– Вот и отдохни, можешь даже вздремнуть. И, пожалуйста, приготовь нам ужин или, скорее, завтрак. К утру мы будем очень голодные.

Поднявшись на крыльцо, девушки с трудом сдвинули тяжелую дверь. Та натужно заскрипела, и ее скрип прозвучал в наступающих сумерках весьма зловеще. Карнелийца передернуло от неприятных предчувствий.

– Селена, Дана, – он поднялся на крыльцо. – Давайте подождем до завтра.

Селена покачала головой.

– Мы должны это сделать как можно быстрей.

Они скрылись за дверью, громыхнул засов, Роланд вздрогнул.

– Эй, что вы делаете? – сердито крикнул он. – Как я смогу помочь вам? Немедленно снимите засов!

Он забарабанил в дверь кулаками, но ответа не было, и карнелиец со вздохом уселся на ступенях.

– Что будем делать, Тирри?

Звереныш сел рядом.

– Ты ведь слышал? Готовим ужин и завтрак. Как понимаю, кому-то придется собирать хворост и разводить костер, ну, а кому-то – сторожить вход.

– Мне почему-то кажется, что я знаю этих «кому-то» в лицо, – усмехнулся Роланд.

– Невероятная прозорливость для твоего племени.

– Но-но! Опять начнешь свою песню – не проживешь и секунды, – Роланд сунул под нос Тирри кулак.

– Как это грубо, – огорчился Тирри. – И теперь некому заступиться за единственное разумное существо средь этого мрачного леса, полного свирепых неразумных тварей. Ох, некому спасти единственное существо, чьи умственные способности многократно...

Карнелиец сложил для щелчка пальцы, но Тирри успел увильнуть и метнулся вниз по ступенькам. Достигнув земли, звереныш обернулся и, обнаружив отсутствие погони, принялся спокойно почесываться.

– Я же говорю – дикие, свирепые твари, – заметил он. – Они повсюду.....

Он проснулся под утро. Медленно опустил с кровати ноги, поднялся, ощущая непривычную слабость во всем теле, и двинулся к окну. Сквозь многочисленные щели в покосившихся ставнях пробивались первые солнечные лучи, и карнелиец заулыбался.

Дрожащей рукой он попытался открыть ставни, но те вдруг уперлись, не желая двигаться. Роланд нахмурился. Он так соскучился по солнечному теплу и свету, так давно не видел рассвета, а тут...

Карнелиец вцепился в ставни обеими руками, готовый сорвать их с петель к чертовой матери, но в этот момент по ушам ударил стальной перезвон, и Роланд застыл. А затем очень медленно все-таки приоткрыл ставни.

Дом находился в самой гуще леса. Деревья и кустарники подступали к самому забору, мало-помалу подминая его под себя. Из-за этого, даже с высоты второго этажа, на котором располагалась комната, Роланд едва разглядел тропинку, уходившую в лес.

Он осуждающе качнул головой. Кто бы здесь ни жил, допустить, чтобы все подступы к дому настолько заросли, было непростительной самонадеянностью.

Роланд бросил взгляд вниз. Во дворе сражались две девушки. Изумрудного цвета глаза, заостренные уши, пушистые хвосты, короткая шерстка на спине и ногах – это были неко. Самые коварные и опасные противники карнелийцев.

На неко почти не было одежды: лишь короткая юбка с разрезами на бедрах, и плотно перевязанная грудь. В таком виде не то что сражаться, по лесу пройтись было бы затруднительно. Даже инуры, с их длинной и жесткой шерстью, никогда не разгуливали полуголыми...

Впрочем, как быстро сообразил Роланд, бой был тренировочный. А их одежда висела на веревках рядом с крыльцом. Брюки, короткие курточки, мягкие сапожки из тонкой черной кожи, – самая обычная одежда для неко. Весьма подходящая для ночных рейдов и ударов в спину, чем они, собственно, и славились.

И все-таки что-то было не так. Роланд сощурился. Вроде бы неко как неко. Серая в черную полоску шерсть постепенно белела на ребрах, а потом исчезала, открывая спереди обычное человеческое тело. Лица также вполне человеческие, если не считать густого серого пуха, покрывавшего щеки. От затылка шерсть плавно переходила в серебристые волосы, тоже ничем не отличавшиеся от людских.

