— Твое решение может измениться в любой момент.

— Нет, если речь идет о тебе, — склоняется, приближается вплотную, с шумом вдыхает воздух. — Принцесса, почему ты везде ищешь подвох?

— Потому что с тобой живу как на пороховой бочке, — судорожно выдыхаю. — Ладно, выходит Жаклин Верман в полном порядке. Ее смерть только очередная часть спектакля. Неплохо же вы спелись. И насколько много она знала о твоих планах?

— Видела бы ты как сверкают твои глаза, — ухмыляется он. — Молнии в разные стороны разлетаются.

— Отвечай на вопрос, — требую я.

— Жаклин мертва, — говорит Рустам. — На видео наложено столько фильтров, что девушку, которая ее играет, нереально узнать. Настоящего лица не разобрать.

— Зачем такая постановка?

— Пришлось действовать срочно. Закрывать некоторые вопросы. Я бы не прибегал к использованию подобных технологий, но разработка шла не только согласно моим решениям. Иногда компромисс неизбежен.

— Использовать мертвого человека — чудовищно.

— Не спорю, однако другого пути в данной ситуации не было. Нельзя показать на экране исключительно меня и мне же подарить все подвиги. Необходимо использовать других героев. Важно создать баланс. Тогда внимание рассредоточиться. Станет труднее уловить нестыковки. Общая картина выстроится четче.

— А мне казалось, все гениальное просто, — пожимаю плечами. — Чем меньше лжешь и выдумываешь, тем легче потом поверить в созданную на ходу легенду.

— Не в этом случае, — отрицательно качает головой. — Масштаб серьезный. Нужно задействовать множество ресурсов. Простую сказку никому не скормишь.

— В репортаже есть хоть немного правды?

— Перечень преступлений, — скалится. — Но сильно сжатый.

— Что насчет ордена? — напряжение опять поднимается внутри. — Теперь с ними покончено?

— Всех побороть не удалось. Еще долго добивать будем. Однако в нашу жизнь они уже не сумеют вмешаться. Даже сунуться ко мне не рискнуть. Разбежались ребята. Ничего. Постепенно их выловим и добьем.

— И все же, — запинаюсь. — Высший круг побежден?

— Большая часть. Теперь мы вливаем в ряды свежую кровь — наших людей. При таком раскладе влияние оставшихся во власти уродов становится минимальным. Очень скоро все они схлопнутся окончательно. Я об этом позабочусь.

Молчу. Наблюдаю за мужем, вглядываюсь в его лицо и впервые замечаю… усталость? Да, именно так. Рустам просто чудовищно устал. И это совсем не удивительно: столько лет жестокой борьбы, столько кровопролитных сражений. Хитрые схемы. Коварные планы.

Все закончилось? Нет, едва ли. Но нас ждет пауза. Передышка. Наш ребенок родится в нормальных условиях. Мы ограждены от угрозы. Хотя бы на какое-то время.

Можно расслабиться? Мне — да. А он продолжит борьбу. За нас, за нашу семью, за спокойствие в будущем. Рефлекторно улыбаюсь.

Семья. Так странно употреблять это слово. Разумеется, я и прежде подобное упоминала, но кажется, лишь теперь осознаю смысл в полной мере, добираюсь до самой сути.

Рустам обнимает меня. Так нежно, что мое дыхание сбивается напрочь, а сердце замирает в сладкой судороге. Страшно. До жути страшно. Боюсь верить в грядущее счастье.

На следующий день меня переводят в новую палату, гораздо более просторную и обладающую реально впечатляющим оборудованием. Первый вариант уже казался продвинутым, но теперь, получив возможность сравнить, я замечаю абсолютно иной уровень. Даже без особых знаний становится понятно, что здесь все обставлено по последнему слову техники. Данная комната смахивает на космический корабль. И создается впечатление, точно тут можно провести сложнейшую операцию.

— Зачем столько всего? — поражаюсь. — Я ведь просто буду рожать.

— Лучше позаботиться обо всем заранее, — ровно замечает Рустам.

