Я за мгновение навис над Чим’А, одной рукой схватив её за горло, а пальцами второй крепко сжав сверкающую жемчужину у неё во лбу.

Сейчас, оказавшись так близко к ней, я мог легко понять, почему высших русалок считали прекраснейшими существами в мире. Жена Наскватча была не просто красива, она была идеальна.

Буквально. Каждый волосок, каждый квадратных миллиметр кожи, каждая чешуйка — всё было будто вылеплено искусными руками божественного скульптора.

В ней не было ни одного изъяна, и при этом это не смотрелось ненатурально, наоборот. Чим’А была будто избранной дочерью самой природы, по-настоящему безупречным творением.

Будь обстоятельства иными, я не исключал того, что у неё даже получилось бы меня соблазнить. Но сейчас я видел в ней не неземную красотку, а суку, покусившуюся на жизнь моей дочери. И даже самая невероятная красота казалась мне омерзительной.

— Не смей! — воскликнул поднявшийся на ноги Наскватч.

— С какой стати? — прорычал я. — Она пыталась убить мою дочь. Я более чем вправе вырвать ей глотку. Ты знаешь, почему я не сделал этого до сих пор? Может быть правда потому, что боюсь тебя? Или, возможно, у меня всё-таки была иная причина?

— Если сделаешь с ней хоть что-то!..

Вместо ответа я убрал руку ото лба Чим’А и, слегка размахнувшись, всадил заострившиеся когти ей в живот. Замершая от ужаса высшая русалка тяжело охнула, а затем начала что-то нечленораздельно булькать сквозь сдавленное горло, когда я стал перемешивать пальцами её внутренности.

Аватар Наскватча бросился на меня, но был остановлен на полпути непреодолимым прессом Сущности гнетущего давления.

— Ну, вот, я сделал. Что дальше? Это будет тебе урок на будущее. Не угрожай, если не уверен, что сможешь исполнить угрозу. А хочешь покажу тебе, что такое настоящая угроза? Если ты в течение трёх секунд не ответишь на заданный мной вопрос, я вырву гнилое сердце твоей жены из её шикарной груди и сожру у тебя на глазах. Я уверен в том, что смогу это сделать. А ты веришь мне? Итак, раз… два…

— Боюсь! — выдохнул Наскватч куда-то в пол.

— Поподробнее, будь добр.

Сначала вместо ответа раздался яростный рык, будто от тигра. Но, раз смирив свою гордыню, Руйгу уже было куда проще сделать это второй раз.

— Я… боюсь, потому что не знаю, как тебе противостоять. Ты расколол Единство на два лагеря, активно подкармливал тех, кто был достаточно глуп, чтобы поверить в безопасность твоего существования. И теперь ни у кого, кроме Катриона, нет способа убить тебя. Я был вынужден отдать тебе сына, позволить ему стать одной из твоих пешек, добровольным заложником, а потом противостоять тем, кто хотел твоего уничтожения и с кем я был абсолютно согласен. Боюсь, потому что не знаю предела твоих сил. Насколько могущественнее ты можешь стать? Насколько оправданы твои угрозы Амале и остальным? Возможно ли, что, если я выступлю против тебя в открытую, то однажды и меня ждёт та же участь. Но больше всего я боюсь того, что тебе абсолютно наплевать на этот мир и на всё, что тебя не касается. Ты — бешеный пёс, который лает на любого, кто подходит к забору, и, если вдруг сорвётся с цепи, то может загрызть даже тех, кто просто подвернётся под руку. Ты — катастрофа Единства и Содружества, и я презираю всех, кто этого не понимает!

— А ты, значит, благородный и честный борец за всеобщее благо? — ухмыльнулся я, вытащив пальцы из живота Чим’А и влив в её раны Сущность нерушимой основы.

Тело высшей русалки было, конечно, крепче обычного человеческого, но ненамного. Так что исцеление прошло быстро и легко. Через несколько секунд на идеально гладком животике матери Тарканда не осталось даже следа жутких ран.

— Я — реалист, — выплюнул Наскватч, наконец сумевший встать с пола из-за исчезновения гравитационного пресса.

