– Переобщался с Эйненом, – резюмировал Хаджар. – а может, просто, вечер такой – философствовать тянет.

– Да, вечер действительно странный.

В разрушенное помещение, переступая тела мертвых, брезгливо отбрасывая ошметки плоти окровавленные камни, вошел Декой Шувер, глава Тайной Канцелярии.

– Грязно работаешь, Хаджар, – он взял стул, который непонятно каким образом уцелел после удара Хаджара,поставил его напротив сидевшего около стены адепта.

Вальяжно развернул спинкой вперед и, откинув плащ камзола, раздвинув ноги, уселся. В начищенных до блеска, черных ботфортах Хаджар увидел отражения своего лица.

На этот раз на него смотрел на Примус, а сам Хаджар.

Это радовало.

Радовало тем, что из двух дорог, у Хаджара хватило сил выбрать сложну.

– Стольких перебил, – покачал головой главный ищейка страны. – скольких ты тут положил? Четыре сотни бравых воительниц Диносов? Можно сказать –оставил клан без продолжения их рода. И вот, скажи мне, Хаджар Дархан, что Дарнасу делать в разгар войны, когда у них естественным образом, лет через сорок пять, вымрет весь клан Хищных Клинков – один из сильнейших столпов Империи.

– Надеяться, что клан Кесалия, займет их место.

Правда заключалась в том, что в тот вечер, не один только Эйнен получил уникальную копию свитка.

Правда, заключалась в том, что тогда каждый получил сценарий, который отличался от тех, что лежал у соседей.

Так том узнал о том, какую клятву Анис попросила с Хаджара. И он попросил у Хаджара шанса, чтобы Анис доказала, что она не стала, за годы гонений, копией Брустра.

И собственными глазами Том увидел, что стала.

И он, собственноручно, именно Том, а не Анис, подписал смертный приговор Хищных Клинкам, который растянется на десятки лет. Достаточно, чтобы окреп род Кесалия и закончился сценарий, который Хаджар расписал своему названному брату.

– Ты ведь понимаешь, Дархан, что буквально уничтожил клан Диносов? – Шувер что-то раскачивал в руке. – И это, не спросив разрешения, в объявленном военном положении? Понимаешь, на что я намекаю?

Чтобы свергнуть колосса, не нужно было ломать всю статую целиком –достаточно было разбить его лодыжки. Именно это и сделал Хаджар – разбил лодыжки. Подкосил всю огромную махину тем, что лишил её большей части потомства.

Теперь клан ослабнет. Достаточно, чтобы, спустя время, его свергли.

Анис сделала свой выбор.

Она выбрала другую дорогу.

– Государственная измена, – кивнул Хаджар.

– Безумный Генерал себе не изменяет, правда? – Декой поднялся и отодвинул стул. – Изменник в Лидусе, теперь изменник и в Даанатане. Перед учителем не стыдно?

У всего есть своя цена. И особенно большой ценой назначались правильные, даже не хорошие, а именно правильные поступки.

И Хаджар собирался заплатить эту цену в полной мере.

– Надеюсь, ты не забыл что это? – Шувер протянул перед собой то, что недавно раскачивал в руке.

Потому что только он мог её выдержать.

– Очнись, варвар… – что-то ударило Хаджара по лицу. – Придя в себя… Великая Черепаха… что они с тобой сделали.

Хаджар открыл глаза. Видение или явь, правда или иллюзия, теперь ему это могла подсказать разве что нейросеть.

И, слава Высокому Небу, она подсказывала, что перед ним вовсе не очередной выверт измученного пытками, алхимией и магией сознания.

– Дружище… – каждый слог давался Хаджару с такой болью и трудом, будто он толкал горы в небо. – Ты… выглядишь… лучше.

Эйнен действительно выглядел лучше. Шрамы на его лице были чуть незаметнее, чем прежде. Нет, островитянин не стал Повелителем, но, видимо, либо нашел, либо самостоятельно создал какое-то лекарство. Почему-то Хаджар думал, что правильным вариантом было именно второе.

Думал…

Думать, это вообще, очень, забавно.

Мысли, они почти как крысы, которые бегали в темнице Хаджара. Темница… интересно, а он вообще сбегал из замка Примуса или до сих пор лежит там, измученный, поседевший, скелет смертного, который возомнил себя смертным.

В одной из иллюзий он это видел.

Или то была не иллюзия.

