— Ваше Высочество? — поторопил его Стивен. — Так что вы выбираете: ехать в Алеманию котом или идти человеком?

Вильгельм снова долго молчал. Так долго, что я решила, он вовсе нас теперь игнорирует. Но потом он сказал:

— Стелла могущественный маг и сразу почувствует иллюзию.

Стелла? Где-то я уже слышала это имя, причём недавно…

— Зачем же иллюзия? — улыбнулся Стивен. Ох, как он наслаждался! Удовольствие у него даже в голосе мурлыкало, тогда как Вильгельм только шипел от безысходности.

— Как же ещё мы превратимся в девушек?

— О, Ваше Высочество… — Стивен пошарил в сумке и вытащил оттуда неопрятный ком одежды, париков и косметики. — Как делают все, кому магия не дана или слишком дорога. Мы переоденемся.

Вильгельм уставился на ком с таким изумлением, словно мы предложили ему съесть дохлую крысу.

— То есть ты, наёмник, считаешь, — прошипел он, — что я… это… надену?

— Тут и для меня есть. Эй-эй, Ваше Высочество, у меня арбалет, — напомнил Стивен, старательно целясь. — Вы же понимаете, что с такого расстояния я в вас точно попаду. И даже неважно куда, потому что болты отравлены.

Я не выдержала и рассмеялась. Представить надменного принца в юбке! Это, поверьте, сильно…

И наёмник, и принц покосились на меня, потом Вильгельм пообещал Стивену:

— Я убью тебя.

— Вам придётся встать в очередь, — с улыбкой предупредил Стивен. — Я безумно популярен.

Вильгельм снова искоса глянул на меня, потом на ком одежды, опять на меня…

— Вика, замолкни, ты мешаешь принцу принять нужное решение, — громким шёпотом попросил меня Стивен: я всё ещё смеялась.

— Умгум.

— Не обращайте на неё внимания, Ваше Высочество, у Виктории истерика, — сказал Стивен. — Так что вы решаете? Нам бы поторопиться. Сами знаете, маги-мужчины в тюрьмах Алемании долго не живут.

Вильгельм запрокинул голову-я даже подумала, что он примется выть от тоски. Но он посидел так немного, потом посмотрел на Стивена.

— Хорошо, я согласен.

— Не-не-не, Ваше Высочество. Поклянитесь.

— Да ты!.. — Вскинулся было Вильгельм, но арбалет оказался в опасной близости от его левого глаза, и принц на время затих. Потом выдохнул:

— Хорошо. Клянусь силой, что помогу тебе и Виктории вытащить Витториуса из плена королевы Алемании.

— И на обратном пути нам вредить не станете, — добавил Стивен.

Вильгельм вздохнул.

— Не стану.

Стивен кивнул и убрал арбалет.

— Благодарю, Ваше Высочество. А может, раз вы теперь в этом обличье хорошо колдуете, вы ещё и лагерь нам обустроите? А то гонять Викторию за хворостом не хочется. А я прямо стоя засыпаю.

И широко зевнул.

Вильгельм огрел его злобным взглядом, от которого даже мне стало не по себе. И щёлкнул пальцами.

Мне было стыдно.

Я лежала, слушала пение золотых светлячков (очень на наших сверчков похоже), смотрела на крупные и почему-то очень низкие звёзды и думала, что только что сама растоптала всё то тёплое и хорошее, что чувствовал ко мне Вильгельм. Чёрт возьми, Вика, у человека первая любовь, а ты по ней каблуками…

Да, мне нужно выбраться из этого мира. Да, дома с ума сойдут, если я здесь застряну. Да в конце концов, тут небезопасно! Не зря же, наверное, меня пугают каким-то Каламитом, который как будто хочет меня убить. И не только он. Да что далеко ходить — я путешествую с человеком, который согласился меня защищать только потому, что я ему единорогов пообещала, а до этого чуть не убил. Ах да, и давайте ещё вспомним тот беспредел (по-другому не назовёшь), который начался ещё дома. Его просто необходимо закончить!