— Быть реалистом недостаточно, чтобы здраво смотреть на вещи, — покачал я головой, возвращаясь на свой диван. — Я, например, тоже реалист. И что, мы от этого стали друзьями? Два вопроса куда важнее реализма. Первый: «Насколько сильно ты готов ударить по лицу того, о ком ничего не знаешь и кто тебе ещё ничего не сделал, просто потому, что тебе не понравилось его лицо?» Второй: «Насколько сильно ты готов ударить в ответ на удар?» Про себя я могу чётко ответить на оба вопроса. Первый ответ: «Я не буду этого делать в принципе». Второй: «Так сильно, как только смогу». В твоём случае я уже понял ответ на первый вопрос. «Достаточно сильно, чтобы исключить любую возможность ответного удара». Каков же твой ответ на второй вопрос?

— К чему вся эта софистика? — недовольно буркнул Наскватч, поглаживая по голове припавшую к нему и тихо всхлипывающую Чим’А.

— Да так. Просто хочу немного очертить границы, чтобы ты понял, насколько далеко за них заступил. Тем более с учётом того, насколько, оказывается, сильно ты меня боишься. Хочешь, я дам тебе совет, Наскватч?

— Не хочу, но давай.

— Ты наконец-то честен. Уже прогресс. Ты правильно делаешь, что боишься меня. Скажу больше: ты боишься недостаточно, и никогда не поймёшь, насколько сильно нужно было бояться, пока не станет слишком поздно. Так что лучше бойся как можно сильнее. Но совет не в этом. Послезавтра будет свадьба наших детей. Не испорти её. Порадуйся за них хотя бы раз искренне, ведь они по-настоящему любят друг друга. А потом спокойно дождись моего ответного удара. И вынеси его молча. Потому что если ты попытаешься ударить, в следующий раз я тебя попросту уничтожу. Помяни моё слово. А теперь проваливайте оба. А то тут слишком соблазнительно воняет рыбьими потрохами.

Репетиция свадебной церемонии прошла без сучка и задоринки. Правда, завтрашних гостей играли слуги, так как по плану основная часть приглашённых должна была прибыть завтра, чтобы накануне свадьбы устроить грандиозный кутёж. Но так как от большинства гостей в любом случае не требовалось ничего, кроме как тихо-мирно сидеть на своих местах, никаких эксцессов относительно самой церемонии не предвиделось.

Вот только вероятность того, что что-то нестандартное произойдёт за три дня свадьбы, всё равно была слишком велика. Не считая, разумеется, тех планов, которые строил я сам.

Амала, её гнилая компашка и несколько других Руйгу, работавших на того же неизвестного кукловода.

Те Руйгу, которые на аукционе сто лет назад ставили на чёрное, и с тех пор наверняка активно готовились к тому, чтобы взять главный приз «чёрных» — моё убийство — самостоятельно.

Другие Байгу Содружества, наверняка тоже напрягшиеся из-за моего появления и того, что своей «игровой площадкой» я выбрал Единство.

Секретная служба Земель Небесного Грома под руководством Алистера Кроули, кем бы он ни был, о которой со времён того же аукциона не было никаких новостей.

Другие неведомые силы из соседних мировых скоплений, до которых за сто лет тоже мог дойти слух о Майигу с силой Закона, и которые также могли этим новостям сильно не обрадоваться.

Список моих недоброжелателей был настолько обширен, а их личности были настолько грандиозны, что кто-нибудь с менее устойчивой психикой давно удавился бы сам, лишь бы не терпеть всю эту нервотрёпку.

Признаться, я и сам не раз и не два вполне всерьёз жалел о некоторых принятых решениях. Во время покушений на мою жизнь, например.

Наскватч или Чим’А, по результатам расследований, стояли за пятью из них. Но всего за эти сто лет меня пытались убить восемьдесят четыре раза.

Яд, в самых разных проявлениях, от отравленной пищи до газа, напущенного в спальню. Ассасины с заточенными под моментальное убийство цели вне зависимости от её силы Сущностями. Бомбы, маленькие, средние, большие и огромные, две трети которых, к счастью, так и не взорвались, так как были обнаружены раньше.

Даже несколько подстроенных несчастных случаев. Например однажды портальная арка «засбоила» и отправила меня в серую пустоту за пределами Единства.