Если прыгнуть с такой высоты на летное поле, то наверняка вывихнешь, а то и сломаешь ногу, но наниты-целители мгновенно выпустят в кровь опиаты и подавят боль. Он сумеет ускользнуть, даже несмотря на травмы. Но прежде чем бизнесмен успел прыгнуть, серп произнес:

— Предлагаю всем вернуться на свои места, если вам дорога жизнь ваших родных.

Такова была стандартная процедура: если кто-то сопротивлялся или пытался скрыться, выпалывалась вся его семья. Эта мера действовала безотказно. Но ведь здесь целый самолет! Если выпрыгнуть и сбежать — как они узнают, кто он такой?

И, словно читая его мысли, серп сказал:

— У нас полный список пассажиров этого рейса. Нам известны имена всех, находящихся на борту, включая стюардессу, выказавшую малодушие, неподобающее ее должности. Вместе с ней по счету заплатит вся ее семья.

Бизнесмен медленно опустился на колени и обхватил голову руками. Мужчина, стоявший сзади, оттолкнул его и выпрыгнул, несмотря на предупреждение. Оказавшись на земле, он побежал, гораздо более озабоченный происходящим в настоящий момент, чем тем, что случится завтра. Может, у него не было семьи, а может, он хотел, чтобы они отправились в Великое Ничто вместе с ним. Однако для бизнесмена мысль о том, что из-за него выполют жену и детей, была невыносима.

«Прополка — это необходимость», — сказал он себе. Все это знают, все согласны, что без нее не обойтись. Кто он такой, чтобы идти против? Вот только… Какой же это ужас, когда ты сам попадаешь в леденящее перекрестье прицела!

Старший серп поднял руку и наставил на бизнесмена палец с длинным — немного слишком длинным — ногтем:

— Ты, смельчак. Иди-ка сюда.

Люди, стоящие в проходе, расступились, давая дорогу бизнесмену, который вопреки своей воле пошел к серпу. Он даже не отдавал себе отчет, что переставляет ноги — серп словно тянул его к себе невидимой веревкой. Властность этого человека подавляла любую волю.

— Выполоть бы его первым, — проговорил светловолосый, брутального вида серп в оранжевой мантии и с огнеметом в руках. — Пусть это послужит уроком для остальных!

Но вожак покачал головой:

— Во-первых, убери эту штуковину, ни к чему играть с огнем в самолете. Во-вторых, давать урок означает, что должен остаться кто-то, кто бы этот урок усвоил. Бессмысленная затея.

Получив выволочку, Оранжевый опустил огнемет и потупился. Два других серпа молчали.

— Ты быстро соображаешь, — обратился старший серп к бизнесмену. — Ясно, что ты альфа этого самолета. Поэтому я доверю тебе как альфе определить очередность, в которой будут прополоты эти добрые люди. Если хочешь, можешь быть последним, но сначала установи порядок для остальных.

— Я … я…

— Да ладно, не мнись! Ты был гораздо более решительным, когда ринулся в хвост. Наступил ответственный момент — вот и прояви свою неоспоримую волю.

Сомнений не оставалось: серп наслаждался моментом. А ведь не должен был! Это основной принцип серпов. В мозгу бизнесмена мелькнула шальная мысль, что надо бы подать жалобу. Впрочем, он тут же сообразил, что мертвецу сделать это будет затруднительно.

Бизнесмен оглянулся на окружающих его перепуганных людей — теперь он внушал им страх. Он тоже стал их врагом.

— Мы ждем, — сказала женщина-серп в зеленом. Ей, по-видимому, не терпелось начать.

— Как… — спросил бизнесмен, стараясь совладать с дыханием и оттянуть момент. — Как вы будете нас выпалывать?

Старший серп отвернул складку своей мантии, показывая спрятанную под ней целую коллекцию оружия: ножи самой разной длины, пистолеты, какие-то другие непонятные приспособления.

— Как? Да как вздумается, — сказал он. — Исключая огонь, разумеется. А сейчас приступай к отбору, чтобы мы могли начать.