А влюблённый в меня принц помогать не собирается. Он действительно решил, что может заставить меня выйти за него? Жить здесь? В этом разноцветном мире, странном и чужом? Как? Из одной только жалости к первой любви Его надменного Высочества? Я же не виновата, что его угораздило в меня влюбиться! Кстати, очень мне интересно, почему? Идеалом местной красавицы, если судить по невесте старшего принца, я точно не соответствую. Морально тоже вряд ли подхожу…

Я была уверена, что поступаю правильно, и если уж приходится выживать, то каждый сам за себя. Ну да, прониклась я жалостью и гордостью (ах, прекрасный принц, мечта здешних красоток в меня втюрился), вздохнула (раз полюбил — надо соответствовать), сложила лапки и осталась в этом мире, быть может уговорив венценосного жениха отправить весточку моим маме с папой, чтобы, дескать, домой не ждали? Обалдеть, мама точно с ума сойдёт. А ведь у неё сердце слабое.

Нет-нет-нет, всё я правильно сделала. Только…

Разве может быть правильным выбор, после которого стыдно? Я обидела Вильгельма. Он хорошо ко мне отнёсся, он хотел меня защитить, а что помогать не стал — так знает же, что, если поможет, я уйду домой и не вернусь. Раз влюбился — не отпустит, пока не разлюбит, это же естественно. Но не могу я ждать, когда это у него пройдёт!

Пока я терзалась, Стивен во сне посвистывал — в унисон светлячкам. В небе, если долго смотреть, звёзды начинали кружиться, как узоры в калейдоскопе. Было тепло и приятно пахло мёдом, наверное, от цветов. Луг Вильгельм окружил какими-то защитными заклинаниями — сверкало будь здоров, но вроде бы есть надежда, что ни один враг не пройдёт. Так мне Стивен сказал вместе с пожеланиями спокойной ночи. Ещё добавил: «Ты, Вик, не бойся, и если кто тебя укусит, так это жук. Они здесь все неопасны, не волнуйся».

Жуков тоже Вильгельм шуганул, они от моего спального мешка (спасибо Стивену, захватил из Валенсии) улепётывали так, что даже светлячки на время замолкли. Последнее, кстати, остались. И хорошо, они милые, так красиво мерцают и уютно стрекочут…

Вильгельм несмотря ни на что по-прежнему заботился обо мне. Наколдовал кружку горячего шоколада и сладкий пирог перед сном, потому что я пропустила ужин. Даже как-то сделал мягче мой спальный мешок, а то с непривычки на земле спать было жестковато.

Но не сказал мне с тех пор ни слова. Обиделся. И теперь мне очень стыдно. Эх, он ко мне со всей своей эгоистичной душой, а я… от него.

Что же делать?

Я не знала, потому и мучилась. То есть сначала я вертелась в спальнике (что не так легко, как кажется), потом, пыхтя, из этого спальника выпутывалась и, наконец, принялась бродить по лугу. Подальше от спящих. Ну не могу я спокойно лежать, когда в душе раздрай! Дома я бы сразу занялась чем-нибудь полезным, например, помыла пол или сготовила французский киш. А если бы не помогло, отправилась бы мыть квартиру брату. Ох, как он любит, когда у меня душевный раздрай! Время от времени звонит, спрашивает: “Вик, ты там ещё ни с кем не рассталась? А то у меня завтра свидание, а дома свинарник. Ты не поможешь? Нет? То есть как ещё не рассталась? Хм, а дай-ка номерок этого донжуана, я с ним поговорю, и он быстро тебя бросит. Не дашь? Тогда сейчас в соцсетях его найду”. Именно поэтому родной брат у меня в вечном бане что “ВКонтакте”, что в “Facebook”, да и вообще везде. Думаете, он шутит? Чёрта с два, я так с двумя своими бывшими рассталась. Впрочем, оба, кажется, только того и ждали.

Но да, брат у меня — тот ещё кадр.

Я вспоминала его, пока шагала по цветам, вспугивая светлячков. Неужели я могу никогда больше его не увидеть? Если у нас со Стивеном ничего не получится… Это всё ведь не игра. Это совсем не игра! Боже, а если меня и правда могут здесь убить!

Да, я тогда впервые это осознала и ещё никогда не была так близка к панике.

— Виктория, что случилось? — тихо спросил Вильгельм. Он стоял совсем рядом. Наверное, давно уже за мной наблюдал, просто я за своими страданиями не замечала.

А потому подпрыгнула от неожиданности и чуть не упала в заросли лопуха. Какого-то очень большого лопуха, с пол меня ростом. Какие всё-таки огромные в этом мире растения!

— Извини, — Вильгельм поднял руки, показал мне открытые ладони. — Я не хотел тебя пугать. С тобой всё в порядке?