Реплики серпа ввергли родителей и брата в замешательство и тревогу, но Цитра сразу поняла, что хотел сказать гость. Цивилизация достигла вершины своего развития. Это общеизвестный факт. В отношении самого человечества нераскрытых тайн не осталось. Ничто в нашем существовании не требовало расшифровки. А это значило, что не было людей более ценных и менее ценных. В общем и целом все были одинаково бесполезны. Вот что на самом деле говорил серп, и это выводило Цитру из себя. Потому что в глубине души она знала, что он прав.

Цитра была известна своей несдержанностью. Она частенько заводилась с полуоборота и успокаивалась только тогда, когда уже наломала дров. Сегодняшний вечер не стал исключением.

— Ну что вы тянете! Если уж пришли полоть, то делайте свое дело и прекратите нас терзать!

Мать ахнула, а отец отодвинул кресло, словно намереваясь встать и выдворить хулиганку из комнаты.

— Цитра, что ты творишь! — Голос матери дрожал. — Прояви уважение!

— Еще чего! Он заявился сюда, чтобы сделать это, вот пусть и делает! Он уже все решил. Я слышала, что серпы все определяют заранее и никогда не отступаются. Что, не правда, что ли?

Серпа выходка Цитры не возмутила.

— Одни да, другие нет, — ответил он мягко. — У каждого из нас свои методы.

Бен уже плакал навзрыд. Папа обнял его, но мальчик был безутешен.

— Верно, дело серпов — полоть, — сказал Фарадей, — но мы также нуждаемся и в еде, и в сне, да и просто в общении.

Цитра выхватила пустую тарелку из-под его рук.

— Вот и отлично. Поели? Теперь можете уходить.

И тут ее отец бросился к серпу и рухнул на колени. Подумать только — ее папа на коленях перед этим человеком!

— Пожалуйста, Ваша честь, простите ее! Принимаю на себя полную ответственность за поведение моей дочери.

Серп встал.

— Извиняться ни к чему. Вызов — это нечто новое, освежающее. Вы даже не представляете себе, насколько все это приедается: угодничество, лесть, бесконечный парад лизоблюдов… Пощечина встряхивает. Она напоминает мне о том, что я человек.

Он встал, пошел в кухню и выбрал там самый большой, самый острый нож. Пару раз рассек им воздух, пробуя в руке.

Рыдания Бена стали громче, и отец крепче прижал его к себе. Серп направился к матери. Цитра приготовилась кинуться ему наперерез и подставить себя под лезвие, но вместо того, чтобы взмахнуть ножом, гость протянул матери другую руку:

— Поцелуйте мое кольцо.

Этого не ожидал никто, а Цитра меньше всех.

Мать глядела на серпа во все глаза и в неверии трясла головой.

— Вы… вы даете мне иммунитет?

— За вашу доброту и прекрасный ужин я даю вам иммунитет на год. Ни один серп не коснется вас в течение этого срока.

Но мать заколебалась.

— Лучше дайте его моим детям!

Однако серп по-прежнему протягивал свое кольцо ей. Перстень был украшен огромным бриллиантом размером с фалангу пальца, внутри камня темнело таинственное ядро. Такие кольца носили все серпы.

— Я даю его вам, а не им.

— Но…

— Дженни, делай, что тебе говорят! — прикрикнул отец.

И она сделала. Опустилась на колени, поцеловала кольцо. Ее ДНК была считана и переведена в базу данных Ордена серпов. В то же мгновение мир узнал, что Дженни Терранова получила иммунитет на двенадцать месяцев. Серп взглянул на кольцо — оно тускло светилось красным, указывая, что человек перед ним имеет иммунитет, — и удовлетворенно улыбнулся.

Вот теперь он наконец сказал им правду:

— Я пришел, чтобы выполоть вашу соседку, Бриджит Чедуэл. Но ее не было дома, а я проголодался.

Он ласково погладил Бена по голове, словно благословляя. Похоже, это успокоило мальчика. Затем серп направился к двери, по-прежнему держа в руке нож, из чего ясно следовало, каким оружием он собирается воспользоваться для прополки. Но прежде чем уйти, гость обернулся к Цитре.

