— Вижу-вижу, что коньячок хорошо зашёл! — смеясь, заметил Арсений Саввич. — Ничего, потом помягче будет питься, как по маслу.
Не скажу, что мне прямо понравился напиток, вино вкуснее. Но через пару минут по телу разлилось приятное тепло. В голове слегка загудело, но это был не размазанный гул, как от пива, а гул напряжения. Как будто бы включились дополнительные резервы.
Горячительное подбодрило купца, дало новый запал его красноречию, вот он и разговорился. Я отложил книгу в сторону, понимая, что на некоторое время чтение точно закончено. Совместное питие двух взрослых мужчин в дальней дороге, знаете ли, располагает к задушевным разговорам.
Арсений Саввич словоохотливо рассказывал про своё счастливое детство, прошедшее в Рижской губернии, про братьев и сестёр. Оказывается, он был из семьи потомственных купцов. Корни его генеалогического древа, как и происхождение фамилии, терялись где-то в глубине веков в Ордене Ливонских Рыцарей. Его дед и отец были купцами первой гильдии и торговали морем с иными странами. Вся жизнь Арсения с детства прошла в воспитании умного и расчётливого торговца. Что не прошло даром, и сейчас он мог честно назвать себя крупным и успешным предпринимателем.
Поток моего визави лился в две струи: внутрь коньяк, а наружу долгая история. Арсений вспоминал, рассказывал. Он почти не пьянел. Я же не мог пить большими глотками, соперничая с натренированным к возлияниям помещиком, а лишь изредка и совсем немного прикладывался к фляге.
— А что это мы всё обо мне, да обо мне? — воскликнул покрасневший купец. — Расскажи-ка, Андар, что-нибудь про свою жизнь.
— Даже не знаю, что тут рассказывать, Арсений Саввич. Жизнь у меня не была столь насыщенной, как у вас. Я и пожил меньше, и много лет я провёл, живя с Учителем, людей почти не видел. Там тишина, покой, только дикая нетронутая природа, звери лесные, духи разных мастей. В отшельничестве событий на внешнем уровне происходит не так много. Основное — во внутреннем мире, в размышлениях, анализе и переосмыслении прочитанного или увиденного символами в мире.
И я действительно начал робко, не зная, о чём же таком интересном рассказать своему собеседнику. Но постепенно — видимо, дух зелья проник в меня и активизировал мою Вишудху — мне начали вспоминаться многие моменты моего магического обучения, тайны из гримуаров, нюансы и оказии, что случались во время работы с клиентами. Как писатель, который сел писать роман, имея в голове только начало без оформленного конца, я начал свой рассказ. И уже вместе с Арсением Саввичем шёл с маленьким огнём вперёд, освещая тёмные закоулки своей памяти, где открывались целые комнаты, а иногда чуть ли не целые склады, чего не было видно на первый взгляд.
Я рассказал купцу о магии, о том, как она пронизывает всю нашу жизнь, являясь бесконечной Вселенной по сравнению с той крохотной частицей, как представляют её люди. И эта Вселенная — не только Земля. Но и неисчислимое количество планет, звёзд и галактик. Где живут мириады существ, большей частью превосходящие человечество по развитию. Многих из этих существ в земных религиях и мифологиях названы богами, ангелами, демонами. В древних трактатах упоминаются пришельцы из других миров, или из небес, описываются даже летательные аппараты, что само по себе невероятно для уровня развития людской техники и мысли. Фантасты, как проводники высших идей, придумали (или считали информацию интуитивно) и поместили в свои творения чужаков с других планет, прилетевших к нам на каких-то астралётах. Это отчасти правда. Есть и подобные технократические цивилизации во Вселенной, что умеют путешествовать в своих кораблях по звёздным просторам от галактики к галактике. Но есть и миры, которые отстают от нас в развитии.
