Тарканд грустно хмыкнул.

— Облегчение. И ненависть к себе за это.

— В совокупности эти две эмоции как раз и рождают равнодушие. Что ещё ты хотел спросить?

— Честно говоря… — он откинулся на спинку диванчика, — я уже не помню.

— В таком случае, послушай меня ещё немного. Ты имеешь совершенно законное право ненавидеть меня и Руби. Мы скрывали от тебя такой важный секрет, и в частности благодаря этому сейчас твоя мать мертва. По моему личному мнению Чим’А была не просто дерьмовой матерью, она была мерзкой тварью, паразитирующей на твоём отце и желавшей паразитировать на тебе и на твоём деде. Я даже не уверен, любила ли она Наскватча хоть когда-то, или это с самого начала был просто холодный расчёт. Её чувства к тебе ты видел на записи. Тем не менее, она остаётся твоей матерью, с этим ничего не поделаешь, и ты действительно в праве злиться на нас за её гибель. Меня можешь спокойно ненавидеть и дальше. Я переживу, во всех смыслах. Но Руби прости. Она хранила мой секрет и правда старалась сделать всё, что возможно, чтобы я расхотел убивать Чим’А. То, что вышло всё ровно наоборот — не её вина.

— Я… — Тарканд медленно вернул в вертикальное положение закинутую на спинку диванчика голову. — Я очень хочу ударить вас, Тим.

Я хмыкнул.

— Только один раз?

— Нет. Хочу прям избить, чтобы кулаки в кровь, чтобы вы хрипели от боли, и чтобы самому вымотаться до предела и забыть, наконец, обо всём этом хоть на минуту.

— Что мне всегда в тебе особенно нравилось — так это честность, — хмыкнул я, вставая с диванчика и направляясь к выходу из кабинета.

— Вы куда? Я прошу прощения, если обидел вас…

— Дурак ты всё-таки, — вздохнул я, останавливаясь у двери. — Знаешь, почему ты в свои пятьсот выглядишь как двадцатипятилетний парень, а я в свои сто семьдесят — как сорокапятилетний мужик, и почему, несмотря на такой разрыв в реальном возрасте, мы совершенно комфортно общаемся, исходя из обратной схемы?

— Самовосприятие.

— Да, но на чём оно строится?

— На прожитом опыте.

— Ага. На набитых синяках и шишках. Ты, Тарканд — едва ли не лучший парень, извини, теперь уже муж, какого я мог бы пожелать для Руби. Но правда в том, что, за исключением некоторых психологических травм и тех опасностей, что ты пережил во время наших с тобой охот, у тебя была почти идеальная жизнь. И хотя обычно ты очень уверен в себе, в ситуациях типа этой ты будешь продолжать пасовать и дальше. Зачем ты сейчас передо мной извинился?

— Потому что… — он замялся. — Это было грубо?..

— Ты меня спрашиваешь? Я не знаю. Но в любом случае, уж извини, но ничто не может быть более грубо, чем убить чужую маму. Я не испытываю угрызений совести по этому поводу, но я был бы готов встретить и понять и твой гнев, и твою истерику, и даже попытку меня прикончить. И это было бы правильно. Потому что я, объективно, это заслужил. Ты хорошо начал. Высказал своё желание. Но воплотить его в жизнь не хватило духу. Научись злиться, Тарканд. Научить ощущать клокочущие в груди ненависть и ярость. Научись поддаваться им, чтобы они, медленно тлея, не превратили тебя в угольки. А потом научись их контролировать и подавлять, чтобы не сгореть в ярком пламени. Тебе никогда это не было нужно, и это — счастье. Но вечно так продолжать не может. Однажды случится что-то, что потребует твоего гнева, а ты вместо этого снова начнёшь извиняться.

— Так что… — он подскочил с дивана, но тут же снова стушевался. — Что мне сейчас делать?

Пятисотлетний ребёнок. Как же это иронично.

Я широко ему улыбнулся.

— Иди за мной.

Пройдя по коридорам особняка, временно выбранного в качестве нашей с девочками резиденции, так как столичный небоскрёб, где мы жили, снесло ударной волной предначальной силы, мы спустились в подвал, оборудованный по моему желанию под подобие спортзала.