— Ты видишь то, что скрывается за личиной мира, Цитра Терранова. Из тебя вышел бы хороший серп.

Цитра отпрянула.

— Да не хочу я!

— Это, — промолвил гость, — первое и самое важное требование.

Повернулся и вышел, чтобы убить их соседку.

Тем вечером они об этом не говорили. Никто не упоминал прополку, словно разговоры о ней могли навлечь беду. Из-за соседней двери не доносилось ни звука — ни криков, ни жалоб, ни мольбы. А может, их заглушал телевизор в квартире Терранова. Это было первое, что сделал папа Цитры, как только серп ушел, — включил телевизор и выкрутил громкость до максимума, чтобы не слышать, что происходит за стеной. Впрочем, это было ни к чему, потому что серп выполнил свою работу тихо. Цитра поймала себя на том, что прислушивается. И она, и Бен вдруг обнаружили, что испытывают некое нездоровое любопытство, и обоим стало втайне стыдно.

Через час почтенный серп Фарадей вернулся. На этот раз дверь открыла Цитра. На его светлой мантии не появилось ни единого кровавого пятна. Может, серп носит с собой запасную? А может, он воспользовался стиральной машиной соседки после того, как выполол беднягу? Нож тоже сиял чистотой. Серп протянул его Цитре.

— Не надо! — буркнула та, зная, что может сейчас говорить за всю свою семью. — Мы никогда больше им не воспользуемся.

— Но вы должны им пользоваться, — возразил Фарадей. — Пусть он напоминает вам.

— Напоминает о чем?

— О том, что серп — только инструмент смерти, а направляет его ваша рука. И ты, и твои родители, и все, живущие в этом мире, — вот кто орудует серпами. — Он осторожно вложил нож в ее ладонь. — Мы сообщники. Вы должны нести свою долю ответственности.

Может, он и прав, но после его ухода Цитра все равно швырнула нож в мусорное ведро.

Это самая трудная вещь, о которой можно попросить человека. От знания того, что это делается для всеобщего блага, задача не становится легче. Когда-то люди умирали естественным образом. Старость являлась трагической неизбежностью, а не временным состоянием. Существовали невидимые убийцы, которые разрушали тело, — их называли «болезнями». Старение нельзя было остановить. Случались катастрофы с необратимыми последствиями. Самолеты падали, автомобили разбивались. Повсюду царили боль, несчастье, отчаяние. Большинству из нас трудно даже вообразить такой страшный мир, — мир, в котором за любым углом тебя подстерегает опасность. Все это теперь позади. И все же одна простая истина остается неизменной: людям надо умирать.

Нам некуда податься со своей планеты — это доказали катастрофы при колонизации Луны и Марса. У нас всего один ограниченный мир, и хотя смерть побеждена, как побежден, например, полиомиелит, люди все равно должны умирать. Раньше кончина человека была делом рук природы. Мы украли у нее эту возможность. Теперь монополия на смерть принадлежит нам. Мы ее эксклюзивный дистрибьютор.

Я понимаю, почему существуют серпы и насколько важна их служба. Но я часто задумываюсь, почему выбор пал на меня. И если за пределами нашего мира есть иной, вечный мир, то какая судьба ждет тех, кто забирает жизнь?

— Из дневника почтенного серпа Кюри

Тайгер Салазар выбросился с тридцать девятого этажа и превратился в ужасающее месиво на мраморном тротуаре. Его собственным родителям проделки сына настолько надоели, что они даже не пришли в центр оживления проведать его. А Роуэн пришел. Роуэн Дамиш был настоящим другом.

Он сидел у койки Тайгера и ждал, когда тот очнется после ускоренного исцеления. Роуэна это вполне устраивало. Центр оживления был тихим, спокойным местом — приятный контраст по сравнению с бедламом, который творился дома. Туда сейчас набилось гораздо больше родичей, чем это может выдержать любой нормальный человек. Двоюродные, троюродные, родные и сводные братья и сестры… А тут еще и бабушка, повернувшая за угол в третий раз, заявилась с новым мужем и ребенком в животе.