А сама площадка – центр храма, теперь она зависла над глубокой пропасть. Все лестницы, кроме одной, ведущие к ней, уже давно превратились в разрушенные свидетельства величия прошлого.

И лишь по центру покрытого сумеречным саваном находился единственный, не тронутый травой и временем объект. Нечто, очень отдаленно похожее на саркофаг.

– Копье там, – Акена сделала шаг вперед.

Хаджар, что-то почувствовав, выкрикнул:

– Стой! – и попытался схватить её за руку, но было поздно.

Зажглись огни. По акведуку потекла не вода, а жидкий огонь. Сумрак оказался разорван сиянием не белого, а, казалось бы, пепельного огня.

И из этого сияния вышла фигура низкорослого человека. Откинулся капюшон и призрак сверкнул глазами разного цвета. Один голубой, а другой – карий.

– Что вы делаете здесь, искатели запретного? – спросил фантом.

Хаджар мысленно выругался.

– Мудрец, познавший имена звезд и облаков, небес и земли, – низко, с неподдельным почтением, поклонилась Акена.

– Юная леди, – волшебник, которого Хаджар встречал в то ли сне, то ли видении, подаренном ему Древом Жизни, повернулся к принцессе. – Я лишь фантом, оставленный здесь моим создателем, чтобы встречать тех, кто придет за проклятым копьем.

Иллюзия, оставленная странствующим волшебником, сделала ударение именно на первый слог. Хотя, даже несмотря на фантомную природу создания, Хаджар отдавал себе полный отчет в том, что оно могло уничтожить его одним лишь своим желанием.

И это не более, чем древнее заклинание. Настолько древнее, что уже давно должно было исчезнуть в потоках Реки Мира. Ведь это не тень или не беспокойных дух, блуждающий по свету до тех пор, пока не исполнит оставленную еще при жизни цель.

Это лишь заклинание. Манипуляция реальностью.

И, тем не менее, она просуществовала многие эпохи, не растеряв при этом своего могущества. Какой силой должен был обладать создавший подобное волшебник?

Теперь Хаджар не сомневался, что Пепел, или как бы его звали на самом деле, действительно входил в число десяти сильнейших Бессмертных.

– Я пришла, чтобы забрать Вечно Падающее Копье, мудрец, – продолжила, не разгибая спины, Акена.

Фантом недолго разглядывал принцессу, а затем кивнул.

– Ты действительно имеешь право это сделать, – произнес он. – но сперва, перед тем, как пройти испытание, оставленное моим создателем, ты должна убедить меня в том, что действительно та, за кого себя выдаешь.

– Все, что угодно, мудрец.

– Что же… тогда… – иллюзия, оставляя за собой след призрачного тумана, подплыла поближе к Акене. – попрыгай на правой ноге.

В древнем храме повисла тишина. Хаджар, до этого крепко сжимавший клинок, теперь жалел, что сжимает не собственную нижнюю челюсть. В нарушение всех правил приличия, она слегка опустилась вниз.

– Простите, великий мудрец, не могли бы вы… повторить, – Акена, выпрямившись, тоже выглядела мягко сказать – опешившей.

– Попрыгай на правой ноге, – и на лице фантома показалась абсолютно идиотская, беспечная улыбка. – Всегда хотел увидеть принцессу, прыгающую на правой ноге.

Акена и ХАджар переглянулись. Последний пожал плечами и, на всякий случай, сделал шаг назад.

Принцесса мешкала лишь несколько мгновений, а затем, пробурчав что-то невнятное, она, согнув левую в колене, действительно встала на одну только правую ногу. После чего начала на ней прыгать.

В тяжелых латных доспехах, с клинком-саблей в руках, с поднятым забралом, принцесса Акена прыгала на правой ноге в древнем храме перед лицом могущественного фантома, оставленного здесь величайшим волшебником из когда-либо живших и живущих в этом безымянном мире.

Если и существовала более абсурдная картина, то Хаджа не то, что не мог её выдумать, а даже предположить о её существовании не мог.

– Как это здорово, – фантом древнего мага, будто ребенок, захлопал в ладоши и, пародируя принцессу, и сам запрыгал на правой ноге.

