— Может, со следующим, — сказал Шамус, подняв Лисандра. — Готовы, капитан?

— Нельзя…!

Но Шамус бросился за борт, не дав ему возражать дальше, унося их в ледяные волны.

Холод потряс его. Лисандр онемевшими руками держался, пока Шамус тащил его к воздуху. Он пытался отбиваться ногами от потока, но его ноги застыли, волны были слишком яростными. Его голова все еще кружилась от падения.

Шамус боролся. Он протащил их через пару волн, врезался в третью, когда небо взорвалось.

Огонь лился на них так сильно, что Лисандр ощущал давление света на кожу. А потом ветер придавил волны. Он выл из середины огня, жар обжигал кожу, как солнце. Воды вокруг него потеплели.

И тут лед растаял, дыхание Лисандра вернулось. Он дико заработал ногами рядом с Шамусом, пытаясь добраться до дерева. Но они были слишком далеко. Облака заревели, от жара над водой появился пар.

— Мы не успеем, — прохрипел Лисандр, борясь. — Мы сваримся заживо!

— Ха! Нет уж! — впил Шамус, бесстрашно глядя на огонь сверху. — А если и сварят, вот это история бу… ох!

Его слова прервала веревка, ударившая его по лицу.

— Хватайтесь! — крикнул Джонатан. Он держал другой конец, группа пиратов выстроилась за ним. Как только Лисандр и Шамус схватились, они потянули.

Пираты вытащили их из воды на берег за миг до падения огня. Они побежали в тень деревьев, озираясь на огонь, поглощающий их корабль. Судно жалобно стонало, огонь поглощал его балки, съедал паруса до пепла. Лисандр повернулся и увидел, как упала мачта.

Он рухнул на колени.

— Мой корабль… — он застонал, Джонатан потащил его. — Нужно было бросить меня умирать.

Шамус фыркнул.

— Он был красивым, капитан. Но корабли можно заменить. Вам есть ради чего жить.

Шепот

Каэл не спал до поздней ночи, дожидаясь Килэй.

Буря, грозившая деревне весь день, разразилась. Дождь бил по окнам, ветер шумел с громом.

Килэй любила летать в грозу. Для нее не было ничего радостнее, чем пролетать через тучи, с которых лился дождь. И хотя сердце Каэла говорило, что все в порядке, разум беспокоился.

Когда он попытался почитать, глаза не могли сосредоточиться на странице. Он поглядывал на окно, поворачивался к двери. Рисование и мысли не могли отвлечь его. Было нечего чинить. Он расхаживал, а рука лезла в карман.

Это было глупо, он знал. Но почему-то кольцо Килэй старалось тяжелым. Он мог поклясться, что ощущал, как металл становится холоднее. Он обжигал его кожу сквозь штаны, и вскоре начало остывать и его кольцо.

Дракон из белого золота тускло блестел на его пальце, огонь из оникса казался темнее обычного. Он знал, что это игры разума. Если он будет сидеть и переживать, но ему и не такое покажется. Но он не мог прекратить.

Когда его ладонь заболела от холода, он снял свое кольцо и спрятал к кольцу Килэй. Она вернется, и все будет в порядке.

Но ему нужно было как-то отвлечься.

Каэл обрадовался, когда кто-то постучал в дверь библиотеки.

— Заходи. Я один, Мэнди, — позвал он, увидев, как приоткрылась дверь.

Пока остальные служанки врывались, когда могли, Мэнди была осторожна. Она была круглолицей женщиной с теплой улыбкой и очень крепкой хваткой.

— Добрый вечер, господин Каэл, — сказала она, войдя. — Крамфелд прислал меня, чтобы вы поужинали. Он не помнит, чтобы вы приходили в столовую или на кухню.

Каэл не видел Крамфелда. Это было странно, ведь Насест зависел от дворецкого. Они не пересекались. Солдаты и служанки появлялись постоянно, передавая ему послания Крамфелда, порой он попадал в комнату, которую только вычистили.

Но Каэл, побывав во всем замке, не нашел его.

И сегодня этого не произошло.

— Я проголодался раньше и поел в деревне, — соврал Каэл. Он забыл об ужине. Но он знал, что, если скажет это, его оттащат на кухню.

— Хорошо. Значит, вы поели, — сказала Мэнди. Она окинула комнату взглядом и посмотрела на него. Она нахмурилась. — Мисс Килэй не вернулась?