Одна неко постарше и повыше, пошире в плечах и бедрах, с более развитой грудью. Она и с мечом работала поуверенней, и двигалась скупо и осмотрительно. Вторая, похоже, только-только перестала считаться подростком, она была и быстрее, и резче, что, однако, не очень помогало против более опытной соперницы.

И вдруг Роланда как молнией ударило. Неко бились на мечах! На карнелийских мечах! Хуже того, манера их боя была до боли знакома – эту технику изучали только в Карнелии!

Но не успел он прийти в себя от этого открытия, как новая мысль буквально повергла его в шок. Роланд вдруг осознал, что хорошо знает этих неко. И ему отлично известно, что они родные сестры, и что их имена – Инелия и Ирия, и что...

Голову пронзила резкая боль, Роланд едва удержал стон. Когда сознание прояснилось, ему показалось, что он превратился в бестелесный дух, повисший в воздухе.

Тело стояло рядом, в двух шагах от окна, усиленно растирая виски. И тело это, как отчетливо видел Роланд, принадлежало не ему, а некоему мужчине, возраст которого определить было затруднительно. Он выглядел крайне истощенным, словно после длительной и тяжелой болезни. Одежда свисала мешком, лицо заросло бородой, к тому же было закрыто длинными прядями спутанных волос.

Тут только карнелиец сообразил, что сейчас ему полагается спать у ночного костра в ожидании Селены, а не колыхаться бестелесным духом в каком-то полуразвалившемся доме!

Сквозь приоткрытое окошко ворвался свежий ветерок и подхватил Роланда. Не имея ни рук, ни ног, не имея ни малейшей возможности что-либо предпринять, карнелийцу оставалось только запастись терпением. Его немного помотало по комнате, а затем сквозняк вынес Роланда во двор и бросил неподалеку от сражающихся неко.

Вымотавшись, девушки прекратили бой, почти одновременно остановив клинки. Они не были близнецами, но поскольку большую часть жизни сестры провели вместе, то понимали друг друга с полуслова.

Тяжело дыша, неко уселись на землю.

– Ну, что на этот раз? – Ирия окинула сестру победным взглядом.

Инелия пожала плечами.

– То же, что и всегда.

– Ага, ну, конечно! – хвост Ирии забил из стороны в сторону. – Опять не хочешь признать поражения? А когда я два раза остановила клинок почти у самого твоего носа – это что было?

– И ты, конечно, не заметила моего клинка у своего живота? – усмехнулась Инелия.

– Какого еще клинка? Да я успела бы десять раз перерезать тебе глотку, прежде чем ты дотянулась бы до меня!

Ирия вскочила на ноги.

– А еще раньше, когда мой клинок пощекотал тебя ниже пояса? Что, скажешь, тоже могла меня опередить?

– Конечно!

Инелия устало вытянулась на земле во весь рост.

– Твоя проблема все та же, Ирия. Ты слишком много суетишься и постоянно забываешь о защите...

– Ну конечно, я забываю, а она не забывает!

Ирия принялась в возбуждении ходить вокруг Инелии, ее хвост бил по бедрам с удвоенной силой.

– Зато я никогда не забываю о нем!

Палец девушки указывал в сторону дома.

– Ири, не горячись. И не болтай ерунды.

– Я не болтаю ерунды! Я говорю правду! Пока он был на ногах, ты и на секунду не отходила от него... Ири, принеси воды, Ири, собери вещи. А сама тут же из штанов выпрыгивала! А стоило ему заболеть, и где наша дорогая Инель?

– Успокойся, Ири. Ты знаешь мои чувства к нему ничуть не слабее твоих.

– Еще бы! Да только нужен он был тебе для одного дела!

– Заткнись!

Инелия подскочила с быстротой молнии и залепила пощечину сестре прежде, чем та успела что-либо предпринять. И тут же прижала ее к себе.

– Ты! – Ирия попыталась вырваться, но сестра держала ее крепко. – Ты! Ты меня ударила!

– Успокойся, Ири, прошу тебя, – зашептала ей на ухо Инелия. – Два года – очень долгий срок. И мне тоже больно, я тоже устала ждать! Но я уверена, я знаю – он справится, он вернется к нам. Рано или поздно... И только от нас зависит – будет ли ему куда и к кому возвращаться.