Тренироваться в прямом смысле слова мне было давно не нужно, и с одной стороны это было хорошо и удобно. Но с другой заставляло профессионального спортсмена, спрятанного где-то глубоко у меня в душе, сильно грустить.

Так что иногда я использовал пару хитрых приёмов, чтобы понизить физическую силу и выносливость тела до около-человеческих значений, после чего тягал железо, работал на тренажёрах и бегал на дорожке из мировой ауры до тех пор, пока не выбивался из сил.

В этом зале, оборудованном максимально на скорую руку, были только пара штанг, несколько гантелей, лавка для жима лёжа и, наконец, то, что должно было сейчас заинтересовать Тарканда. Почти точное подобие боксёрского ринга, разве что раза в два побольше по площади.

На ней, ну или точнее на такой же, уничтоженной вспышкой мировой ауры, я отрабатывал бой с тенью, спарринговался с желающими. Ещё, иногда, оставаясь наедине со своими мыслями, предавался ностальгии по давным-давно прошедшим временам моей земной юности.

— Рубашку сними, чтобы двигаться было удобнее и кровью не запачкало, — посоветовал я, забираясь на ринг через пружинящие канаты.

Для того, чтобы достаточно точно сымитировать их и слегка пружинящий пол мне пришлось потратить немало времени и денег, но это определённо того стоило.

Послушав меня и сняв верх, Тарканд последовал за мной.

— Не знал, что у вас есть такое увлечение, — протянул он, с любопытством ощупывая канаты.

Майигу, разумеется, понимали, что значит наслаждаться наблюдением за мордобоем. Колизей Граккаты был построен как раз для этого. Да и люди-одарённые ни в коем случае не пренебрегали боевыми искусствами, тем более те, чьи покровители обладали Даром или Сущностью силы.

Тем не менее, из-за общей жестокости мира, а также потому, что практически не было смысла практиковаться драться без использования мировой ауры или маны, так как это скорее навредило бы координации и пониманию своего тела, для всех спаррингов и боёв существовало только одно место.

Арена. Просто плоский каменный пол, окружённый стенами. Ну, либо и вовсе пол из травы и стены из сосен-великанов. Заморачиваться над постройкой специального ринга из особых материалов тут никто бы не стал.

Ну, кроме меня и, возможно, других попаданцев.

— В моём родном мире это было не увлечение. Скорее профессиональное хобби.

Тарканд знал, что я был не из Тейи. Сложно было это скрывать, ежедневно общаясь с героями с Земли и из других немагических миров на темы, никому, кроме нас, непонятные.

Тем не менее, то своё прошлое я старался держать в секрете от всех, кроме Эллисы и Мо. Для всех, кроме моих женщин, моя история начиналась с инкубатора Тейи, а всё предыдущее было просто прологом.

Так что Тарканд, общаясь со мной минимум раз в неделю на протяжение сотни лет, даже не был в курсе того, что вообще такое бокс. Впрочем, это было не важно, так как по классическим правилам я драться и не планировал.

— Дай руку, — сказал я. Парень послушно вложил свою кисть в мою протянутую ладонь. — Не сопротивляйся.

Слияние Сущности грома и молний, Сущности нерушимой основы и Сущности контроля поля боя втекло в его тело и парень сдавленно охнул, покачнувшись и едва не упав.

— Что?.. что вы сделали? Так тяжело… стоять?..

— Не драматизируй, — отмахнулся я, замолкая на пару секунд, чтобы провернуть со своим собственным телом тот же трюк. — Мировую ауру не используй, как и ману. Сейчас твоё тело по физическим характеристикам лишь где-то в три раза превышает тело обычного человека твоей комплекции.

— Обычного? В смысле даже не одарённого?

— Да. Самого обычного, находящегося в хорошей форме двадцатипятилетнего парня. С собой я сделал примерно то же самое.

— Как трудно быть человеком, даже под трёхкратным усилением… И что теперь?

— Теперь? Теперь мы будем драться, разумеется! Как ты и хотел. До окровавленных костяшек, до слюней и соплей, до свистящего-хрипящего дыхания… Всё как заказывал. Никаких правил, кроме того, что использовать можно только руки.

— Я, конечно, умею сражаться, но с учётом стиля боя и жизненного опыта у вас очевидная фора!