- Да что случилось-то?

Ведунья честно не понимала, откуда в ней взялась эта ненависть. Нет, любви и раньше между ними не было, но и такого накала страстей девушка не замечала.

- Ада, - напомнил о своем присутствии Дан.

Лекарке стало интересно, слышал ли демон их разговор? Сидел-то рогатый близко, но и говорили они совсем тихо.

- Иду, милый. Пойду спасать нашу сладенькую девочку. Рыжик, ты пока объяви тут все, как положено.

Это ее фамильярное «Рыжик», походя брошенное Тхия, ведунью резануло едва ли не больнее, чем все ее потуги на единоличное владение Даном. Проходя мимо, она еще и ладонью по волосам Ирраша провела. Тот недовольно прижал уши, но, увлечённо рассматривая что-то на арене, больше никак не отреагировал. На выходе из ложи демонесса, придерживая рукой портьеру, обернулась, глядя на лекарку. В ее глазах явно читалось: «Ну, что, поняла?».

Арха не ответила. И даже не потому, что просто физически не могла. Скорее, не хотела. Адаша недвусмысленно дала девушке понять, что все демоны, со всеми своими потрохами, принадлежат ей. Зачем она это сделала? Чтобы ведунью уязвить? Да еще и Дан молчал, значит, точно все слышал. Иначе бы он, по крайней мере, спросил, что с Архой опять не так. Обычно хаш-эд очень чутко реагировал на смену ее настроения, а сейчас не заметил. Лекарке начало казаться, что воздух вокруг нее темнеет, будто она оказалась посредине тучи. Девушка кожей ощущала что-то недоброе.

На арену она не смотрела, снова прикрыв глаза. Архе и так было понятно, что у нанятой женой Тхия тетки нет ни малейшего шанса против хаш-эда. Даже если Адаша и усиленно притворялась арифедом. Пожалуй, у поединщицы даже и против арифеда никаких шансов не было.

- Да Адаша же с ней играет, - протянул Тхия, как показалось ведунье, с восхищением.

Лекарку затошнило. Выходки и угрозы золоторожки она еще как-нибудь выдержала бы. А вот вдруг проснувшуюся любовь ее – ее! – демонов вряд ли. Ей нестерпимо захотелось оказаться где-нибудь далеко-далеко отсюда. И залезть под одеяло.

- Ну и дура, - отозвался Ирраш, - я всегда ей говорил, что она когда-нибудь нарвется на противника, который ее фокусы против нее же обернет. Не красоваться надо, а драться. Красоваться над трупом выгоднее.

- Не в этот раз, - не согласился рыжий и подтвердил оценку лекарки. – У грахи нет ни шанса.

- Да какая разница? Сюрпризы всегда могут случиться.

- Ирр, что ты злишься? – миролюбиво спросил Дан. – Ты так рассуждаешь, как будто Ада воин. Ну, выпендривается девушка. Так это в ее природе.

- Если влезла в драку, то воин, - непримиримо отрезал шавер.

- Если ты возьмешь в руки поварешку и появишься на кухне, то поваром не станешь. Все, котенок, можно смотреть.

Арха открыла глаза, улыбаясь ему во весь рот. Солнце, висящее у самого горизонта, сияло как полуденное. Даже пронизывающий ветер показался теплым бризом. И корона на голове уже не была такой тяжелой. А слова стали просто словами. Что ей до какой-то ревнивой демонессы, вечно крутящейся как собака на сене, когда у нее есть Дан? Который даже не словами, а только тоном смог выразить всю глубину своего презрения к золоторожке.

[1] Толокнянка или «медвежьи ушки» - диуре́тическое (мочегонное) средство.

Цените в мужчине ум! Если уж у него других достоинств нет.

(Из наблюдений профессиональной принцессы)

Ведунья критически разглядывала физиономию Ю, поворачивая её за подбородок к свету то одной скулой, то другой. На такую красоту лекарка просто наглядеться не могла. Девичье личико, расцвеченное всеми цветами радуги, украшенное дюжиной ссадин и ещё парочкой ран от лопнувшей под ударами кожи – такое увидишь нечасто. Северянка морщилась, но мужественно терпела. Хотя после «дамского турнира» Арху так и подмывало сказать, что терпела граха очень женственно.

- М-да, - вынесла, наконец, ведунья свой глубоко профессиональный вердикт, - хуже, конечно, бывает. Но очень-очень редко.

