О кухне мне сейчас думать хотелось в последнюю очередь. Вокруг ещё чудился запах рыбы, в ушах звенело.

Обмахиваясь рукой и действительно прижимаясь к стене, я попробовала оглядеться.

Это наверняка был дворец, и он очень напоминал валенсийский: тоже никаких украшений на стенах, каменный пол, разве что коридоры шире. В одном таком мы и оказались, и к нам уже спешили тоненькие служанки в серых платьях. Они окружили Вильгельма, принц только и успел передать Стивену какой-то свиток и прошипеть:

— Хоть на шаг от Виктории отойдёшь, убью.

А потом исчез за поворотом.

Нас со Стивеном тяжёлым взглядом встретила дама — вылитая английская гувернантка, как её принято представлять, чопорная, тоже в сером платье и вся, как та рыба, уже не первой свежести. Поджала губы, потом, не удостоив нас и словом, кивнула — идёмте, мол.

Стивен схватил меня под руки (у меня ещё кружилась голова), и мы пошли. Недалеко, за другой поворот коридора, в маленькую пустую залу, столь аскетично обставленную, что мне даже смешно стало. Дворец называется! Женское царство! А как же красивые, милые безделушки, бантики, розовый цвет?

Из мебели здесь имелась только длинная скамья. Стивен усадил меня на неё, отдал свиток Вильгельма. Спросил:

— Ну ты как?

— Офигеть, — прошептала я.

— То есть? — не понял наёмник.

— Это чего вообще такое происходит?! Это как?..

— А, ну значит, ты в порядке, — улыбнувшись, перебил Стивен. Выпрямился, огляделся. В зале мы теперь были одни, «гувернантка» уже ушла. — Чудно… Отдашь королеве. — Стивен сунул мне свиток, потом кивнул на дверь напротив.

— Я отдам?

— Вик, не бойся, ты справишься.

— Аты?..

— А я тут… неподалёку буду.

С этими словами Стивен исчез. Практически в воздухе растворился — то есть, конечно, очень быстро сбежал. А я осталась одна в пустой комнате, напоминающей келью больше, чем приёмную. С заданием ждать аудиенции с самой королевой. Одна.

Что делать?! Какой тут этикет, как?.. Это же королева, чёрт возьми!

Ответ не заставил себя долго ждать. Дверь отворилась, и другая дама, очень похожая на ту «гувернантку», которая привела нас сюда, позвала, не разжимая губ (угу, много мне чести): — Заходи.

Даже не знаю, как я её поняла.

Впрочем, мне тогда было не до обид. Чувствуя робость, словно иду на экзамен с невыученным билетом, я последовала за ней.

Эта комната была больше, чем приёмная и, хм, более парадная. На стенах висели головы и шкуры зверей, отдалённо похожих на тигров и оленей. Но я плохо их рассмотрела, как и всю обстановку — мой взгляд упёрся в полуголую толстуху на кресле-троне из резного дерева, увешанную цепями почище наших рокеров. Она хлестала вино (или что покрепче) прямо из горла с такой скоростью, что я остановилась посреди залы и, точно завороженная, наблюдала, как исчезает жидкость из бутылки. Стремительно.

Закончив с вином, толстуха грохнула бутылку об пол, громко рыгнула, облизнулась и протянула ручищу ещё одной «гувернантке». Та вложила в неё шипастую и вроде бы железную корону, которую довольная толстуха тут же напялила на свою растрёпанную голову. Потом посмотрела на меня и подмигнула:

— Ну чё как?

— Э-э-э… — пролепетала я в полной тишине. Нет, серьёзно, я много чего уже повидала в этом мире. Но такое… Чёрт возьми, это что, королева?!

— Свиток отдай Её Величеству, дура, — не разжимая губ, прошипела стоящая позади «гувернантка».

Я послушно, на автомате, сделала пару шагов к трону, но толстуха-королева неожиданно быстро оказалась прямо передо мной. Окинула любопытным взглядом.

— А ты ничо так, девка. Не местная?

— А…

— Из этих что ль? — не торопясь взять у меня свиток (или я должна была отдать его одной из "гувернанток”? да нет, сказали же, что королеве), усмехнулась толстуха.

— Кого? — не поняла я.

— Ну этих. — И королева Алемании карикатурно изобразила валенсийскую леди. — Куриц.

— Не совсем… — выдавила я.

Королева хмыкнула и обошла меня. Потом потянулась, взяла с подлокотника трона второй стакан, по запаху, кажется, со спиртом.

