— Хорошо. На мой счет…

Они поднимали, каждый отдавал остатки сил. Они сбросили таран в море, отломав часть перил в процессе. Стражи вопили, глядя, как таран тонет из-за груза на носу. Д’Мер молчала.

Она посмотрела на берег, ее улыбка пропала.

— Они уже движутся, — прошептала она, когда Тельред встал рядом с ней.

Он знал, что их победа лишь на время. Он все равно думал, что у них есть деньг на праздник. Но Грейсон не терял время: ряды солдат двигались среди тонких деревьев вокруг деревни по его приказу.

Тельред прищурился, но потерял их за деревьями.

— Что дальше?

— Они построят катапульты, — тихо сказала Д’Мер, глядя вдаль. Больше ничего говорить не нужно было.

Катапульта могла стрелять дальше, чем лук, и ее не отравить.

Их победа длилась еще короче, чем он думал.

Оливия

Камни били по стенам и вратам. Они падали неожиданно, нарушая тишину. И они слушали каждый раз, сжав губы, моля двери крепости выдержать.

Башни были сломаны, некоторые из верхних комнат — разбиты. Тельред три ночи провел на полу в зале собраний. Ночь морозила камни, день пытал их жарой.

Катапульты Грейсона быстро отогнали их. Удары сперва пролетали мимо, падали в море. Солдаты у ворот пали от стрел и копий, но катапульты вдруг начали попадать.

Тельред помнил, как упал первый камень, разбил стены, и обломки порвали его рубаху и оставили глубокие порезы на лице. Два стража попали под камень. Одного раздавило сразу. У другого пострадали ноги.

Они отчаянно пытались его вытащить. Стражи толкали камень, деревянная нога Тельреда трещала от усилий. Но камень плотно сел в дыре, которую оставил в стене. Они не могли сдвинуть его. Д’Мер и ее близнецы уже отступили из-за камней, что сыпались во двор.

Падало все больше булыжников. Тельред увидел, что катапульта повернулась к ним, и ему пришлось приказать людям отступить. Страж кричал, а они побежали по лестнице.

Он кричал, пока второй камень не разбил башню… и он затих.

Крики звучали теперь в голове Тельреда. Он резко просыпался, когда падали камни. Он осмотрелся, убежденный, что раздавили кого-то еще, что Грейсон ворвался в крепость. Удары сотрясали полы и их нервы. Но они все же выжили.

Стражи почти все время жались в кучу. Они баюкали раны и стонали из-за того, что они обречены.

Тельред знал, что ситуация отчаянная. Первые пару дней он ждал, что услышит колокола — «Грохочущий якорь», плывущий к ним. Но шли часы, дни и ночи, а вдали было тихо. Если пираты не прибыли, то и не приплывут.

Может, огонь, что ударил по кораблестроителям, упал и на пиратов. Это могло объяснить, только тогда Лисандр оставил бы его умирать. Они прошли много неприятностей. Он думал, что и в последний бой они выйдут вместе…

Но Судьба могла думать иначе.

Тельред знал, что сойдет с ума, думая о пиратах. Он уже был близок к безумию. Так что он пытался играть.

В зале совета было небольшое пианино — один из подарков графини морям. Тельред порой часами играл на нем. Ноты окутывали его, песни затмевали разум. Пока пело пианино, он сбегал от рушащихся стен и отдавался музыке…

— Хорошо играешь, пират, — тихо сказала Д’Мер. Она подобралась к нему, пока он был отвлечен. Она смотрела на клавиши минуту, а потом указала на скамейку. — Можно?

— Если хочешь, — проворчал Тельред, подвинувшись. Он постарался не вздрогнуть, когда она села, но это было сложно. — Я не буду тебя учить.

Она вскинула брови.

— Чему?

— Играть. Все женщины приходили и хотели, чтобы я научил их играть. Но они лишь тратили мое время.

— Как же?

— Они не слушают. Если они не смеются, то задают вопросы. И трогают мои руки.

— Какой кошмар, — сухо сказала Д’Мер.

Он нахмурился.

— Кошмар. Я не люблю прикосновений. Как я могу учить играть, если не могу двигать пальцами. Это трата времени.

— Может, их интересовало не пианино.