Женщина-серп крепче сжала рукоятку мачете, а свободной рукой отбросила назад свои темные волосы. Что это — она облизнулась?! Кажется, сейчас начнется не прополка, а бойня! Бизнесмен осознал, что не хочет иметь с этим ничего общего. Да, его судьба решена, ее не изменить. А это значит, что он не обязан принимать участие в извращенной игре этих молодчиков. Внезапно бизнесмен понял, что поднялся над своим страхом, вознесся на высоту, с которой может смело взглянуть в глаза стоящего перед ним серпа — непроницаемо темные, того же глубокого синего цвета, что и его мантия.

— Нет, — сказал бизнесмен. — Я никого не стану выбирать. Не буду я ползать перед вами на брюхе! Такого удовольствия я вам не доставлю. — Он повернулся к другим пассажирам: — Призываю всех и каждого покончить с собой прежде, чем эти серпы наложат на вас свои грязные лапы. Они слишком наслаждаются моментом! Они не заслуживают звания серпа, как не заслуживают и чести выполоть вас!

Старший серп прожег его взглядом, а затем повернулся к трем своим подручным:

— Приступайте!

Те вынули оружие и начали свою отвратительную жатву.

— Я — ваше завершение! — возгласил старший серп умирающим людям. — Я — последнее слово в ваших прекрасно прожитых жизнях! Вознесите же благодарность! И прощайте!

Вожак выхватил собственное оружие, но бизнесмен уже был готов. Он сам бросился на занесенный клинок. Это был последний акт его свободной воли — он сам выбрал смерть, не желая отдавать это право серпу. Не склонился перед ним, протестуя если не против его методов, то против его безумия.

В свои ранние годы я часто раздумывала, почему так редко можно увидеть серпа без мантии, в обычной одежде. В некоторых регионах ношение мантии предписано законом, но не у нас в Средмерике. Здесь это просто общепринятая практика, нарушаемая лишь изредка. Но затем я постепенно стала понимать, почему это так. Ради нашего душевного спокойствия мы, серпы, должны соблюдать некую дистанцию по отношению к остальному человечеству. Даже у себя дома, когда меня никто не видит, я хожу в простой длинной сорочке лавандового цвета, которую надеваю под мантию.

Кто-то счел бы это проявлением отчужденности. Наверно, до какой-то степени так оно и есть, но для меня это способ напоминать себе, что я иная.

Безусловно, большинство людей, профессиональные обязанности которых требуют ношения униформы, имеют право отделять работу от повседневной жизни. Например, служители порядка и пожарные вне работы ходят в джинсах и футболках. Они устраивают барбекю для соседей и играют в спортивные игры со своими детьми. Но если ты серп — ты серп двадцать четыре часа в сутки, все дни в году без исключений. Твоя профессия определяет тебя целиком и полностью, до самой сердцевины твоего существа, и лишь во сне ты освобождаешься от ярма.

Но и во сне мне часто видится, как я кого-то выпалываю…

— Из дневника почтенного серпа Кюри

— В течение года, который вы проведете со мной, — сказал серп Фарадей Роуэну и Цитре, — вы научитесь достойно владеть различным холодным оружием и метко стрелять из огнестрельного, приобретете навыки в обращении с ядами и будете тренироваться в самом смертельном из боевых искусств. Вы не станете мастерами в каждом из этих ремесел — для этого нужны долгие годы — но овладеете основными навыками, на которых и будете строить свое мастерство.

— Но для того, кого вы не выберете, эти навыки окажутся бесполезными, — заметила Цитра.

— Ничто из того, чему мы в жизни учимся, не бывает бесполезным, — возразил Фарадей.

В то время как в целом дом учителя отличался скромностью и непритязательностью, одна комната поражало роскошью — оружейная. Когда-то помещение служило гаражом, но теперь оно содержало обширную коллекцию орудий убийства. Одну стену украшали всевозможные клинки, другую — огнестрельное оружие, третья походила на стеллаж в аптеке, на четвертой размещалась всякая архаика: искусно вырезанные луки, колчан стрел с обсидиановыми наконечниками, наводящие страх мощные арбалеты и даже булава, хотя ученики Фарадея с трудом могли бы себе вообразить учителя, приканчивающего кого-то с ее помощью. Они решили, что это просто музей; однако тот факт, что они не были в этом уверены, вселял в обоих беспокойство.