— Не переводи тему, — замечаю суровым тоном.

— Юля, — мягко выдает он.

— Что? — спрашиваю резко.

— Я тебя люблю.

— Думаешь, всегда сможешь закрыть мой рот этой фразой?

Нет. Мой рот он закрывает собственными губами. Запечатывает. Выжигает клеймо заново каждым своим движением. Клеймит. Снова и снова. Еще. Вырывает из горла сдавленный стон.

— Я обижена, — бормочу, отстраняюсь. — Хотя не помню причину.

Рустам накрывает мой живот ладонью, а я кладу свою руку сверху. Да, иногда у нас возникают размолвки. Порой довольно острые. Но мир не бывает идеальным. Главное заключается в том, что потом всегда наступает штиль, приходит счастье.

Наша жизнь только начинается. Все лучшее — впереди.

Роды проходят легко. Я больше переживаю за окружающих меня врачей и медсестер, чем за саму себя. Пытаюсь сдерживать буйный нрав супруга, что оказывается гораздо тяжелее, нежели терпеть тягучие схватки. Рустам так и норовит прихватить кого-нибудь за горло. Лишь стоит мне вскрикнуть, муж уже готов броситься в атаку и абсолютно каждого в палате прибить.

— Рустам, — хватаю его за руку. — Ты куда?

— Да так, — протягивает. — Разобраться бы.

— Бросишь меня? — мстительно щурюсь.

— Нет, ты что? — даже вздрагивает, снова рядом усаживается, в глаза мои смотрит и немного успокаивается. — Я всегда рядом.

Даже при родах, которые протекают легко, крики неизбежны. Ну попросту не выходит сдержаться. И эти звуки действуют на моего супруга как щелчки кнута. Нет, скорее как разряды электрического тока. Как выстрелы в упор.

Проклятье. Он разъярен. Готов всю эту клинику разнести. Голыми руками. Все стены в пыль раздробить громадными кулаками.

— Рустам, — царапаю его руку. — Хватит.

— Что? — хмуро сдвигает брови. — Я тут.

— Ты всех распугаешь, — бормочу. — До инфаркта людей доведешь.

— Я никого не тронул.

— Твоего взгляда достаточно.

— Ничего, — бросает мрачно. — Пусть поживее шевелятся. Пусть вообще делают хоть что-нибудь. А если от них толка нет, то какого хрена они тут?

— Рустам, — судорожно выдыхаю и закатываю глаза.

— Тебе больно, — говорит он и по тону становится ясно, мою боль он воспринимает куда ближе и острее, чем свою собственную. — А они ни черта сделать не могут.

— Это нормально, — выдавливаю слабую улыбку. — У всех женщин так происходит. Я в порядке. Я…

Опять схватки. И опять кричу. Тужусь сильнее.

Все. Еще совсем чуть-чуть.

— Рустам! — опять удерживаю мужа от расправы. — Ты… ты невозможный мужчина. Невозможный… и любимый. А ну-ка присядь… Живо!

То на крик срываюсь, то на шепот. Закашливаюсь. Задыхаюсь. Однако умудряюсь держать в узде своего личного зверя. Стараюсь рукой точно цепью обвить.

Дикий. Безумный. Безжалостный. Одержимый. Мой.

Ужас какой. Рожаю я, а он с ума сходит. Ну нельзя так, нельзя.

— Рустам, — опять улыбаюсь. — Все.

Крик нашего малыша взрывает пространство. Радостный. Звонкий. И требовательный. Наш маленький воин громко заявляет о себе.

Рустам целует меня. Жадно вдыхает мой запах.

Врач занимается ребенком, проводит все, что необходимо выполнить, после подает долгожданный комочек счастья мне, но принимая своего сына, обхватывая его руками, замечаю, как бледнеет доктор.

— Что-то случилось? — вглядываюсь в личико ребенка, после снова перевожу встревоженный взгляд на врача. — Что-то не так?

Доктор дергается. Кажется, его рот сводит судорогой.

Рустам поднимается, сжав кулаки.

— Стой, — поспешно одергиваю супруга. — Скажите, что происходит?

— У вас девочка, — выдает врач.

— Девочка? — спрашиваю изумленно.

— Д-да, простите, — запинается бедняга.

— И что с ней не так? — рявкает Рустам.

— Все отлично, — заверяет. — Абсолютно здоровый ребенок. Показатели в норме. Никаких отклонений.

— Тогда чего ты трясешься? — мрачно интересуется муж.

