- Дан, в чем дело? – требовательно и настойчиво спросила лекарка, постаравшись тоном донести до него мысль: он с места её не сдвинет, пока не объяснит, что это такое с ним случилось.

- Ни в чем. И ещё раз прошу, без меня никуда не уходи…

- Дан! – ведунья повысила голос.

Он перестал суетиться, замер, как в копанный, мрачно рассматривая землю. Молча, естественно. Но девушка уже привыкла, что от него ответа иногда приходится ждать очень долго. Дождалась Арха и в этот раз.

- Я боюсь… - ответил он неохотно.

- Чего?

Сказать, что ведунья обалдела – это ничего не сказать. Меньше всего она ожидала от демона подобного признания.

- Боюсь, что если я… если мы… Что ты станешь для меня такой же, как и все остальные. Они никто и ничего для меня не значат. А я не хочу тебя терять, - выдавил хаш-эд.

«Здрасти! – рявкнул здравый смысл. – Это что получается, что у нас тут романтические и абсолютно платонические отношения намечаются?».

Лекарка смотрела в спину рогатого, уводящего в поводу Урагана под тень деревьев, пытаясь сообразить, что это только что было. Кажется, это девушке положено бояться, что любимый в ней разочаруется или перестанет уважать, а никак не наоборот.

Нет, все-таки, сказка выходила какой-то в корне неправильной.

[1] Галью́нная фигу́ра (носовая фигура) — украшение на носу парусного судна.

Если леди просит оставить ее одну – то оставь ее одну.

Но ни в коем случае не оставляй ее одну. Удачи, короче!

(Из наблюдений старого ловеласа)

Для того чтобы перестать грызть себя и придаваться соплежуйным мыслям о собственных сложностях, достаточно найти того кому в данный момент еще хуже. И Арха такого демона нашла без труда. Собственно, к розыскам страдальца ей не пришлось прикладывать ни малейших усилий. Достаточно было открыть дверь комнаты, которую ей выделили в качестве спальни.

Стоило ведунье увидеть скрюченную, согнувшую спину и безвольно опустившую между колен руки, Ю, сидящую на краешке кровати, как лекарка поняла: ее проблемы – это мелочь. Вот у северянки опять случилось что-то, из-за чего жизнь грахи на данный момент считается законченной.

- Рассказывай, - приказала Арха, тихо прикрывая за собой дверь и устраиваясь в кресле у камина.

Великанша горестно вздохнула и отрицательно помотала головой, обозначая, что ничего она не расскажет даже под пытками.

- Ну, замечательно! – восхитилась ее решением ведунья. – А зачем ты вообще ко мне тогда пришла?

Своим возмущением лекарка добилась только одного – гигантша снова горестно вздохнула.

- Ладно, - решительно заявила девушка, барабаня ногтями по подлокотнику кресла. – Не хочешь по-хорошему – будем по-плохому. Так что ты учудила? Морду нашей принцессе начистила?

- Я только пощечину ему дала! – испуганно вскинула глаза граха и тут же снова потупилась в пол.

Ведунья не сразу нашла, что б такого умного ответить на подобное заявление. Она пыталась представить, как развивались события после «только пощечины». Вот скажи Ю, что они подрались, то исход был бы более или менее ясным. Тхия влюблённую девицу скрутил и запаковал. Но что могла натворить пощечина? Да все что угодно. Все-таки, Тьма северную красотку силушкой одарила чересчур щедро.

- Ты ему челюсть сломала? – осторожно поинтересовалась Арха.

Гигантша неуверенно пожала плечами, старательно рассматривая солому, устилающую каменные плиты пола.

- То есть, как это ты не знаешь? – удивилась ведунья.

- Я не смотрела… - тихо призналась демонесса.

- Куда ты не смотрела?

- В море…

- В какое, Тьма тебя забери, море?

- В которое он упал, - призналась в совершенном преступлении граха, видимо подозревая, что казнят ее прямо тут, не сходя с места.

- Поправь меня, если я не права, - дробь, которую выстукивали коготки ведуньи, начала звучать несколько нервно. – Тхия что-то сделал, после чего ты отвесила ему пощечину, от которой он свалился в море? Ты смотреть, что там с ним дальше творилось, не стала, а просто слиняла сюда?

Граха снова тоскливо вздохнула и кивнула.