— Нет, — вздохнул Каэл. — Она снова играет в дожде.

Он старался не пускать горечь в голос. Но Мэнди услышала. Она улыбнулась ему, и его лицо вспыхнуло от этого, а потом она нахмурилась.

— Когда она вернется, сможете передать ей, что я в состоянии справляться со своими делами?

— Хорошо, — Каэл почти боялся спросить. Но ему было нечего делать, он решил этим заняться. — О чем ты?

— Геральд белеет как призрак при виде меня. Он убегает, говоря, что у него есть дела. А я знаю, что она тут приложила руку.

Хотя он был с ними несколько недель, Каэл еще не привык к замку, и голова шла кругом от взаимоотношений жителей замка. Но, если он правильно помнил, Геральд был одним из стражей Насеста. Он часто охранял врата крепости или верхние этажи.

Порой, пока Килэй не было, он ухаживал за Мэнди.

— Ты уверена, что это сделала Килэй? Может, он просто нервничает.

— О, нервничает. Я бы тоже нервничала, если бы ему пообещали полет в облака от удара кулаком.

О… это звучало как Килэй.

— Уверен, она не это хотела сказать,… но я поговорю с ней, — быстро добавил он, когда Мэнди вскинула брови.

— Спасибо, — она присела в реверансе. — Ваше появление здесь как глоток свежего воздуха. Она бывает вспыльчивой в этом.

Она могла. Каэл не хотел спорить с ней, но обещал постараться.

Как только Мэнди ушла, Каэл продолжил размышлять, чем себя занять. Он подбросил бревен в камин, принес маленькую шахматную доску, которую нашел в ящике стола.

Почти весь Насест был пустым, но в библиотеке было полно вещей. Каэлу нравился узкий стол в углу комнаты, откуда было видно дверь и окно. Ему нравились мягкие кресла у камина и столик между ними.

Хотя кресла были роскошнее, чем ему нравилось, шкуры медведей на спинках смягчали их немного. Он заменил ковер с золотыми нитями сшитыми вместе шкурами зверей, и библиотека медленно стала ощущаться как дом.

Каэл устроился в кресле и развернул доску на столе. Дядя Мартин настаивал, что мог играть в шахматы один, но Каэл к этому не привык. Если он вел убедительную атаку, он знал, как ее и отразить. Так он сражался, пока ему не надоедало.

Ему нравилось играть с противником, наступающим на пятки. Ему хотелось, чтобы она скорее прилетела домой.

Он спасал пешки от наступления ферзя, когда уловил скрип двери библиотеки.

— Вовремя, — прорычал он, стараясь выглядеть строго. Но бесполезно.

Глаза Килэй были теплыми, а улыбка сияла. Ее темные волосы промокли, вода с них стекала на спину рубахи и штаны, которые она забрала из его шкафа. Она накинула одежду в спешке: одна штанина была закатана выше другой, рубашка свисала сзади хвостом.

Она прижимала к груди черную броню из чешуи дракона, когда вошла.

— Там сегодня прекрасно. Тебе повезло, что я вообще вернулась.

Его горло сжалось, когда он увидел, как она бросила броню на стол. Сердце забилось быстрее.

— Что? — прохрипел он, хотя видел по ее яростному взгляду, что она имела в виду.

— Я предупреждала, что хочу довершить начатое, — прошептала она, идя к нему, покачивая бедрами.

Он вскочил на ноги, поймал ее за руки, ощутил силу ее конечностей.

— Одну игру, — попросил он, удерживая ее.

— Нет.

— Ты не можешь просто побеждать меня.

— Могу, — сказала она, прижимаясь к нему. Когда уже стало казаться, что он проиграет, она сдалась. — Ладно. Одну игру.

Что-то в том, как она держала его, напомнило прошлую ночь. Воспоминания вспыхнули перед глазами, он быстро отпрянул.

— Белые или черные? — сказал он, надеясь, что Килэй не заметила его взгляд.

Хотя, судя по ее рычанию в голосе, заметила.

— Белые, конечно.

Было сложно сосредоточиться с Килэй напротив. Ему нравилось смотреть, как ее взгляд скользит по фигурам. Ее палец прижимался к ее губам, пока она изучала доску. Но вскоре ее губы изгибались в ухмылке, обычно после этого она устраивала нападение на его фигуры.