— Пора заканчивать! — Прохрипел Олег, нашаривая взглядом несколько стоящих у стены стульев из черного дерева, сдвинутых туда вместе с остальной мебелью, а после с трудом встал на одно колено, чтобы выплюнуть прямо вперед максимально тугую струю воды, которую он только мог создать подобным образом, заодно обрушивая два удара зачарованных топоров на автономный барьер.

Магический щит, начавший резко терять свою структурную целостность, резко увеличил количество энергии, используемой в том участке, который находился под угрозой прорыва и, соответственно, ослаб в других областях, менее важных. Это было известной слабостью преград подобного типа. Или скорее особенностью, ведь в девяноста девяти случаях из ста подобная схема действий была оправдана, спасая от гарантированной имеющейся серьезной угрозы ценой увеличения гипотетических рисков от удара с другого направления. Но как раз сегодня случилось то исключение, которое только подтверждает правило. И приняло он вид сразу пяти тяжелых зачарованных стульев из черного дерева, поднятых в воздух волей Олега. Первые два из них разрушились в мелкие обугленные щепки, все таки создавший данный шедевр одаренный плотник намеревался придать своему творению стойкость, помогающую противостоять неаккуратному обращению, а не абсолютную нерушимость. Третий прошел через барьер в виде пылающих обломков, впустую пробарабанивших по полу, ногам волхва и светящимся табличкам. Четвертый развалился на две части, но тем не менее сумел смахнуть в сторону, перевернуть и разбросать не меньше половину артефактов, обеспечивающих работу щита. А тот исчез, словно и не было его некогда. Пятым же капитан «Тигрицы» от всей души огрел противника сначала по голове, а потом под колени, роняя на пол и подставляя под удары своих топоров, которыми Олег молотил по слабо подергивающемуся и по-прежнему держащемуся за шею Севастьянову до тех пор, пока тело в измочаленных черных латах не вытащили из под удара набежавшие зрители, громко поздравляющие чародея с победой.

— Вдохнуть. Выдохнуть. Выпить. Закусить! — Стефан после полного стакана какого-то забористого пойла, разящего сивухой на всю округу и сваренного по древним народным рецептам, возможно восходящим к традициям алхимии и самогоноварения самой Гипербореи, умудрился одновременно и скривиться, и окосеть. Обычно плоское и улыбчивое лицо толстяка все будто перекрутилось и пошло морщинами в самых неожиданных местах, из глаз потекли слезы, а зрачки в них хоть и уставились дружно куда-то в район переносицы, но остановились явно на разной высоте. — Закусывай, тебе говорю! Мел выступит в роли нейтрализатора!

— Ох и мееерзость, — протянул Полозьев, с трудом принимая дрожащей рукой небольшую плитку гладкого белого минерала, которую с трудом пропихнул в сведенный судорогой рот и сразу же стал перемалывать зубами. Только белая пыль, сильно напоминающая результаты штукатурных работ, в разные стороны полетела. Видимо средство оказалось действенным, поскольку пусть влага из глаз сибирского татарина продолжала щедро изливаться, но по крайней мере его лицо немного разгладилось, перестав напоминать собою какую-то жуткую маску жертвы пластической хирургии или многочисленных мутаций. — Но крепкая, этого не отнять.

— Основой служит алхимически концентрированный спирт, чего ж ты хочешь, — пожал плечами Мстислав, судя по выражению лица явно не испытывающий мук совести за нейтральную позицию в споре между Олегом и Севастьяновым. Впрочем, капитан «Тигрицы» допускал, что одного волхва с другим могло связывать нечто больше, чем периодическое взаимовыгодное сотрудничество. Но все равно был в душе обижен на младшего из учеников Саввы…Впрочем, отказываться от его уроков чародей конечно же из-за этого не собирался. Слишком уж они были полезны для него, да и для его друзей, которых младший магистр осматривал, нацепив себе поперек лица широкую повязку черного цвета, с вышитым на ней глазастым золотым солнцем. — А теперь стой смирно, молчи и не дыши минуты три или четыре. Надо отследить реакции, протекающие в твоей ауре.