— Они думали, ты хочешь мальчика, — включаюсь в беседу. — Рустам, присядь, пожалуйста, посмотри на нашу принцессу.

Подчиняется. Возвращается на свое место. Смотрит на дочь.

Боже мой. Никогда раньше его таким не видела. Ярость мигом отступает, гнев испаряется. Супруг изучает малышку, будто загипнотизированный, глаз с нее не сводит. Его лицо моментально преображается, становится мягче, светлее, точно озаряется изнутри.

— И с чего им взбрело, что я пацана хочу? — скалится, но даже это сейчас выходит как-то иначе, очень непривычно, по-доброму.

— Мужчины мечтают о наследнике.

— Будет, — кивает рассеянно. — Будет и наследник. Потом. А я реально девчонку хотел. Твою копию. Точь-в-точь. Принцессу.

— Наша девочка, — не могу перестать улыбаться, то на дочку смотрю, то на мужа, и сердце сладко сжимается, даже никакой усталости не чувствую. — Золотая девочка.

Малышка кричит. Улыбается нам. Ну так мне кажется. И взгляд у нее осмысленный. Или выдумываю? Нет, точно все понимает. Лучше нас понимает и чувствует.

Наша девочка. Самая любимая. Самая красивая. Самая родная. Желанная. Настоящая принцесса. Обожаю ее. Жизнь отдам. Люблю, люблю, люблю.

Меня затапливает нежность. И Рустама тоже.

Дочка. Доченька. Ты нас еще сильнее сближаешь.

Глаза у нее мои. Светлые. И волосы тоже. Один в один. Конечно, позже это может поменяться. Да скорее всего, ведь Рустам жгучий брюнет с черными глазами. Вот и малышка в него пойдет. Хотя посмотрим. Кто знает? А пока…

— Злата, — выдаю, не раздумывая.

Рустам вопросительно смотрит на меня.

— Золотая девочка, — поясняю. — На ум пришло именно такое имя. Злата. Интересно звучит. Тебе нравится?

— Хочешь назвать ее так?

— Да, — на этом слове доченька издает всхлип, который читается, будто явное одобрение моей идеи. — Ты против? Нельзя подобное имя использовать?

— Почему нельзя? — удивляется.

— Ну у вас же девочек иначе называют, — пожимаю плечами. — На твоем родном языке. Возможно, так поступить правильнее. Или же дать двойное имя.

— Злата, — уверенно произносит Рустам. — Ее точно зовут Злата.

— Ты видишь, как она смотрит?

— Вижу, ей нравится имя.

— Мы наверное сходим с ума, — смеюсь. — Она еще слишком маленькая, чтобы нас понимать. Она только появилась на свет.

— Может быть, — задумчиво протягивает супруг. — Но она сильная. Взгляд круто держит. Воинственная. Все вокруг мужика ждали, а пришла девочка, которая мир на колени поставит.

— Рустам, наша дочь не будет участвовать в войне.

— Нет, конечно, — усмехается. — Она будет сразу побеждать. Ты глянь на нее. Глянь. Я серьезно. Ей будут сдаваться без боя.

Да. Заметно. Первый уже сдался.

Абсолютная капитуляция.

Боже, мне даже трудно сказать, что лучше. Любоваться своей родной девочкой или же наблюдать за поразительной переменой в супруге. Ладно, Рустам еще вернется к своему привычному жесткому образу. Хотя… нет. Не со мной и не с дочкой.

Для других — глава клана. Хозяин империи. Кровожадный монстр, вселяющий утробный ужас.

Для нас — урчащий от удовольствия тигр. Нежный. Ласковый. Хищный зверь, который всегда свое защитит. Грозный дракон охраняет сокровище.

— Камиль, — обращается Мари к своему сыну, но тот никак не реагирует, даже голову не поворачивает на голос матери, хотя обычно моментально на ее оклик отзывается. — Сын, ты слышишь меня?

Мы находимся в резиденции на Мальте. Строительство нашего особняка полностью завершено, последние работы снаружи выполнены. Дом моей мечты становится реальностью.

Дудаевы опять прилетели в гости.

— Камиль, — повторяет Мари.

Опять никакой реакции.

Мальчик молча стоит и смотрит, как Злата ползает по огромному манежу, разгоняется и ракетой мчит вперед, заливисто хохочет. Замирает, разворачивается и повторяет маневр, только теперь в другом направлении.

Малышка иногда поглядывает на Камиля, но куда больше ее занимает собственная игра. Неугомонная девочка. На месте она не сидит. Сорванец. Безумно активная.