— А ты, оказывается, ещё большая сука, чем я думал. Ладно бы просто организовала для сына договорный брак. Но ты решила обречь его на участь, которая тебе самой едва не испортила жизнь. Ты ведь любишь Наскватча, иначе не вышла бы за него из-за особенностей расы. И он настолько любит и любил тебя, что отвернулся от отца. И при всём этом ты была готова не только отдать сына в заложники, но и сделать его глубоко несчастным, убив его любимую. Знаешь, рыбка моя… это какой-то совершенно новый уровень цинизма и мерзости. Снимаю перед тобой шляпу. Подобным образом извратить любовь к сыну… или постой. Возможно, ты его никогда и не любила?

— Не любила! — выплюнула Чим’А, видимо, решив, что, раз горит сарай, то и хаты уже не жалко. — Я ненавижу его! Я всегда была одна. Единственная высшая русалка в Содружестве! Мой отец изменил моей матери вскоре после моего рождения, и она умерла, а больше таких, как я, не осталось. Наскватч любил меня, я знала, что будет мне верен, и была уверена, что с ним смогу родить нескольких девочек, так как у высших русалок шанс рождения девочек заметно выше, чем мальчиков. Надеялась, что смогу заполнить эту пустоту! Но спустя несколько тысяч безуспешных попыток и двадцать лет тяжелейшей беременности первым же ребёнком стал мальчик! Он уничтожил возможность продолжения рода высших русалок! Он убил всех моих нерождённых дочерей! Погубил право стать родоначальницей прекраснейшей из рас, полученное мной по праву рождения! И пусть бы он сгнил в том Божественном Царстве, и больше никогда не показывался мне на глаза!

М-да. Гиперопека и гиперконтроль были нужны для того, чтобы сделать из Тарканда абсолютно бесполезную «золотую молодёжь», не способную на самостоятельное принятие решений и на сто процентов зависящую от матери.

Это не был гипертрофированный материнский инстинкт, связанный со слишком долгим ожиданием ребёнка и чрезмерным беспокойством о его состоянии. Это был всего лишь холодный расчёт, скрывающий ненависть и презрение.

Чудо, что при таких исходных данных парень вырос не просто нормальным, но и более чем достойным женихом для Руби. Ещё раз спасибо его воспитателю Сигаму за это. И на самом деле настоящее чудо, что этот Сигам сумел дожить до естественной смерти, а не умер от рук Чим’А.

А ведь Тарканд всё равно оправдывал её и продолжал любить. И даже от того, что я раскрою ему правду, легче ему не станет. Скорее наоборот.

М-да. Всякое желание как-то мучить суку отпало. Наоборот, появилось ощущение, что, просто прикасаясь к ней, я пачкался в чём-то куда более грязном, чем кровь и кишки.

— Когда будешь умирать, — вздохнул я, — продолжай думать о том, что от тебя на этом свете не останется ни крошки. Что ты исчезнешь в безвестности, и не будет никого, кто вспомнит о тебе. Даже Наскватч, любивший тебя без памяти, я уверен, за столько лет успел догадаться, какой тварью ты стала, и от новости о твоей гибели испытает только облегчение. Тарканд… слава всем небесным силам, в нём от тебя не осталось ничего, кроме красоты. Он тоже о тебе скоро забудет. А я, тот, кто был с тобой в твои последние секунды, кто убил тебя, на самом деле уже о тебе забыл. Да, кстати. Кто ты вообще?

Она не завопила ничего в духе: «ТЫ ВЕДЬ ОБЕЩАЛ!!!» Не попыталась вырваться, не стала защищаться.

Когда я вырвал из её лба жемчужину, в медленно затухших глазах отразился лишь ужас перед надвигающейся пустотой.

Итак, первый заказ Катриона был выполнен.

Правда, для чего ему понадобилась жемчужина Чим’А, я не понял. Когда она находилась во лбу высшей русалки, жемчужина излучала прекрасное мистическое свечение.

Но, когда я убил русалку, жемчужинка тут же поблекла и потеряла всякий намёк на блеск. А также от неё уже через пару минут после изъятия из тела не чувствовалось никакой мировой ауры, словно это правда был просто очень крупный жемчуг.

