На следующее утро мы пополнили продуктовые припасы и отправились в путь. Дорога наша лежала на юго-восток, в так называемые Плачущие Топи. Уже по названию можно было понять, насколько это гадкое местечко. Народ там селился неохотно, а торговые тракты огибали болота по широкой дуге.

Чебуля сразу выпустили на волю, отправив искать ценные дары леса. Я не забывал показывать ему примеры редких ингредиентов, однако хургл не спешил нас радовать очередной жемчужной орхидеей или корнецветом.

В первые сутки пути местность ничем не отличалась от окрестностей Шейчжоу, но затем все чаще стали попадаться мшистые хлюпающие места. Мы провели ночь в деревне, поработав кочегарами как обычно. Следующим вечером достигли Беспокойного Приюта — последнего поселения перед началом Плачущих Топей. Деревенька явно не блистала, однако нам нашлось, где переночевать. Нас даже пытались отговорить от дальнейшего путешествуя, зная о моей личности. Что меня несколько напрягло. Перед уходом подарили по легкой и длинной бамбуковой жерди, которые нам в дальнейшем серьезно пригодились.

Спустя пару часов местность стала болотистой, и нам приходилось идти с крайней осторожностью, проверяя путь перед собой. Места здесь были донельзя жуткие. Солнце практически не показывалось из-за туч, холодный ветер гулял над болотами. А порой мне чудилось вдали какое-то печальное завывание. Словно Топи действительно умели плакать. Конечно, все подобные явления объясняются рациональными причинами: завываниями ветра или выбросами донных газовых отложений. Но то в мире обычном. Здесь же мурашки постоянно бродили по всему телу. Даже Сати выглядела серьезной и собранной, с особой тщательностью смотрящей по сторонам.

Мы старательно собирали встречающиеся ингредиенты. Чебулю вода не слишком нравилась, но зато легковесный хургл не проваливался никуда, спокойно прыгал по мху. В Плачущих Топях произрастали некоторые полезные ингредиенты для зелий: гнойный гриб, вонючая поганка, моровой гриб и подгрязевик. Непонятно, как все эти мерзкие грибы могли применяться для ценных зелий, ну да лучше не задавать лишних вопросов.

Отрыжка хургла оросила Плачущие Топи сполна. Чебуль был охоч до новых диковинных продуктов, и грибы не стали исключением. Вот только некоторые из них не были съедобными. Чебулю пришлось набивать шишки самостоятельно. Вскоре он понял, какие вещи есть не следует.

Болотный папоротник произрастал в центральной зоне топей. А корнецвет можно было найти во многих разных местах, преимущественно там, где зверье устраивали свое жилье. Корнецвет аккумулировал лишнюю духовную энергию животных, за что и ценился.

Зверья здесь водилось меньше, чем в нормальном лесу, что и не удивительно. Даже деревья в Плачущих Топях выглядели хилыми, побитыми жизнью. Ноги постоянно промокали, а несколько раз я проваливался в трясину по пояс. Подаренные бамбуковые жерди действительно выручали.

Поздним вечером мы нашли относительно сухое местечко, где и остановились на ночлег, распланировав смены дежурств. Однако зима наступала и ночи уже были настолько мерзлыми, что я никак не мог согреться. Впервые после попадания на Фанши мне приходилось ночевать под открытым небом, и я не ожидал столь холодного приема. Я даже прикатил пару камней, которые нагрел своим духовным огнем, но это не помогало.

— Я же пламетворец! Какого хургла так холодно?!

— Господин, не спится?

— Как в такой холод хурглячий заснуть можно?!

— Так вы забыли, как пользоваться греющей аурой?

— Греющая аура?

Сати вздохнула:

— Вот уж не думала, что возникнет такая проблема… Греющую ауру осваивать трудно… — Бхоль осмотрелась вокруг. — Ладно, местечко глухое, да и я буду следить вполглаза…

Девушка перевела взгляд на меня, съежившегося под одеялом рядом с костром:

— Господин Кон, коли дадите клятву не распускать руки, я попробую вам помочь.

— Обещаю не распускать руки!