У Земли и подобных ей по уровню ещё шести миров есть свои боги-демиурги с помощниками-архонтами. Они, в том числе, выполняют и охранительную функцию существ-аборигенов этих миров. Нельзя просто так взять астралёт и прилететь на Землю. Необходимо разрешение. Но и в этом случае подобная техника слишком привлечёт внимание человечества. Поэтому пришельцы используют иной способ прибытия на Землю. Конечно, с разрешением, с лицензией, так сказать. Прилетают только с веской причиной, наподобие миротворческой или педагогической миссии человечеству. Как упоминает православие, у людей есть тело, Душа и Дух. Вот Дух — это такая бессмертная частичка, которая может воплощаться в разных телах, обретая Душу и тело «местного разлива». Таким образом, иномирный дух из высоких рас спускается на Землю и рождается обычным путём у человеческой женщины. Душой и телом он человек, и может даже не знать о своём истинном происхождении. Такой гибрид по традиции называется «аватар». Однажды наступает нужный момент, когда аватар вспоминает, кто он, вспоминает свою миссию, ради которой прибыл на эту планету, и начинает её выполнять. Либо, как вариант, не вспоминает, кто он, но всё равно начинает выполнять миссию, чувствуя в себе необоримую тягу к целительству, к учительству, или даже к разрушению — аватары и их задачи всякие бывают, потому как учение человечества ведётся не только пряником, но и кнутом.
Арсений Саввич слушал меня, раскрыв рот и округлив глаза. У него не было причин не доверять мне после случившихся в его жизни с помощью магии чудес. Но всё равно для него мои рассказы были сродни фантастической саге. Это была умозрительная, но всё же безумно интересная и захватывающая информация для помещика. Хотя бы так он мог прикоснуться к магическому миру, к волшебной жизни, которые были для меня нормой, и до которых он приблизится через энное количество воплощений, дорастя от касты вайшья до касты брахманов[2].
— Вот это да… — только и мог вымолвить купец. — Такое и выдумать сложно. Неужели всё так и есть, Андар? Неужели это правда?
— Правда-правда. Только это моя правда, Арсений Саввич, необязательно, чтобы она стала вашей. Для меня это по-настоящему существует, это для меня — не просто дорожная сказка, а часть жизни. Потому как Вселенная бесконечна и непознаваема, в ней может существовать то, что человеческий логос не в силах и вообразить.
Так, в оккультно-философских разговорах под подогревом коньяка в наших жилах, несколько раз сменив перекладных на почтовых станциях, уже глубокой ночью мы добрались до постоялого двора. Где и решили переночевать, чтобы с утра с новыми силами броситься в погоню за похотливым грехом. Для меня было интересно, что на каждой смене лошадей станционный смотритель, высунув от напряжения язык, внимательно и аккуратно переписывал все наши данные из паспортов к себе в огромный формуляр. Тут на ум пришли слова известного в своём узком жанре классика, что вызвало во мне смех, который я еле сдержал, скрыв под лёгкой улыбкой. А говорил он так: «Через станцию Вяземку третьего октября тысяча девятьсот *** года от Рождества Христова проехали со сменой перекладных три хера и один коллежский асессор».
***
Ближе к концу второго дня пути нам всё чаще стали попадаться гарнизонные заставы. Знак того, что мы приближались к месту назначения. Перед въездом в город мы свернули на малоприметную дорогу влево, которая и привела нас к огромному двухэтажному зданию с массивными белыми колоннами. Основной цвет строения был примерно светло-коричневым, как показалось в сумерках. Посередине располагались огромные, выше человеческого роста, двери, одна створка которых была слегка приоткрыта, откуда доносились звуки музыки, и откуда на землю падала широкая полоса света. На входе сидел человек в папахе и с ружьём, смоля папироской в наступающую мглу. Вывески никакой не наблюдалось. Впрочем, подобному заведению она и не требовалась. Лишним глазам тут нечего узнавать, а свои и так знают, кто здесь и что здесь.
Меня охватила лёгкая волна мандража, которая родилась тугим комком внизу живота и расплылась по всем моим чреслам. Арсений Саввич, видя моё состояние, ободрительно мне подмигнул и направился к входу, велев мне не отставать. Стражник пропустил нас без вопросов. Полагаю, Арсения Саввича он видел не впервые.
