Конечно, чем дольше она будет шататься по станции, тем больше риск, что ее узнают, но игра стоила свеч: так она собьет с толку детекторы ДНК и пошлет преследователей искать ветра в поле.

— Не знаю, с чего они все так за тобой гоняются, — сказал серп Поссуэло, когда поезд втягивался в вокзал, — но если ты все преодолеешь и получишь кольцо, приезжай к нам в Амазонию! Тропический лес, как в первозданные времена, тянется через весь континент, и мы живем под его сенью. Вот увидишь — это просто чудо!

— Я думала, вы не любите иностранных серпов?

— Есть большая разница между теми, кого мы приглашаем, и теми, кто лезет сам, никого не спросив.

Цитра постаралась оставить следы своей ДНК на десятке разных составов и лишь после этого села на поезд до Каракаса, расположенного на северном берегу Амазонии. Если там и были агенты, охотящиеся за ней, то она никого не заметила; однако больше она не будет настолько беспечна, чтобы считать себя вне опасности.

Инструкция серпа Кюри предписывала после Каракаса двигаться вдоль северного побережья на восток, в поселок под названием Плайя Пинтада. Никаких публикаров или другого общественного транспорта — чтобы никто не смог засечь ее местонахождение.

Чем ближе подходила Цитра к цели путешествия, тем больше росла и укреплялась ее решимость. Она обязательно доберется до места, где завершит свое опасное паломничество, пусть даже придется идти оставшееся расстояние пешком!

Как встретиться лицом к лицу с убийцей? Не с тем, который убивает с санкции общества, а самым настоящим киллером? С человеком, который навсегда обрывает человеческие жизни без благословения социума, — да что там без благословения — даже без его разрешения?

Цитра знала: в широком мире подобные случаи предотвращаются Грозовым Облаком. Ну да, такое бывало — люди гибли под колесами поездов или грузовиков, падали с крыш и прочее; но разрушенное всегда восстанавливалось, убытки компенсировались. Однако законный серп, живущий вне юрисдикции Грозоблака, такой защиты не имеет. Для серпа оживление — процесс не автоматический, его надо запросить. Но кто станет просить за серпа, павшего от руки подлеца?

Значит, серпы — самые могущественные люди на земле — являются и самыми уязвимыми.

Сегодня Цитра поклялась стать адвокатом мертвого человека. Она сама осуществит справедливое возмездие за погибшего наставника. Грозоблако не станет ей препятствовать — ведь это оно назвало ей имя виновника. И то же имя дала ей серп Кюри, отправляя в дорогу. Это финальная часть ее ученичества. Теперь судьба Цитры зависит от ее сегодняшних поступков.

Плайя Пинтада, «Раскрашенный пляж». Берег усыпан плавником — огромными уродливыми корягами. В тускнеющем свете заката они похожи на лапы каких-то жутких чудищ, медленно поднимающихся из песка.

Цитра присела за одним таким «драконом», прячась в его тени. С севера надвигался шторм; он набирался мощи над морем и скоро неизбежно обрушится на берег. Далекие молнии играли в его темных глубинах, гром гремел контрапунктом к грохочущему прибою.

От оружия, с которым она начала свое странствие, остались только пистолет, нож-финка и охотничий нож. Остальное было слишком сложно прятать, поэтому она выбросила его перед посадкой на поезд в Буэнос-Айресе. Это случилось всего сутки назад, а ощущение такое, будто прошла неделя.

Жилище, за которым она наблюдала, представляло собой одноэтажную коробку, как многие дома на этом пляже. Большая часть его была скрыта за пальмами и цветущими «райскими птицами». Патио отделялось от пляжа невысокой изгородью. В доме горел свет. Время от времени по занавескам двигалась тень.

Цитра перебрала в уме возможные варианты. Если бы она уже была серпом, то просто выполола бы этого человека, следуя методам серпа Кюри: нож в сердце, быстро и решительно. В своей способности осуществить это Цитра не сомневалась.

Но ведь она не серп.

