С потерей сильных Майигу и тем более аватаров Руйгу было посложнее. Но моими усилиями были уничтожены элитные силы не только других Байгу Содружества, отправленные на операцию по моему устранению, но и могущественных врагов из других мировых скоплений.

Так что, тем более с учётом моего давнего и неплохого знакомства с Эргалом, этот вопрос удалось замять.

Впрочем, недовольные, которым было мало разрушения их домов и штаб-квартир, и которые явно хотели добавки, разумеется, всё равно нашлись. Они даже попытались собраться и напасть на Тарсию.

Вот только когда выяснилось, что у меня в гостях до сих пор, даже спустя неделю после свадьбы Руби, сидели представители семи из десяти крупнейших кланов, а также немалого числа других, тоже вполне достойных внимания сил, весь их энтузиазм как-то пропал.

Гости, разумеется, у меня были не ради запугивания каких-то ублюдков. Неделю после свадьбы, а точнее неделю после успешно проведённой беспрецедентной операции, мы это дело отмечали. Не забыв, конечно, помянуть погибших, но очень быстро перейдя уже к тостам в их честь.

За сто грёбаных лет я позволил себе от силы дней пятьдесят выходных. А тут, с учётом подготовительных мероприятий к свадьбе Руби, в которых я был вынужден принимать участие, я отдыхал уже почти десять дней кряду.

Чувство, конечно, было подзабытое, но от того даже более приятное. Целую неделю я не занимался ровным счётом ничем кроме еды, сна, секса и разговоров.

И пообщаться со мной хотели многие. Даже при том, что я сразу заявил, что никаких деловых вопросов обсуждать в эти ни с кем не буду, из оставшихся в Моэлле гостей буквально выстраивались очереди, чтобы перекинуться со мной хотя бы парой слов и, если очень повезёт, то сделать фото.

Впрочем, конечно, самые долгие и занимательные беседы складывались с лидерами и важнейшими представителями крупнейших сил и кланов. В основном потому, что за эти сто лет с большинством из них мы стали если не друзьями, то по крайней мере хорошими знакомыми.

Понятное дело, что дружелюбие многих из них, если не большинства, мигом испарилось бы, не будь у меня моей силы. Однако эта сила была частью меня, и я не видел особого смысла рассуждать о том, что было бы, если бы её у меня не было.

К тому же в данном случае разница в отношении была скорее не следствием какого-то дерьмового характера, а вопросом статуса. Король мог иногда общаться с простыми людьми, мог приглашать их к себе в гости, мог даже дружить с ними, и с правильной подачей это бы даже сыграло на руку его репутации.

Но король, живущий в простом доме, сидящий за простым деревянным столом и хлебающий супец, праздно гуляющий по улицам в компании рядовых горожан стремительно потерял бы всякое подобие уважения.

Лично мне, Тиму Тарсу, на общественное уважение было наплевать. Я в принципе не был любителем подобного, но, если бы мне вдруг приспичило, и собеседник оказался бы хороший, я был бы готов часами болтать хоть с бомжом в подворотне.

Но мне, Тиму Тарсу, единственному Майигу с четырьмя Сущностями, единственному Майигу, овладевшему Законом, одному из сильнейших, хранителю Тарсии, мужу императрицы — мне об уважении общественности думать было необходимо. Иначе вместе с моей репутацией могла в той или иной степени пострадать и моя страна.

Так что мы: я, Эллиса, Мо, Исс, Тивальд, Янну, Бевмер Гракката, Синкансия Вальбо, Паргал Маленький Нос из торговой компании «Колёса Паргала», Жуйрам Рион из Армии Чистых — все, в том или ином смысле, уже были королевскими особами Единства.

И спокойно и расслабленно пообщаться мы могли только друг с другом. Да и то не факт.

Правда, кое-что меня всё-таки не могло не напрягать. Отсутствие на этой недельной вечеринке Руби.

Длань Паука успел поженить их с Таркандом, так что, даже несмотря на разверзшийся сразу после этого ад, теперь они были мужем и женой. И вроде как это был максимально веский повод для празднования.

Но на Тарканда сразу после свадьбы свалились сразу две, мягко говоря, плохих новости.

Первую принёс я. Сообщил, что его мать мертва и что её убил я, в том числе и за то, что она стояла за покушениями на Руби, а также передал мысленным сообщением записанный с помощью мирового приказа наш с Чим’А диалог.

Разумеется, я не хотел ещё больше помучить парня, да и снимать с себя ответственность не собирался. Но на его месте я сам бы хотел узнать горькую правду. И я верил, что Тарканд был достаточно крепким, чтобы её выдержать.