- Да ладно тебе, - гигантша отмахнулась от девушки, как от назойливой мухи. – Подумаешь! Заживёт.

- Это конечно. Только ты уверена, что Тхия такую красоту оценит? Насколько я знаю, он предпочитает более традиционные каноны. - Арха подумала и, все-таки, решила пояснить свою глубокую мысль. - В смысле, более традиционные для столицы.

Ю горестно вздохнула, колыхнув своим немалым бюстом. Зрелище даже для лекарки, особи одного с северянкой пола, было завораживающим - словно волна перекатилась. И невесть почему возникла мысль о цунами.

- Арха, ты о чем вот сейчас, а? Нравиться надо мной издеваться, да? У меня и раньше-то шансов не было, а теперь… - она безнадёжно махнула рукой, окончательно поставив крест на своей загубленной личной жизни.

Конечно, в педагогических целях было бы правильнее её черные мысли поддержать, прочесть пару лекций о женском достоинстве, проесть плешь по поводу необдуманных поступков. Но, во-первых, ведунья этого всего делать не умела. Во-вторых, её саму ожидала педагогическая порка как следствие не слишком продуманного девичьего поведения. А, в-третьих, граху лекарке было жалко до соплей.

Ну, а помимо моральных страданий, мешающих поступить правильно, у ведуньи ещё и план имелся. Нехорошо, конечно, эксперименты ставить на ближних своих. Но после успеха с Иррашем у Архи проснулась непреодолимая тяга к манипулированию.

- Ладно, подбирай слюни, - скомандовала лекарка. – Ты Тхия все ещё любишь? Или всю дурь из тебя уже выколотили?

Гигантша в ответ только горестно вздохнула, старательно отводя глаза.

- Понятно, любовь засела так глубоко, что удаляется только вместе с мозгом. Которого у тебя нет. Значит, будем очаровывать прекрасного принца.

Ю попыталась ехидно ухмыльнуться, но получилось у неё не очень убедительно. Зато выразительно. Ведунье на миг показалось, что граху паралич от переживаний хватанул. Избитое лицо, и без того несколько увеличившееся в размере с левой стороны, окончательно потеряло симметричность.

- Не скалься, у меня сердце больное, - попросила Арха, доставая из-за шиворота платья цепочку, на которой висел кристалл.

Кстати, почти уже пустой. Когда ведунья его сжала в ладошке, он не засиял, а только засветился тусклым, зеленоватым светом. У девушки мелькнула мысль, что, пока они гостят в северных лесах, кристалл можно было бы и зарядить. Только с Тхия стоило посоветоваться, как это сделать и остаться целой. Вряд ли арифеды являлись поклонниками Жизни. Им такие извращения природой не полагались.

Оказывается, не только кровопийцы негативно относились к Жизни, но ещё и грахи. Ю, завидев кристалл ведуньи, шарахнулась, перевернув кресло, которое даже рыжий переставлял с трудом. Девушке и стену, наверное, спиной проломила, будь кладка похлипче. А так пришлось северной красотке остановиться, тараща на Арху глаза. Даже тот, который заплыл и почти в щёлку превратился, ей удалось испуганно выпучить.

Ведунья дёрнула подбородком вверх, демонстрируя своё искреннее недоумение по поводу неожиданных прыжков грахи.

- Ты ведьма? – просипела грозная воительница, кажется, подумывая грохнуться в обморок.

- Ну, начинается! – подавив горячее желание хлопнуть себя ладонью по лбу, протянула лекарка. – Не ведьма! Ведунья я, ве-дунь-я!

- А в чем разница? - не поняла очевидного Ю.

Правда, этого очевидного не понимали многие.

- Ведунья пошло от слова «ведать», «знать». Попросту, «хранящая знания». А ведьма – это ругательство. Хотя, конечно, и в нём есть смысл. Мы так называли тех, кто отошёл от заветов Матери. Их ещё ворожеями зовут. Между прочим, они родственные «вору», «врагу» и «вреду». Разницу чувствуешь?

Граха отрицательно помотала головой, наглядно показывая, что объяснять доходчиво лекарка не умела.

- Короче, я – хорошая, а ведьмы – плохие. Так ясно?

Ю кивнула. Но, кажется, убедить Архе её не удалось.

- Так если ты хорошая, почему вас на кострах жгут?