя от меня как минимум раскрытия секрета моей силы, обещанного за попадание в сотню самых щедрых.

Официально данные о ставках были уничтожены и потому нельзя было быть точно уверенным в том, кто какие ставки делал. Теоретически любой мог просто заявить: «Я поставил секстиллион на красное! Где мой секрет силы и мой вассал с силой Закона?» — и это никак не получилось бы проверить.

Так что от подобных требований можно было довольно легко обрёхиваться. Тем не менее, также было очевидно, что слишком сильно злить «красных» не стоило.

Во-первых, они могли сменить сторону из-за того, что моё к ним отношение оказалось не таким, как они ожидали. Но это меня не слишком волновало, так как подобных перебежчиков я в любом случае был меньше всего рад видеть в рядах своих союзников.

Однако во-вторых, мне по прежнему были необходимы связи в Единстве. Тарсия должна была продолжать развиваться, и те тридцать квадриллионов, что мы получили с билетов, в случае активных вложений могли закончиться за несколько лет. И тогда, если весь мир оказался настроен против меня, мою страну ждала бы жёсткая стагнация.

Когда Тарсия окрепла бы достаточно, чтобы поддерживать саму себя, на общественное мнение мне стало бы глубоко наплевать. Но пока что стоило как минимум следить за этим и, если возможно, не допускать слишком большого перевеса в сторону негатива.

Так что как минимум с реальной сотней самых щедрых участников аукциона я планировал в ближайшее время связаться в частном порядке, для передачи их «выигрыша».

И раскрывать секрет своей силы ради такого мне было даже не особо жалко. Как минимум потому, что повторить то же самое, просто имея соответствующую информацию, всё равно было едва ли возможно.

Однако прежде чем заняться всем этим, я, покинув Тарсию, отправился в далёкое путешествие на окраину Единства, в почти противоположную от Аллеи Кошмаров точку на карте.

Там, согласно расследованию Кримзона, обитал один из лучших мастеров Содружества, на которого я планировал возложить задачу по переплавке куска белой колонны во что-нибудь полезное.

Интересно, сможет ли хотя бы он понять, что это вообще такое?

Звали этого умельца Дарва, и он был так называемым свободным Руйгу. Хотя слово «свобода» в данном случае звучало скорее как издёвка.

Если по-простому, Руйгу мог передать права на свой мир другому, при этом оставшись мировым воплощением. Вот только основная часть его Закона оставалась в мире, над которым теперь властвовал другой.

Фактически, мир Руйгу становился чем-то вроде заложника и, если Руйгу был вынужден исполнять любые приказы нового хозяина его мира. Взамен же он получал возможность создать полноценное физическое тело, превосходящее по мощи любого аватара.

Это, на самом деле, даже близко нельзя было назвать достойной «компенсацией». Но не многие, оказавшись перед выбором между подчинением и смертью, готовы без колебаний выбрать смерть.

Около десятка (точное число было неизвестно никому) свободных Руйгу служили в качестве элитных гвардейцев Катриона. Если бы особые силы Восьми Башен не смогли справиться с диверсантами, к Колизею скорее всего был бы отправлен один из них.

И также существовало несколько свободных Руйгу вроде Дарвы, оставлять которым собственные миры Катрион посчитал излишним, но при этом жизни которых были более выгодны для Единства, чем смерти.

При этом иметь свободных Руйгу в подчинении кому либо, кроме Катриона, было строго запрещено, так что на баланс сил кланов они не влияли. Уже хотя бы это радовало.

Ну и, разумеется, было отлично, что Дарва выполнял не только заказы Катриона. Правда, было ещё неизвестно, примет ли он меня. Никакой «регистратуры» или секретаря у него не было, Руйгу был настоящим отшельником, да и сторонние заказы, насколько я понял, брал больше по прихоти.

Оставалось надеяться, что я смогу заинтересовать его куском белой колонны.

Добравшись до места за полдня лёта, я приземлился перед небольшой хижиной. «Небольшой», правда, она была только в том смысле, что имела всего один этаж и либо одну, либо две комнаты.

Фактически же домик был высотой почти пятьдесят метров. Похоже Дарва даже в человеческой форме предпочитал быть здоровяком.