Любая смертельная атака всего лишь сделает этого человека квазимертвым. В течение нескольких минут появится амбу-дрон и заберет его на оживление. Цитре нужно всего лишь обездвижить преступника и добиться у него признания. Он действовал по собственному умыслу или его нанял другой серп? Его тоже подкупили, как тех свидетелей? Что толкнуло его на убийство — желание получить иммунитет или личная вендетта против Фарадея? И как только Цитра узнает правду, она доставит злодея к серпу Поссуэло или к любому другому амазонийскому серпу. Если действовать так, то даже самому Ксенократу не удастся растоптать правду. Цитра очистится от всех обвинений, а настоящий виновник понесет наказание, достойное серпоубийцы. Может, после этого она сможет остаться здесь, в Амазонии, и ей не надо будет являться на кошмарный зимний конклав.

Когда погасли последние сумерки, послышался шум отодвигаемой скользящей двери, и Цитра, выглянув над неровным краем коряги, увидела злодея, вышедшего полюбоваться надвигающейся бурей. Его фигура отчетливо выделялась на светлом фоне дверного проема. Ну прямо тебе бумажная мишень в тире, снять его будет парой пустяков. Цитра вынула пистолет. Сначала она нацелилась в сердце — привычка, приобретенная на тренировках, — но потом опустила ствол и выстрелила негодяю в колено.

Рука ее не подвела. Человек взвыл и упал. Цитра рванулась вперед по песку, перескочила через изгородь и обеими руками схватила корчащегося киллера за грудки.

— Ты поплатишься за свое преступление! — прорычала она.

И тут увидела лицо этого человека. Знакомое лицо. Слишком знакомое! Ее первой мыслью было, что это очередной круг заговора. Но он подал голос, и тогда ей пришлось признать правду.

— Цитра?

Лицо серпа Фарадея исказилось в гримасе боли и неверия.

— О боже, Цитра, что ты здесь делаешь?!

Потрясенная, она отпустила его, и голова серпа Фарадея ударилась о каменную плитку двора с такой силой, что он потерял сознание. Ужасное мгновение стало еще ужасней.

Цитре хотелось позвать на помощь, но кто поможет ей после того, что она натворила?

Она подняла голову Фарадея и бережно держала ее в ладонях. Кровь из его разбитого колена стекала на каменные плитки, и песок в промежутках между ними становился багровым, а потом, высыхая, коричневым.

Бессмертие не в силах победить безрассудство юности или сделать ее менее хрупкой. Невинность обречена погибнуть бессмысленной смертью от наших собственных рук, стать жертвой ошибок, которые мы не в силах исправить. Восторженное ожидание чуда, некогда процветавшее в наших юных душах, почиет вечным сном, а его место занимают шрамы, о которых мы никогда не говорим. Они так грубы, что их не разгладить никакими ухищрениями технологии. С каждой моей прополкой, с каждой жизнью, взятой мною во благо человечества, я скорблю о том мальчике, которым был когда-то и чье имя иногда пытаюсь вспомнить. Я тоскую по некоему месту за пределами бессмертия, где можно воскресить хотя бы каплю былого чуда и снова стать тем мальчиком.

— Из дневника почтенного серпа Фарадея

Цитра отнесла Фарадея в дом, поместила на диван и наложила жгут, чтобы остановить кровь. Он застонал, приходя в себя. И первая его мысль была не о себе, а о своей бывшей ученице.

— Ты не должна была оказаться здесь… — сказал он. Слова звучали тихо и невнятно — результат работы болеутоляющих нанитов. Несмотря на то, что организм серпа наводнили опиаты, Фарадей корчился от боли.

— Вам надо в больницу! — сказала Цитра. — Наниты сами не справятся.

— Чушь. Боль уже стала утихать. Наниты-целители выполнят свою работу без постороннего вмешательства.

— Но…

— Никаких но, — оборвал он ее. — Если я попаду в больницу, Орден узнает, что я по-прежнему жив. — Он чуть изменил позу, немного поморщившись. — Наниты и природа возьмут свое, колено заживет. Просто нужно время, а его у меня навалом.