А вообще…

– Приди в себя! – очередная пощечина ожгла лицо Хаджара.

– Спа…си…бо, – прохрипел он.

Эйнен аккуратно отцепил цепи. На них были закреплены крюки, за которые подвесили Хаджара.

– Великая Черепаха, варвар… ты весишь не больше перышка.

Эйнен вытащил крюки из под ключиц и ребер Хаджара. Он опустил его на плащ, которым укрыл мокрую, гнилую солому, разбросанную по полу каменной темницы. Он отогнал крыс, которые, за эти дни, успели до костей обглодать пальцы Хаджара.

Надо же, какая ирония, почти четверть века назад он, порой, питался крысиным мясом, а теперь они мстили за своих павших собратьев той же монетой.

Жизнь действительно циклично и связана.

– Выпей, – Эйнен протянул к разбитым, разорванным губам Хаджара горлянку с пахучей жидкостью.

Глоток, один, второй.

Бесчисленные раны, порезы, ожоги, следы от укусов, вырезания плоти, кислоты, различных приспособлений пыток. Вместе с грязной кровью, гноем из ран, нечистотами в мышцах и разрушенных энергоканалов, снадобье Эйнена вымывало все, чем только успели напичкать Хаджара.

И, постепенно, его сознание прочищалось.

– Сейчас, потерпи, я сниму с тебя эту дрянь.

Ловкие руки авантюриста, при помощи одному ему понятных волшебных отмычек, всего за несколько минут отстегнули с шеи Хаджара рабский ошейник, превративший его из одного из сильнейших мечников Семи Империй в простого смертного.

Энергия, которая тут же хлынула в его истерзанное энергетическое тело, причиняла такую боль, что он не мог сдержаться от крика.

– Потерпи, брат, – прошептал Эйнен. Закрыв ладонью рот другу, он навалился на наего всем телом, а затем, достав разделочный нож, сделал разрез на горле, куда вылил каку-то жгучую дрянь.

Хаджар потерял сознание.

Кажется, еще в тот момент, когда ему резали горло.

Когда он очнулся, то чувствовал себя достаточно сносно. Энергетические каналы, более или менее, срослись. Кончено, пройдет не меньше недели, до того, как Хаджар вернется к своему максимуму, но и этого хватало.

Тело, приобретшее очередную роспись жуткими шрамами, не болело и выглядело сносно. Растерзанный мышцы, изломанные кости, порванные сухожилия. Все это срослось и исцелилось.

– Чтобы ты знал, мой друг, – Эйнен, сидевший рядом, вытирал краем одежд пот со лба. – я влил в тебя, в данный момент, половину стоимости дома Оруна.

– Великие планы… – Хаджару все еще было тяжело говорить. – требуют больших инвестиций.

– Планы? – “возмутился”, сохраняя свою привычную невозмутимость, Эйнен. –То, что предлагаю я – вот это планы. И, стоит заметить, когда мы действуем по “плану”, то ничего подобного не происходит!

– Справедливо, – кивнул Хаджар.

С этим действительно было глупо спорить.

– Нет, мы разного безумства за эти годы пережили, мой друг, но это… это… это… переходит все, к Великой Черепахе, границы.

– Сочту за комплимент.

Секунда тишины, а потом друзья засмеялись. Они сидели вдвоем в сердце места, которого страшилась вся столица. Пребывая в казематах, внутри дворца Тайной Канцелярии, расположенного в непосредственной близости от Запретного Города, они смеялись.

В окружении плотоядных крыс, ошметков плоти Хаджара, окровавленных крюков, за которые он лишь недавно был подвешен, они от души смеялись.

– Сколько я здесь? – спросил Хаджар.

– А ты не помнишь?

– Не помню, – покачал головой Хаджар.

Его воля была крепка. Даже слишком. Он бы не сдался под пыткам, а попросту бы, в какой-то момент, отправился к праотцам. Лишь бы не выдать того, что из него пытались вытащить палачи Тайной Канцелярии. Поэтому, Хаджар отдал управление своим телом и частью сознания в “руки” того, кому не ведомы никакие человеческие чувства, лишь цифры и расчет.

И пока нейросеть справлялась с пыткой тела, духа и разума Хаджара, тот пребывал в глубочайшей медитации. Там, где мог сохранить ядро своего “я”, не позволяя его разрушить. Вместе с нейросетью они создали вокруг центра личности Хаджара неразрушимую преграду.