Дьявол. Он и правда настоящий дьявол. Смотрит на меня так, что ноги подгибаются. И становится наплевать на весь мир вокруг.

В этом ресторане Рустама знали все. Если не лично, то явно были наслышаны о нем. Персонал. Посетители. Я замечала, как мужчины смотрели на меня с интересом, но быстро отводили взгляд, осознав, кто является моим спутником.

— Господин Ахметов, позвольте проводить вас, — широко улыбается администратор и сыплет учтивыми фразами как из рога изобилия.

Прежде мне казалось, немцы предпочитают бюджетные вещи. Даже очень состоятельные люди в Германии не станут тратиться на бренды. Однако тут я понимаю, насколько сильно ошибалась. Зал заполняют коренные жители, слышу по речи. И все они одеты в дизайнерские наряды. Впечатление, будто попадаю на выставку элитного гардероба. Отмечаю, что уже начинаю разбираться в этих марках.

Я чувствую, как мою кожу жжёт. Дышать становится трудно. Знакомое ощущение. Оборачиваюсь и почти не удивляюсь, когда вижу за столиком знакомую брюнетку. Жаклин Верман. Напротив неё сидит мужчина, лица которого я не вижу. Девушка одаривает меня убийственным взглядом.

К счастью, наш стол оказывается вдалеке от этой пары. Уединенное место создано для откровенных бесед. Тут нет оживленности, которая царит в главном зале. Установлены резные перегородки. Стекленная стена открывает вид на ночной Мюнхен. Кажется, это особые столы. Для романтических ужинов, а не деловых.

Горящие свечи. Бутоны роз алыми пятнами выделяются на белоснежной скатерти. Приглушённый свет создаёт особую атмосферу. На пару секунд я даже забываю, о чем собиралась говорить, просто любуюсь панорамой города, неоновыми огнями. Мы делаем заказ, и когда остаёмся наедине, я решаю приступить к главному.

— Прошлой ночью тебе звонила женщина. Полагаю, это…

— Дочь Вермана, — предугадывает мою фразу Рустам.

— Наш телефон прослушивается? — уточняю и тут же понимаю, что задала глупый вопрос, ведь и без того ясно, в квартире установлены камеры, стационарная линия тоже под контролем.

— Мне понравился твой ответ, — улыбается Рустам. — Я рад, ты понимаешь главное. Я всегда рядом. Других женщин нет и не будет.

— Да, но это не мешает некоторым настойчиво искать встречи с тобой.

— Серьёзно? — выгибает бровь.

— Что? — хмурюсь.

— Ты ревнуешь?

— Нет, — передергиваю плечами. — Когда ты дашь мне повод для ревности, я подам на развод. Но тут речь о другом. Если честно, такое назойливое внимание к тебе со стороны женщин очень сильно бесит.

— Я должен признаться, — скалится он. — Сегодя я едва удержался, чтобы не прикончить всех мужиков в этом чертовом ресторане.

— За что? — поражаюсь.

— А то ты не видела, как они все на тебя таращатся. Слюни распустили. Аж до пола капает.

Рустам накрывает мою ладонь своею. Наши кольца бряцают, ударяясь друг о друга. Его — серебряное и мое — золотое. Мы не продолжили контакт дальше поцелуев перед выходом. В каждом жесте моего мужчины ощущается дикий голод.

— Думаю, ты и про меч знаешь, — говорю тихо. — Видел по камерам. Я не должна была заходить в ту комнату и трогать твои вещи.

— Кто сказал?

— Ты не против?

— Нет, — усмехается. — Иначе бы не показывал.

— Но я порезалась о плохой меч, — поджимаю губы. — Конечно, я не верю в эти глупые суеверия. Только некоторые странности уже есть. Уверена, ты и про мою встречу с Джеро в курсе. Так вот он сразу заметил порез. Не представляю, как только разглядел царапину. Ничего же не видно. В общем, этот тип сказал несколько жутких фраз: что меч выбрал меня и прозвучало так, будто само зло поставило на мне печать, что ты убил прежнюю обладательницу оружия, ту женщину, которую Джеро любил.

Рустам молчит, просто берет и поворачивает мою ладонь, скользит пальцем именно по тому месту, где я порезалась.

— Что это за женщина? — спрашиваю. — Что вообще между вами произошло?