Она звучала как Лисандр. Он выругался, желая лишиться такого внимания женщин.

— Проблем от них больше, чем толку. Все время стонут или рыдают. Такие шумные, — он стукнул по клавишам. — Только этот звук мне нравится. Почему всем так сложно понять?

Д’Мер пожала плечами.

— Может, ты найдешь того, кому это тоже нравится.

— О? Ты находила того, кому нравится убивать, как тебе? — рявкнул Тельред. Если бы он не устал, он пожалел бы о своих словах. Но он не жалел, его судьба уже была плохой.

Д’Мер рассмеялась, повернулась к нему и холодно прошептала.

— Нет.

Тельред пытался отклониться от нее… но она следовала. Что-то было в ее глазах, когда она придвинулась, власть, что приковала его к месту. Ее ладонь скользнула под его подбородок, ее большой палец задел рану от ее кинжала.

Ее губы были теплее, чем он думал. Он ожидал, что они будут холодными как чешуя змеи. Но они нежно двигались. Ее прикосновение было нежным, все в ней переменилось. Пока она целовала его, было сложно забыть, что она была Д’Мер.

На миг она ощущалась… как кто-то другой.

— Что это было? — спросил он, когда она отпустила его.

Графиня напряглась, лед вернулся.

— Ничего. Просто ты мне кого-то напомнил.

— Любимого?

— Нет, — она рассмеялась. — Я не скажу, что любила его. Я не такая. Но только он был хорошим из всех, кого я встречала. Не всех устраивает то, какие они, — добавила она с далеким взглядом. — Некоторые хотят того, чего у нас быть не может.

Впервые Тельред не заметил грохота камней или тарана. Мир притих, он пытался понять ее.

— Что с ним случилось?

Она не ответила. Она смотрела словно сквозь стены.

— Д’Мер?

— Умер, конечно. Все хорошие умирают. И сколько раз говорить тебе звать меня Оливией? — прорычала она. — Графини больше нет.

Тельред хотел уточнить, но понял кое-что странное. Ему не казалось, стало тихо. Таран не бил, пол не дрожал.

Стражи поднялись и посмотрели на коридор, словно вот-вот могли распахнуться двери. Но этого не было.

— Идите, — сказал им Тельред. — Подойдите и постарайтесь услышать, что там.

Они ушли, и появились близнецы. Левый был с мечом, а Правый — с колчаном на спине. В руке он сжимал лук. Его пальцы гладили перья стрелы, и к ней была привязана мокрая тряпка.

Они молчали, но Д’Мер как-то поняла их.

— Они здесь? Хорошо, — сказал она, когда те кивнули. — Помните, нет гарантии, что он пересекся с ними. Вряд ли нам так повезет. Не стреляйте, пока не увидите его, я серьезно, — рявкнула она Правому. — Убийство армии не поможет. Он поднимет еще. Нужно остановить его.

Правый схватил ее за руку, хмурясь.

Она вырвалась из его хватки.

— Если армия схватит меня, следуйте. Не боритесь с ними, не показывайтесь. Ваш момент наступит, — она повернулась к Левому. — Запри меня в кабинете канцлера, сделай это убедительно. А потом найдите, где спрятаться…

Тельред не успел подумать о ее плане. Если Грейсон вот-вот нападет, нужно предупредить стражу.

Он пошел в коридор, но его чуть не сбили снаружи.

— Тельред! — охнул страж, поймав его и отпрянув. — Вы…

— Не переживай. Уводи всех от дверей. Средины прорвутся!

— Не думаю, сэр. Они никуда не идут. Средины кричат, — прошептал он, глаза были большими. — Они звучат так, словно в гавани монстр.

Тельред улыбнулся. Он не сомневался. Если Средины кричали, пираты напали на них. Они будут свободы к вечеру.

— Буди всех, готовь к бою. Надавим на них с нашей стороны.

Стражи слушались. Они дошли до дверей, Тельред сам услышал крики. Грохотали шаги в панике по мосту, скрипела сталь о броню — порой тела падали в воду. Но за этим шумом был тот, что остановил его сердце.

Он знал этот звук: рев, вопли и крики звучали резко на рассвете. Эти звуки не издавал человек, это были монстры с мертвыми глазами. Он уже их слышал, когда был в замке Гилдерика.