Тем не менее, мне было без разницы. Я точно знал, откуда взял жемчужину, и Катрион, если её так усиленно искал, должен будет оценить приобретение правильно.

Следующим по плану была сокровищница Семургдалиона. И, если после произошедшего всё пойдёт как надо, я смогу этим заняться в плюс-минус ближайшее время.

Правда, чтобы всё пошло как надо, надо было приложить к этому определённые усилия. Как минимум, дать какой-то ответ уже начинавшейся вокруг Тарсии бури.

Благо, несмотря на то, что Катрион и Единство во всём этом предпочитали сохранять максимальную нейтральность, Длань Паука, видимо благодарный за спасение, позволил использовать возможности его Башни для трансляции на весь огромный мир моего сообщения.

Тем более что в сообщении не было никаких пространных рассуждений. Лишь ответ всем тем, кто уже был готов начать бомбить Тарсию обвинениями, претензиями и жалобами.

«Я, Тим Тарс, сто лет терпел ваши нападки. Но отныне и впредь я хочу, чтобы вы запомнили: чем дольше я выжидаю, тем ужаснее будут последствия для моих врагов. Каждая из пострадавших сегодня сил была тем или иным образом замешана в причинении вреда мне, моей семье или моей стране. То, что произошло — мой вам ответ, и моё предостережение для тех, кто попытается повторить то же самое в будущем. И предостережение не только фракциям Единства, но и вообще всем, до кого дойдёт это сообщение. Нам не обязательно становиться друзьями. Но даже если дружба вам не подходит, НЕ ЛЕЗЬТЕ КО МНЕ. И тем более НЕ ЛЕЗЬТЕ К МОИМ БЛИЗКИМ. В следующий раз цена нападения на меня будет в десять раз выше».

Разумеется, всех протестующих глоток это не заткнуло. Тем не менее, вскоре на мою сторону встали и поддержали меня такие кланы, как Исс, Гракката и даже Вальбо — официально первый клан по влиянию в Единстве, после, разумеется, клана Катрион.

А ещё через день, выжданный, чтобы получше промариновать общественность, были опубликованы сотни расследований с доказательствами причастности пострадавших сил и кланов к диверсионной деятельности в Тарсии разного рода.

Правда, многие обвинялись «всего лишь» в подрыве торговли и бизнеса. Всё-таки далеко не всем хватало яиц, чтобы отправлять ко мне домой ассасинов или тем более устраивать полномасштабные атаки.

Вот только этот «подрыв» крыл за собой далеко не только махинации на бирже или перекуп клиентов. Шантаж, в том числе и жизнями близких, рэкет, погромы в зданиях отказывавшихся отворачиваться от Тарсии предпринимателей, нападения на торговые караваны, убийства послов…

Список можно было продолжать очень долго. Даже в земном мире очень немногие по-настоящему крупные дельцы ограничивались только этим. А уж в мире, где во главе угла стояла сила, а у власти были монстры, подобное и вовсе начинало восприниматься почти как данность.

Тем не менее, выставление на всеобщее обозрение всех этих методов жёсткой конкуренции было мне нужно не для того, чтобы кого-то в чём-то обличить, и не для того, чтобы показать, какой я молодец, что всё это терпел. Всё было куда проще.

Я хотел продемонстрировать, что мне было, за что мстить. Что весь этот глобальный план, из-за которого пострадало где-то две пятых всех крупнейших сил Единства, был не просто попыткой нажиться, а «законным» возмездием.

В результате извергавшие дерьмо про немотивированную агрессию, опасность для Единства, заговоры и необходимость привлечения меня к ответу идиоты быстро захлопнули свои пасти. И в глазах общественности, хотя дебаты о допустимости настолько глобальных «тихих» войн продолжали активно вестись, я уже как минимум не выглядел безумцем или помешанным.

Правительству Единства на подобное, как ни странно, было плевать. Пока приток средств в казну оставался на достойном уровне, а мир в целом не терял слишком многих сильных Майигу, разборки между кланами и корпорациями оставались как бы вне поля зрения.

Приток средств после всех расхищений я обеспечил немалый. Как раз чтобы умаслить правительство, десять процентов всего награбленного было передано в Восемь Башен, в результате чего я автоматически стал любимчиком Башни Золота.