— Он увидел твой порез. Лезвие всегда оставляет отметину. Здесь нет ничего удивительного для профессионала. А я ощутил. Тоже закономерно, ведь я всегда тебя чувствую.

— И как теперь быть? — по спине пробегает холод.

Да, я не верю в эти японские сказки, но осознавать, что лезвие, которое признано воплощением кровожадности вдруг выбрало именно тебя, не слишком приятно.

— Нет плохого и хорошего, — спокойно произносит Рустам. — Нет зла и добра. Есть только наш выбор. Вот, что определяет дорогу. Никакой меч на свете не способен перевести тебя на темную сторону.

Я киваю и закусываю губу, потому как рядом возникает официант, а я не хочу выдавать никаких неосторожных фраз при посторонних людях, даже на русском языке.

— Ты не ответил на мой вопрос, — выдаю чуть позже. — Про Джеро. Про его женщину. В чем причина вашей вражды? С чего все началось?

— Ты получишь ответ, когда придёт время, — ровно произносит Рустам. — Сейчас тебе будет гораздо интереснее узнать про аукцион. Его устраивает Верман.

Мой супруг прав. Как всегда. Услышав новую информацию, я быстро забываю все остальные вопросы. Мне безразличен Джеро и японские мечи. Истории из прошлого подождут.

— У тебя общие дела с этим человеком? — мрачнею помимо воли. — Генрих Верман. Кто он такой?

— Мы с ним состоим в одном закрытом клубе, — раздается спокойный ответ. — Несколько раз пересекались на собраниях. Совместных проектов не ведем. Сотрудничать с ним я не намерен. Скорее наоборот.

И сердце пропускает удар, поскольку я сразу понимаю, о какой именно организации идет речь. Верман не просто рядовой бизнесмен, он обладает очень серьезной властью, с ним опасно связываться. Хотя мой муж привык решать проблемы радикально, не получится убить всех врагов.

— Что за аукцион намечается? — спрашиваю, стараясь не выдать излишнее волнение. — Ты планируешь сделать ставку?

— Я попробую, — выдает с хищным прищуром. — Если там появится стоящий экспонат. Но тебе не нужно беспокоиться.

— Ситуация под твоим полным контролем?

— Я работаю над этим, — замечает вкрадчиво. — Сезонный аукцион, часть средств пойдет на благотворительность. Самое обычное мероприятие. Ничего особенного, если судить чисто по внешним атрибутам.

— В чем секрет?

— Иногда реально ценные вещи уходят за копейки, а дешевые позиции продают по безумным ценам. Все заранее решено: кто и что забирает, по какой стоимости.

— Так отмывают деньги? — выдвигаю предположение.

— Утаивают доходы, — говорит Рустам. — А прикрываются гнилые схемы щедрыми благотворительными взносами. Создано несколько липовых фондов. Вряд ли даже незначительная часть доходит до тех, кто нуждается в помощи.

— Очень грязные методы, — невольно кривлюсь.

— Отличительная черта Вермана, — усмехается. — Он привык действовать через слухи и сплетни, часто раздувает скандалы на пустом месте. Виртуозно топит конкурентов. Бьет четко по репутации. Честно играть не умеет. Пожалуй, и не пытался.

— Ты хочешь вскрыть преступные схемы, которые он использует?

— В перспективе, — в черных глазах клубятся мрачные тени. — Для начала я бы предпочел приобрести у него кое-что.

— Подробностей не скажешь? — интересуюсь, заранее осознавая грядущий ответ.

— Аукцион состоится в пятницу, — его пальцы скользят по моему запястью, моментально электризуя чувствительную кожу. — Значит, у тебя достаточно времени, чтобы выбрать наряд. Драгоценности. Аксессуары. Про расходы забудь. Наслаждайся покупками.

Наш ужин проходит в такой атмосфере, что на выходе я не замечаю ничего и никого. Все тревоги и заботы отступают на второй план. Рустам умеет повернуть все так, что я сама не понимаю, почему волновалась прежде. Несокрушимый. Несгибаемый. Он идет вперед как танк. Не знает преград. Если кто-нибудь посмеет выступить против него, то жестоко об этом пожалеет.

Мы говорим о рядовых вещах. Я даже не сумею повторить фразы, выразить суть беседы. Впервые расслабляемся и просто болтаем, будто обычная пара. Без обсуждения врагов и разбора далеко идущих планов. Смахивает на свидание двух влюбленных.