Тем более что намерения у парня были, похоже, максимально благие.

— Здравствуйте, господин Тарс! — низко поклонился он мне. — Я искреннее прошу прощения за то, что вот так проник сюда и за то, что бесцеремонно прервал ваше воссоединение с Руби спустя столько лет, но я не мог ждать ещё дольше! Пожалуйста, благословите нас!

Я едва удержался от нервной улыбки. Вокруг меня творился какой-то сюр. Более странно это было бы только в том случае, если бы для Катриона мне нужно было убить самого Тарканда.

Однако, пару раз глубоко выдохнув, я, неожиданно, ощутил необычайное расслабление. Технически Тарканд был куда старше меня. Сыну Чим’А уже было почти четыреста лет.

Но по факту сейчас он был просто парнем, пришедшим к отцу любимой девушки. Так почему бы мне было этим не воспользоваться?

Молча сделав несколько шагов к одному из кресел, расставленных вокруг небольшого кофейного столика, в одном из которых только что сидела Руби, я плавно опустил свою пятую точку на мягкое, и ещё более плавным жестом указал Тарканду на кресло напротив.

— Садись, дружочек. Пообщаемся.

— Прежде всего, — я изо всех сил старался не начать улыбаться. — Скажи, ты любишь Руби?

— Да, люблю! — без малейшей заминки кивнул Тарканд.

— А ты что скажешь? — я повернулся к лисичке.

«Отец, прости, я не знала, что он последует за мной. Его Сущность — бесконечные трансформации, отличить которые практически невозможно. Но у него действительно не должно быть никаких тайных мотивов. Он очень ждал, когда ты вернёшься с Аллеи. Так как его мать и отец против нашей связи, он хотел получить хотя бы твоё одобрение».

А вслух:

— Я его тоже люблю.

Руби выглядела действительно виноватой, но, с другой стороны, я также видел и искреннюю заботу о парне. Похоже, для неё это уже действительно стало чем-то настоящим.

Мысленно я тяжело вздохнул.

«Я тебя ни в чём не виню, тем более что ничего страшного не произошло. Но, прежде чем мы продолжим, я хочу понять, как ты относишься к моей цели. Всё-таки Чим’А — мать твоего любимого. Её смерть так или иначе заставит его страдать, и ты неизбежно станешь соучастником этого убийства».

«Я уже думала об этом. Меня Чим’А ненавидит, так что лично меня её смерть только порадует. Но для Тарканда это будет действительно удар. Вообще у них не самые здоровые отношения. Мать его едва не боготворит и пылинки с него сдувает, потакает всем капризам, но при этом в каких-то серьёзных вопросах никогда не позволяет ему действовать самостоятельно, своим авторитетом и авторитетом Наскватча продавливая своё мнение. Решение о нашей помолвке, по сути, было первым, что Тарканд сделал наперекор ей и в чём отказался как-либо уступать. Так что от матери он уже порядком устал, но это всё-таки мама. Хотя свою маму я не знала совсем, где-то в глубине души я до сих пор зла на тебя за то, что ты её убил. Что будет с Таркандом после смерти Чим’А — боюсь даже представить. Но уже сложилось как сложилось. Я не скажу ему ничего о твоих планах на неё, пока ты не закончишь дело. Но потом я расскажу, потому что правда полюбила его, и готова буду принять его гнев».

М-да… Руби за эти годы тоже сильно повзрослела.

Я рассказал ей о том, что произошло между мной и её матерью, перед тем, как мы отправились в Единство из Тейи. Не хотел, чтобы между нами остались какие-то секреты, и не хотел, чтобы она принимала решение о том, идти со мной или нет, не зная всего.

И тогда она сказала, что не винит меня. Вряд ли за эти годы она вдруг передумала и неожиданно на меня разозлилась. Скорее просто набралась храбрости сказать мне об этом.

Всё-таки время не обходило стороной даже бессмертных. Хотя, тут дело всё-таки было не во времени как таковом, а в том, что мы все были ещё довольно молоды по меркам этого мира.

Шиито вернулся максимально уверенным в себе ловеласом с жиденькой козлиной бородкой.

Эллиса, хотя до сих пор стеснялась говорить о сексе, в остальном стала истинным лидером, строгим и суровым, и лишь со мной позволяла себе немного расслабиться, хотя, даже когда мы были наедине, в её поведении то и дело проскакивали нотки «большого босса».