- Он жив хотя бы? – осторожно поинтересовалась лекарка.

- Да… Я его голос слышала, тут уже.

- Спасибо Матери за ее милость! – пробормотала ведунья. – Нет, так не пойдет. Давай разбираться с самого начала. И нечего головой трясти! Заварила кашу – надо расхлебывать. Поехали! Ты вчера ушла из зала. Что дальше было?

***

Собственные шаги казались тяжеловесными. Они каменными ударами отдавались в голове и позвоночнике. Казалось, что от ее поступи даже столы вздрагивали. И лорды, сидящие за ними, провожали громоздкую фигуру грахи насмешливыми взглядами. Собственно, ничего другого она и не заслуживала. Сама, по своей воле, стала всеобщим посмешищем. Зачем только послушала эту сумасшедшую шаверку? Знала же, чем это все закончится, знала.

Так нет же, показалось вдруг, что действительно все может получиться. И лорд Тхия если и не полюбит, то хотя бы взглянет по-иному. Хорошо об этом шаверке рассуждать. Мимо ее желтых наивных глазок, трогательных ушек и пухлых губок не один мужик спокойно не пройдёт. Да еще она такая маленькая, хрупкая… Не то что сама Ю. Не женщина – гора мяса. Разве такая лорду нужна?

Граха дорого бы отдала за возможность развернуть время вспять. Только бы снова оказаться там, в университетской раздевалке. И просто встать, уйти. А не заливать слезами собственную мантию, дожидаясь, пока появится полоумная шаверка с её дикими идеями. Зачем она осталась? Зачем пошла в кабак? Почему сегодня потащилась в этот зал? Глупость. Глупость невыносимая. Хлебай теперь полной ложкой.

Корчась от стыда и глотая злые, а от того горькие как полынь, слезы, Ю, наконец, выбралась из зала. Стражники тоже косились на нее насмешливо, но дверь, все-таки, открыли. Только благодаря поистине титаническим усилиям грахе удалось не втягивать голову в плечи, а идти, выпрямив спину и гордо подняв подбородок, как и подобает деве сервера.

Зато по переходам и продуваемыми всеми ветрами коридорам замка она почти бежала. Больше всего грахе хотелось выбраться отсюда, очутиться на берегу, подставить лицо ветру, дать ему выдуть все мысли из головы. Но было уже слишком поздно. Ворота на ночь успели закрыть. И до утра нечего было и думать оказаться за стенами замка.

Поэтому девушка, петляя по темным, практически не освещенным, переходам, добралась до лестницы, ведущей на крышу донжона. Крутые ступеньки спиралью уходили вверх. Демонессе приходилось нагибать голову, чтобы не удариться о низкий потолок. Сам проход был узким – чуть шире плеч Ю. Но на крышу она почти взлетела. И только выбравшись из люка, оперлась ладонями о колени, пытаясь перевести дух и восстановить сбившееся дыхание.

Ветер тут же подхватил ее волосы, словно хотел девушку скальпа лишить. Сдул злые слезы, забил рот, не давая дышать. Граха выпрямилась, подставив вмиг занемевшее лицо ледяным порывам. Придерживая подол платья, который норовил задраться выше талии, ладонью, медленно подошла к парапету. Подняла голову, глядя на низкие тучи, несущиеся по плоскому, темному небу. Они были похожи на клочья черной, нечёсаной овечьей шерсти.

Щеки моментально заледенели. И слезы по лицу лились уже не от унижения – просто ветер был слишком силен. Грахе мгновенно стало легче, словно она с плеч каменную плиту скинула. Ю, опершись ладонями о скользкие камни, подалась вперед, высунувшись в бойницу, глубоко вбирая, втягивая в себя холодный воздух. Он пьянил сильнее вина. И, в тоже время, делал голову пустой, звонкой, унося мысли прочь, вслед за тучами.

- Ю, отойди, пожалуйста, от края, - раздался за ее спиной спокойный, даже чересчур спокойный голос лорда.

Демонесса оглянулась через плечо. Арифед стоял всего шагах в трех от нее. Ветер трепал его рыжие волосы, раздувая плащ над плечами пузырем. Лица демона девушка разглядеть не могла – чересчур темно было. Только вот поза у него была какая-то слишком настороженная. Словно он был готов в любую минуту вперед броситься.