А потом из разговора медсестер я понимаю, что данная палата лишь малый фрагмент общей картины. Больницу перестраивают и достраивают в срочном порядке. Готовится отдельный корпус. Исключительно под меня. Сюда переводятся первоклассные врачи, светила мировой медицины. И речь идет не только о гинекологии и принятии родов. Приглашены кардиологи, неврологи, травматологи, терапевты. Я даже не все слова разбираю, но четко понимаю: супруг решил не исключает наступление конца света в ближайшем будущем. Иначе зачем ему такая бригада? Войну мы переросли, настала очередь глобальных изменений.

— Классно, — присвистывает Алена, едва переступив порог моей палаты. — Никогда ничего похожего не видела.

— Слишком много всего для меня одной.

— Твой мужчина учитывает каждую мелочь, — улыбается девушка. — Это ведь очень хорошо. С таким человеком сразу чувствуешь себя принцессой.

Вот и опять холодок разливается под кожей. Совпадение или нет? Разве Рустам успел назвать меня подобным образом при ней? Наша встреча была совсем короткой. Хотя существует вероятность, что прежде муж посещал Мальту и общался с родней.

— Как думаешь, с моим ребенком все будет нормально? — спрашиваю и тут же ругаю себя за откровенную глупость.

Ну что за бред? Я же не верю во всю эту мистическую чепуху. Да и будь впереди нечто жуткое, неужели Алена станет выкладывать правду с учетом ситуации? Она побоится тревожить беременную женщину. Логично же.

— Все будет отлично, — уверенно заключает Алена и тон ее голоса не позволяет усомниться в озвученных словах. — Я вижу великую судьбу впереди. Конечно, все события нереально разглядеть, пока лишь туманный лабиринт виден, но там сразу угадывается высокое положение. Твой сын добьется успеха.

— Мальчик? — невольно веду ладонью по животу. — У меня появится мальчик?

— Да, — выдает девушка и чуть медлит. — Думаю, да. Он объединит разные кланы, получит неограниченную власть. Люди будут уважать его и бояться. Опасный воин.

— Весь в папу, — усмехаюсь, сглатываю горечь, размышляя о том, что теперь буду волноваться сразу за двоих мужчин.

Рустам точно желает получить именно мальчика. Наследника. Для мужчин его рода это всегда было важно. Верно? А я мечтаю про девочку. С девочкой гораздо спокойнее. Но эта девочка — дочь Рустама Ахметова. В нашем ребенке течет буйная кровь. Бешеная. Гремучая. Не важно уже: мальчик или девочка. Покоя не светит в принципе. В любом случае придется тяжело. Мне предстоит воспитывать живой огонь.

— Ты такая красивая сейчас, — восхищенно заявляет Алена. — Станешь самой лучшей на свете мамой. Твои дети будут тебя обожать. Полюбят сильнее, чем ты представляешь.

— Дети? — рефлекторно переспрашиваю.

— Конечно, — кивает девушка. — На одном малыше вы не остановитесь.

Ну неплохо. Я бы хотела двух детей. Мальчика и девочку. А еще было бы просто замечательно выбраться из этой крутой больницы. Условия потрясающие, но я бы предпочла жить в обычной квартире.

— Когда я смогу вернуться домой? — интересуюсь, как только возвращается Рустам, Алена уже давно ушла, поэтому мы наедине, никто не помешает. — Понимаю, нужно дождаться, пока врачи одобрят эту идею, но все-таки… хотя бы примерно — когда?

— Что тебе здесь не нравится?

Вопрос ставит в тупик. И правда — что?

— Это не дом, — развожу руками. — Или ты не планируешь возвращаться? Мы останемся на Мальте?

— Нам стоит воздержаться от перелета, — замечает Рустам.

Трудно спорить.

— Но я же не останусь в больнице до самых родов, — начинаю и замолкаю, наблюдая за лицом супруга.

Чудесно. Именно такой расклад он и планирует. Держать меня под постоянным присмотром докторов, поэтому столько врачей пригласили и устанавливают новое оборудование.

— Мне кажется, ты перегибаешь, — выдаю наконец. — Если анализы будут хорошие и осмотр не выявит никакой угрозы, то нет смысла задерживаться в клинике. Согласен?

— Не волнуйся, — говорит супруг. — Я обо всем позабочусь. Я знал, что тебе не захочется находиться в больнице дольше положенного.

— Ладно, — киваю. — Значит, потребуется еще пара дней, ведь надо завершить курс? А потом? Как дальше? Что говорят доктора?