Мо, будто в противовес, стала ещё более мягкой и гибкой, доведя до совершенства навык стачивания острых углов в любых разговорах. И использовала она этот навык в основном как раз на Эллисе, смягчая конфликты, часто возникающие между моей женой и её подчинёнными из-за её требовательности и жёсткости.

Лой словно бы окончательно превратилась в мистического оракула, бо́льшую часть времени говоря туманными фразами с таинственным выражением лица. Лишь в критических ситуациях этот налёт мистики с неё спадал и она начинала вести себя как нормальный человек.

Больше всех самим собой остался Кримзон, хотя с ним, парадоксально, произошли самые большие изменения. Но даже сейчас, спустя более полувека, общаясь с ним, я часто ловил себя на том, что вспоминаю ещё ТОГО Кримзона — короля Золлы, державшего своего Майигу в подвале.

Его изменения были скорее в глубину. Он стал ещё более вдумчивым, хитрым, тактически мыслящим, коварным. Я, по сути, видел только результат его действий: то, как росла Тарсия. Но стоило углубиться в этот вопрос хотя бы на чуть-чуть, вскрывались десятки и сотни сложнейших махинаций и афер, что проводил Кримзон ради скорейшего достижения желанных целей.

К его счастью, он умел не переходить черту и даже не думал заниматься откровенной мерзостью, как кодла Амалы. Но от того, что Кримзон использовал плюс-минус «правильные» методы, его задачи становились только сложнее. Я мог без стеснения признать, что сам не смог бы добиться и десятой доли того, что сделал для Тарсии он.

Пожалуй, единственным, кто ни капли не изменился ещё со времён мира Драконьих Островов, остался Рейн. Маленький дракончик, которого я оставлял в Тарсии на время захвата Аллеи Кошмаров, который теперь не отлипал от меня, ни когда я спал, ни когда ходил в душ, и которого приходилось насильно запирать в комнате перед тем, как куда-то снова отправляться.

Он сумел превзойти своих родственников из мира Драконьих Островов и стал Нейрагу благодаря благословению Данброка. Но то ли ему было лень, то ли просто не суждено, Майигу он так и не стал даже спустя столько лет и по моим ощущениям уже не стал бы никогда.

Впрочем, ничего плохого в этом я не видел. Должен же был хоть кто-то во всём этом хаосе, кто мог остаться самим собой. Тем более что и мне самому было куда приятнее то, что Рейн оставался просто моим питомцем, которого можно было аккуратно почёсывать под подбородком, мучая слишком долгим молчанием парня моей приёмной дочери.

— А что по этому поводу говорят твои родители? — наконец продолжил я «допрос».

— Они… — Тарканд тяжело вздохнул. — Они не понимают, что мои намерения в отношении Руби более чем серьёзные. Отказываются понимать, что бы я ни говорил им. Считают это просто увлечением, как было много раз до этого.

— До Руби ты тоже предлагал кому-то за тебя выйти?

— Нет! — он очень забавно замотал головой. — Никогда! Руби… она — особенная. Господин Тарс, я могу быть полностью честен сейчас?

— Ты ДОЛЖЕН быть честен, Тарканд.

— Тогда заранее прошу прощения за возможные неприятные вещи, которые я скажу. Когда я только познакомился с Руби три года назад, я, как, должно быть, очень многие в моём окружении, не воспринял её всерьёз. Посчитал её просто выскочкой, желавшей использовать меня или тех, с кем я общался, чтобы добиться лучшей жизни. И поначалу моё к ней отношение было… пренебрежительным, если не сказать хуже, о чём сейчас я очень сожалею. Но шло время, и я начал замечать, насколько она отличается. Не стану скрывать, да это и не скроешь, у меня было очень много отношений самого разного рода. Какие-то из них были попытками моих родителей устроить для меня выгодный им брак. Большинство девушек из того же общества, что и я, почти всегда были озабоченные лишь собой и в основном желали использовать меня для самоутверждения. Те, кто был из более низких слоёв, искали славы, денег и роскоши. О тех, кто появлялся просто ради секса, даже лишний раз говорить не стоит. Но Руби… она была настоящей. Было видно, что я её интересую, но она всё равно продолжала быть самой собой, и этим меня зацепила. Очень сильно зацепила, — нежно улыбнувшись лисичке, он взял её за руку.