Вторую же новость ему выложила Руби. О том, что изначально сблизилась с ним, чтобы дать мне возможность подобраться к его матери, и о том, что с самого начала знала о моих планах на Чим’А.

Несложно было догадаться, что у парня мир ушёл из-под ног. Выслушав меня, к тому моменту лисичка ему уже рассказал свою половину, он просто развернулся и ушёл в неизвестном направлении.

Руби, тяжело вздохнув и бросив на меня последний извиняющийся взгляд, отправилась за ним. И все семь дней с тех пор я их не видел.

Благодаря артефакту, что лисичка всегда носила при себе, я знал, что с ней всё в порядке, по крайней мере физически, так что сильно не волновался. Но, разумеется, спокойно ко всему этому относиться я тоже не мог.

И, наконец, на восьмой день после свадьбы я, всё-таки притомившийся от постоянного общения и уединившийся в своём кабинете с какой-то книжкой беллетристики, которую даже не столько читал, сколько просто держал в руках, услышал аккуратный стук в дверь.

— Входи, Тарканд.

— Господин Тарс, мы должны поговорить.

Выглядел вошедший в комнату парень не лучшим образом. Круги под красными глазами, осунувшийся, какой-то весь мятый. Было видно, что эта неделя далась ему крайне нелегко.

— Согласен. Проходи, садись.

Я тоже встал из-за стола и мы разместились друг напротив друга на паре небольших диванчиков.

— Прежде чем я скажу, к чему пришёл за это время, я хочу задать вам несколько вопросов.

— Давай

— Руби так и не сказала мне, зачем вы хотели убить ма… — он замялся. — мою мать.

— Это был заказ Катриона. Ему нужно вот это, — я достал из пространственного хранилища в своём кольце жемчужину.

Тарканд вздрогнул.

— Уберите, — я кивнул и спрятал круглый камешек обратно. — Вы знаете, зачем она ему?

— Без понятия. И я не спрашивал. В моём мире Катрион помог мне и я пообещал вернуть долг. Он выбрал это в качестве оплаты.

— Ясно. Руби сказала, что вы спрашивали её, хочет ли она, чтобы вы пощадили… Чим’А. Отказались бы вы от заказа Катриона, если бы она попросила?

— Да, — кивнул я. — Злишься на неё за это?

— Да. И нет. Я бы сам убил любого, кто поднял бы на Руби руку. К тому же это мне известно о том, что Руби искренне пыталась наладить с матерью нормальные отношения, и это она их отвергла. И это ведь не её мать. Так что как будто бы я не имею права обвинять её.

— Но всё равно винишь.

— Я не могу не винить её за гибель своей мамы, — горько усмехнулся Тарканд. — Вот только, похоже, той мамы, которую я знал и о которой думал, попросту не существовало. За эти дни я прошерстил всю доступную информацию по тому мировому приказу, что вы использовали для записи. Итог: подделка невозможна, только если на вас самих не наслали иллюзию, что, очевидно, невозможно. И всё равно я не могу до конца поверить в то, что сказанное ей было правдой. Я расспросил отца обо всём. Он говорит, что не был в курсе сделки моих матери и деда, и я ему верю. Но при этом я не могу понять, почему он такой…

— Равнодушный?

— Я хотел сказать «спокойный», но «равнодушный» подходит лучше. Да, равнодушный.

Я тяжело вздохнул.

— Я был почти уверен, что так будет. Представь себя на его месте. Представь, что вы с Руби живёте вместе тысячи лет, и что с годами она меняется в худшую сторону. Очень медленно, незаметно в моменте, настолько незаметно, что очень долго ты не будешь замечать, что что-то не так. А потом до тебя дойдёт: той, кого ты полюбил, больше нет. Её заменила какая-то другая Руби. Возможно склочная, возможно жестокая, возможно циничная. Если не приглядываться, ты будешь продолжать видеть ту, кого любишь, потому что правда слишком тяжела. И чем дольше ты выбираешь не замечать, тем больше она меняется, тем больше пропасть между ней и твоей любимой, тем сильнее ты хочешь вернуть прошлое, тем глубже вгоняешь себя в иллюзии. Способов выбраться из этого болота безболезненно не существует. А для твоего отца всё было в сто раз хуже, ведь, уйдя от Чим’А к другой, он бы фактически собственноручно её убил. Он вряд ли смог бы это вынести. Как думаешь, что бы ты испытал на его месте, если бы такая чужая Руби просто умерла, не по его вине и не у него на руках, а просто где-то там, и он чисто физически не был способен сделать хоть что-то?