— Хряпнем за знакомство?

Наверное, общение со слугами у местной знати было панибратским, потому что предложению удивилась только я. «Гувернантки» стояли по стойке "смирно” и наблюдали.

— А… — Я взмахнула свитком.

Королева цыкнула, кивнула, и одна из "гувернанток" отмерла и забрала его у меня, наконец. Вместо свитка в руке появился стакан, и разило от него…

— Ну чё, за жизнь? — подмигнула мне королева и чокнулась своим стаканом.

А потом залпом его выхлебала — шумно и с отрыжкой.

Я сглотнула и осторожно поставила стакан на письменный стол неподалёку от трона.

— Спасибо, я… не пью.

Королева не обиделась. Только бросила: — Зря.

И придвинулась ко мне почти вплотную. Интересно, она мылась в этом месяце? Судя по запаху, нет. Цепи её звенели, когда она подцепила толстым, похожим на сосиску пальцем мой подбородок и улыбнулась, обнажив жёлтые зубы.

— Ничо такая, да…

Я попыталась отступить, но позади неожиданно оказалась стена.

— Пить не любишь, а чо любишь? — поинтересовалась королева. — Ты мне нравишься, милашка. Хочешь, заберу тебя у твой хозяйки и своей сделаю?

Обычно язык у меня не отнимается, даже когда нужно отвечать, а билет я и правда не выучила. Но тут смогла выдавить только:

— Э-э-э…

— Ты дура, что ль?

Повисла тишина — я уже не прочь была стать для неё и дурой, лишь бы отпустила. Воняла она будь здоров! И изучала меня, а ещё — чёрт возьми, если я ошибаюсь! — но я видела в её глазах примерно то же выражение, что и у Вильгельма, когда он на меня смотрит. Боже мой, они тут все с катушек съехали?

Молчание прервала одна из гувернанток.

— Миледи, всё верно.

В это время они, кажется, как-то проверяли свиток. Зачем?

— Тогда дочке надо передать, — кивнула королева. — Пойдём, крошка, я тебя сама к ней провожу. Твоя госпожа потом явится. А это время мы сможем провести с пользой… правда?

Я тяжело сглотнула. Бежать было поздно — королева схватила меня за руку и сжала так, что синяки потом долго не сходили. И, бросив что-то “гувернанткам”, потащила прочь из кабинета.

Вроде и шли мы недолго, но под конец я снова чуть не теряла сознание, в основном от королевского запаха. Её Величество что-то говорила хриплым, пропитым голосом. Я молчала — моего ответа как будто не ждали. И не знаю, чем бы всё это кончилось (вряд ли хорошо), если бы не одна неожиданность.

В следующем кабинете, как две капли похожим на королевский — минимум мебели, белые стены, каменный пол, узкие окна — на этот раз почти никого не было. Почти.

У письменного стола стоял Стивен и один за другим бросал в свою бездонную сумку документы. Отмычка и перочинный нож валялись рядом. Вид у наёмника был хитрющий и довольный донельзя, как у лисицы, дорвавшейся наконец-то до кур.

Королева замерла. Я, стараясь не дышать, тоже.

Дверь за нами, скрипя, затворилась.

Вздрогнув, Стивен поднял голову… И тоже замер. А потом выдохнул:

— Не мой сегодня день.

И сгрёб в сумку содержимое последнего ящика.

Тишина взорвалась.

— Стража! — заорала королева. — Ты ж, паршивец, опять?! Ну я тебя!.. — Она наконец-то отпустила меня и кинулась к единственному в кабинете креслу.

— Да ладно вам, королева… — подобрав юбку (а заодно и отмычки с ножом), успокаивающе протянул наёмник. Его сумка, болтавшаяся на левом плече, распухла и ощутимо тянула к полу. И вдруг выдал: — Вы сегодня как никогда прекрасны.

В дверь на шум заглянула "гувернантка", тоненько вскрикнула:

— Мужик!

И исчезла.

«Они тут все чокнутые», — подумала я, скорчившись в уголке.

А Стивен рывком содрал юбку — под ней оказались брюки — и приторно улыбнулся.

— А может выпьем, Ваше Величество? Или вы уже того, приняли?..

Дальнейшие его слова потонули в грохоте: королева бухнула кресло об пол, оторвала ножку и кинулась с ней на наёмника. Материлась она при этом так, что уши и впрямь могли бы завять.