Это длилось достаточно долго, чтобы Хаджар решил, что сошел с ума. Он даже отдал приказ нейросети проверить его психологическое состояние, и с удивлением обнаружил, что в процентном соотношении он находился в норме лишь на восемьдесят две единицы из ста.

Что же – наверное все люди, в глубине души, шизофреники.

Но не настолько же!

– Этого… достаточно… мудрец? – спросила Акена, делая паузы между лязганьем доспехов.

– Уже пару минут как достаточно, – панибратски отмахнулся фантом.

Акена замерла, медленно опустила левую ногу на землю и так же медленно повернулась к Хаджару.

– Этого никогда не было, Хаджар Дархан, – произнесла она с легким нажимом. – Этого. Никогда. Не. Было.

Хаджар лишь поднял раскрытые ладони в примеряющем жесте.

Он уже собирался что-то сказать, как фантом вновь подлетел к принцессе. Он встал к ней так близко что стало заметно, как принцесса возвышается над ним на пол головы.

Каким бы великим не был этот волшебник, но ростом он не превышал и ста семидесяти сантиметров.

– Вы готовы заплатить цену за вход, юная леди?

Только недавно его голос звучал дурашливо и в чем-то даже по детски, а теперь в нем звенели сила и глубина, перед которой древний храм казался простой игрушкой.

Тишина опустилась на плечи Хаджару и Акене. Они замерли, видя перед собой фантом древнего волшебника, который, по преданию, одним своим словом мог зажечь или погасить звезду. Вторым словом, создать из облака великую Империю, а третьим заставить даже богов его слушать.

Ударом посоха он мог поднять из пучин океана вулкан, взмахом ладони заставить его извергать лаву, а дыханием превратить её в прекрасный сад огненных деревьев.

И все это могущество, которое не поддавалась пониманию даже таких адептов, как Акена и Хаджар, было сосредоточено вокруг них.

– Да, великий мудрец, – вновь поклонилась Акена. – Все, что угодно.

– Все, что угодно, – повторил волшебник с разноцветными глазами. – Не разбрасывайтесь, впредь, подобными словами, юная леди. Слова имеют слишком большую силу, чтобы ими пренебрегать. Словами был создан этот мир. Словами были созданы и вы. Когда ваш отец сказал слова вашей матери, появились вы. И слова же станут нашей погибелью, когда их произнесет тот, кому суждено оборвать наш жизненный путь.

– Спасибо за наставление, великий мудрец, – еще глубже, хотя это казалось невозможным, поклонилась принцесса. – Я его не забуду.

– Не забудешь, – кивнул волшебник. Он говорил это так, словно не сомневался в истинности произнесенных им слов. – А теперь…

Он подошел к ней еще ближе, протянул туманную, иллюзорную ладонь и коснулся щеки. Вытянув большой палец, он провел им пол глазам Акены.

Принцесса не вскрикнула, не вздрогнула, она, казалось, и вовсе не понимала что происходит. Хаджар же, подскочив, поймал разом ослабевшую девушку.

Она обмякла в его руках и Хаджар бережно опустил принцессу на траву и мох.

– Что… что произошло? – спросила она.

– Как вы себя чувствуете, принцесса?

Акена слегка улыбнулась.

– Я ведь уже говорила… называй меня Акеной. И почему… ты так обеспокоен.

Почему Хаджар был так обеспокоен? Да потому, что он понимал, что происходит. Он смотрел на слегка бледное лицо ослабевшей девушки. На её смешные веснушки, россыпью лежащие на носу и щеках. На милые ямочки, на густые, четко очерченные брови в разлет. На густые, яркие, будто огонь, рыжие волосы.

Но одного он не находил – зеленых глаз.

Там, где раньше сверкали изумруды, теперь блестел снег и провал тьмы.

Акена лишилась цвета своих глаз. Белая, едва заметна на фоне белка глазного яблока, радужка окружала точку мрака черного зрачка.

– Что ты сделал с ней, маг? – прорычал Хаджар.

– Глаза, зеркало души, юный воин, – прошептал фантом. – Так говорили древние. И мудрость этих слов велика. Я забрал её зеркало.

Хаджар, положив Акену на камни, выпрямился и указал Синим Клинком на грудь волшебнику.