— А со мной, дык, такого не требовалось почемуй-то, — прогудел Святослав, с явным интересом поглядывая в сторону опустевшего стакана, чье содержимое смогло моментально пронять толстяка, способного при желании схрумкать и переварить древесную кору, вымоченную в керосине, отделавшись максимум легкой изжогой. Сказывалось влияние как модифицированного тела, так и насыщенной энергией ауры, при взгляде на которую любой опознал бы в сибирском татарине полноценного истинного мага.

— А у тебя, слава богам, никаких серьезных патологий энергетического тела нет и не было. Ну, если наследственного проклятия не считать, — отмахнулся младший магистр, по просьбе Олега взявшийся обследовать его друзей. Интуиция подсказывала чародею, что пребывание в должности заместителя начальника авиации Дальневосточной армии не затянется надолго, а потом помощь молодого волхва заполучить будет пусть не сложнее, но дороже. Сильно дороже. А их финансы и так за последнее время итак не увеличивались в размерах, а скорее уменьшались, постепенно сокращая запасы, отложенные как раз на подобный случай. Пусть даже до заначек, припрятанных на совсем уж черный день, пока оставалось еще ой как далеко. — Однако твое косноязычие представляет из себя скорее данную сознанию установку, и на взаимодействие с энергетическими потоками никак не должно влиять. У Стефана же столько аномалий, что мне даже не совсем понятно, где между ними границы пролегают. Одно задевает другое и тем они вместе воздействуют на третье, спасибо приживленному куску чужой силы и тем манипуляциям, что над тканями и органами в детстве провели…

— Вот так и знал, что в этом все дело, — злобно прошипел толстяк, который даже позабыл о том, что его просили не двигаться, и не дышать. Стефан заметно тяготился тем, что никак не мог соответствовать гордому званию боевого мага, поскольку пусть сражаться-то он умел лучше подавляющего большинства людей и обладал довольно впечатляющим резервом, но создание собственных заклинаний в бою имело смысл лишь в том случае, если применять их неожиданно, ну например из засады. Или с хорошо укрепленной позиции. Однако даже так наличие под рукой некоторого запаса гранат и хорошая винтовка намного перевешивали все те результаты, которых толстяк мог добиться силой собственного дара. — Напортачил чего-то тот живодер, который надо мной колдовал! Эх, зря отец к нему на поклон пошел…Ну да ведь кто бы только знал, что ранг подмастерья перемахну и не заметив…

— Не клевещи на мастера своего дела. А если и не настоящего мастера, так по крайней мере крепкого профессионала, отлично сделавшего свою работу, — оборвал его Мстислав, сдвигая повязку себе на глаза. — Модификация твоего тела прошла без единого существенного огреха, доказательством служит тот факт, что ты не только вполне себе жив и здоров, но и при любом сканировании опознаешься все-таки как человек, а не превратился в оркоподобную химеру. Ну а что последствия тех ритуалов имеются, так ведь без этого никуда. Могущество имеет свою цену, пусть даже иногда и кажется, будто оно может достаться без усилий…И какая точно она у тебя, говорить еще рановато. Надо как минимум анализ ауры до ума довести. Так, не выходя из круга, начинай изливать свою ману вовне. Без какого-либо эффекта, просто магией окружающее пространство насыщай. Святослав! Ты вроде как и Олег тоже вроде в друиды пытался податься? Продемонстрируй чего-нибудь масштабное и сложное, но желательно не разрушительное. На нас и так половина воздушной гавани пялится, нечего кривляться на потеху зевакам или боевую тревогу своими чарами провоцировать.

Диагностику двух одаренных с впечатляющим потенциалом, не далеких от обычно присущих истинным магам возможностями, молодой волхв решил провести прямо на открытом воздухе, прямо у борта стоящей в воздушной гавани «Тигрицы». На земле младшему магистру было удобнее да и привычнее вычерчивать ритуальные фигуры и мистические знаки, ибо язычники так делали испокон веков, а близость подтащенного к борту судна походного алтаря еще больше облегчала работу Мстислава.