— И никому ни слова об этом! — буркнула Сати и опустилась рядом. — Долг вассала — выручать господина в трудной ситуации…

Девушка накрылась одеялом и прижалась к моей спине своей спиной. Я сразу же почувствовал исходящее от нее тепло. Видимо, греющая аура так работала. Спереди распространялось тепло от костра, сзади — смесь тепла духовного огня и девичьего тела. Чебуль посапывал где-то под одеялом.

— Аж воспылал… — пробормотал я тихо.

— Что?!

— Ничего. Сплю…

Я не стал язвить, опасаясь, что приятное соседство закончится. Спал я не слишком хорошо. Вопрос с теплом удалось решить, однако доносящийся плач не способствовал крепкому сну.

Утром мы по молчаливому согласию не касались данной интимной темы. Все ж таки это было необходимостью, а не проявлением симпатии.

Мы продолжили движение на восток, старательно обходя глубокие болотистые участки. Обогнули по дуге рощу жгучелиста, деревья в которой уже начали сбрасывать листья на зиму. Как я понял, некоторые морозостойкие виды деревьев оставляли листья. Двигались мы небыстро, к сожалению. Стоны, нытье и плач раздавались все громче, словно мы приближались к эпицентру Топей, в котором сидел гигантский заливающийся плачем ребенок.

— Там! — донесся от Сати шепот во второй половине дня.

Я проследил за жердью, которой она указывала направление, и увидел вдали раскидистый куст бледно-синеватого цвета. Болотный папоротник, как его и описывали! Вот только находился он в самой трясине, и добраться до него было явно непросто. Завывающие стоны пробирали до самых костей. Я внимательно посмотрел на торчащие из болота кочки. За время пути мы уже научились немного отличать ложные кочки от тех, которые могли выдержать вес тела.

— Не нравится мне это место, — нахмурилась Сати. — Господин, вы пойдете за папоротником?

— Придется. Иначе Рекрута так никогда и не достигну, — вздохнул я и осторожно двинулся вперед.

— Помните, милорд: действуйте аккуратно и не поддавайтесь страху.

— Само собой…

Чебуля я ссадил на ближайшее дерево, чтобы не мешался, а также скинул лишние вещи. Дорога до папоротника прошла лучше, чем я ожидал. Кочки оказались крепкими, а жердь позволила мне разведать путь. Вот только чем глубже я заходит в болото, тем громче раздавался плач и тем больше жути проникало в мой разум. Мне даже пришлось воспользоваться тренировкой Ши с моим любимым якорем, вспомнить теплую спину Сати и запустить духовный огонь себе в голову. Ци прогнало животный ужас, ослабив хватку страха. Похоже, болото способно влиять на разум человека, ведь простыми звуковыми и визуальными эффектами столь жуткого состояния не объяснить.

Я достиг крошечного островка рядом с растущим папоротником. Однако просто так срезать куст у меня не выходило, поэтому я просто схватил за стебли и резко потянул наверх. Из воды внезапно всплыл распухший белесый человеческий труп!

— Отрыжка хургла! — отпрянул я, чуть не свалившись в омут с головой.

Болотный папоротник рос прямо из пустой глазницы трупа! Тело выглядело неестественно жутким и пугающим, с карикатурно раздутыми конечностями и оплывшей плотью. Обычные мертвецы выглядели иначе. Восставший помимо прочего был весь в тине, ряске и грязных разводах, по его плоти ползали какие-то многоножки и другие насекомые.

— Кх-о-укх… — пробормотал мертвяк и полез в мою сторону.

— Тьфу. На что только не пойдешь ради продвижения в культивации… — сплюнул я.

Затем воткнул жердь в землю и потянулся к бледному кусту, растущему прямо из черепа. Даже думать не хотелось, из какой питательной среды болотный папоротник вырос. Я схватился за стебли папоротника и вырвал куст с корнем.

— Кра-р-о… — донеслось недовольное бурчание от утопленника.

Мертвяк приподнялся, раззявил свой широченный рот, полный заостренных зубов, и бросился прямо на меня. Я выставил клешню и всадил металлические пальцы в его пасть, сломав несколько клыков. Тварь принялась грызть мою клешню, но железо держало напор. Хватка у утопца была вполне себе крепкой, но в целом каким-то он выглядел хилым и не слишком опасным.