Плевать, что член колом. Плевать, что сперма вскипает.

Как удержаться от искушения? Как же тебя не подразнить? Не поддеть? Не зацепить? Черт раздери, нереально это.

— Дьявол, — шепчешь. — Ты дьявол.

— Дрянь, — бедрами двигаю, ударяю по чувствительным точкам. — Маленькая дрянь. Стерва. Колдунья. Моя, моя. Моя Юля.

— Твоя, — эхом отзываешься.

Во все тяжкие пускаешься. Трешься об меня. Забываешь про стеснение. Больше никакого стыда не показываешь. Открытая провокация. Опасная. Насквозь греховная. Как голодная кошка ластишься. Льнешь голой кожей. Распаляешь. Пробуждаешь безумный огонь.

Ты покрываешь меня поцелуями. Везде. Скользишь ртом по шее, по груди, по ребрам. Взрываешь пульс. В порошок превращаешь кости.

Я мягче воска. Но только под твоими губами. Зато член твердеет. Становится крепче железа и камня. Тяжелеют яйца, разбухают, набрякают.

А ты растягиваешь пытку. Доводишь мой мозг до кипения.

Градус накала бьет любые рекорды.

Женщина. Кто тебя создал?

Господь. Сам Сатана. Может, я?

Ха. Никто. От природы такая. Моя дикая. Отвязная. Шальная. Всякий раз открываешь новую грань. Обнажаешь. На нервах играешь. Безумный танец выплясываешь.

Я закрываю глаза. Кулаки сжимаю так, что ремень трещит. Рычу.

— Терпи, — бросаешь мне на ухо.

Резко перемещаешься. Даже упускаю это движение. Трешься возбужденными сосками о мою грудь. Взбудораживаешь. Вынуждаешь мускулы зазвенеть от натуги.

— Ты меня связывал и вытворял все, что хотел, — кожу на горле зубами прихватываешь, тут же языком проходишься по следам укуса. — Теперь моя очередь.

И опять дорогу вниз выстраиваешь. Растравляешь до предела. Действуешь медленно. Не торопишься. Получаешь кайф от каждого мгновения.

Вот и отлично. Я тоже свое возьму, когда придет время.

А сейчас… ныряю в отключку.

Твои губы смыкаются вокруг моего члена. Захватывают раздутую головку. Облизывают, обсасывают, полируют так, что я реально теряю контроль и разряжаюсь. Наполняю твой рот семенем. До краев.

Ты глотаешь каждую каплю. Не отпускаешь, не отстраняешься. Крепче сжимаешь хер. Нанизываешься, погружая болт в глотку. Выдаиваешь меня.

И это только разминка.

Даже не раунд.

Твой язык скользит по яйцам. Едва дотрагивается. Дразнит. Но мне и такого расклада хватает. Похоть нутро взрывает.

— Еще не жалеешь, что дал мне власть? — говоришь и неспешно член поглаживаешь, стискиваешь плоть и ловишь мой взгляд.

— Нет, — ухмыляюсь. — Никогда.

Годы учебы не прошли даром. Стоило себя закалять. Муштровать. Иначе бы сейчас точно не выдержал и сорвался. Завалил бы любимое тело, загнул в нужной позе и выдолбил без долгих прелюдий.

К чертям осторожность.

Вогнать член в твою задницу. Сладкую. Спелую. Сочную. И драть. Драть, драть, драть. По кругу. Опять и опять. Вкачивать сперму. Заполнять до отказа. Заставлять выть. Орать. Содрогаться от одержимых оргазмов. Доводить до абсолютного экстаза.

Так и тянешь на грех. В темноту. В бездну. Тянешь и знаешь: ничего дурного с тобой не сделаю. Вреда не причиню. Даже если сама попросишь. Ты моя — неприкосновенная. Единственная. Драгоценная. Отбиваешься в каждом ударе пульса. По венам течешь, пронизываешь жилы. До мяса добираешься. До костей.

Верь мне, принцесса. Верь.

— Ты все равно сверху, — выпаливаешь. — Даже привязанный. Сам все решаешь и управляешь мною.

Родная моя. Может и хорошо, что ты не понимаешь? Ничего сейчас не соображаю. Вообще. Ни-че-го.

— Рустам, ну почему ты такой?

— Какой?

— Плохой. Ужасный. Безжалостный. Отвратительный. Жестокий и беспринципный человек, для которого нет никаких ограничений, если речь идет о достижении цели.

Хмуришься. Твои глаза молнии метают.

— И почему я тебя люблю? — губы поджимаешь.

Взъерошенная. Сердитая. Черт, так ты еще красивее. Хотя ты всегда красивая. Моя идеальная девочка.

— Свет и тьма круто сочетаются, — говорю.

Фыркаешь. Но я вижу: ответ приходится по вкусу.

Ты выжидаешь и снова начинаешь меня изучать. Целуешь. Ласкаешь. Прижимаешься всем телом. Седлаешь, крепче обхватывая бедра. Потираешься, заставляешь член каменеть.

— Надо тебя развязать, — шепчешь.

— Не надо.

— Надо!

Я избавляюсь от ремня. Просто раздираю его. Рывком. Отбрасываю ошметки в сторону. Любой каприз принцессы будет исполнен.

— Ты прав, — плечами передергиваешь. — В следующий раз будем использовать железные кандалы.

— Меня ничего не удержит.

— Вижу.

— Только ты.

— Ну конечно.

Капризная. Но лишь на пару секунд. Дальше — твои ладони тонут в моих, наши пальцы переплетаются, дыхание разом сбивается.

Ты приподнимаешься и медленно опускаешься на мой одеревеневший от возбуждения член. Всхлипываешь и вскрикиваешь, нервно подрагиваешь.

Какая же ты. Горячая. Мокрая. Тугая. Упругая. Одурительная внутри. Абсолютный отвал башки.

Толчок за толчком. Еще и еще.

С тобой — куда угодно. До небес. На дно. В рай. В настоящее пекло. Плевать, какой дорогой. Каким путем. Дорога вьется только вперед. Уводит далеко за горизонт.

Утром я просыпаюсь и сразу заливаюсь краской смущения. На ум сразу приходят жаркие воспоминания. Тело до сих пор пылает, чувствительность обострена до предела.

Что я вытворяла ночью? Какие бесы в меня вселились?

Рустам кого угодно увлечет на темную строну, толкнет в пучину греха, утащит на самое дно порочного пекла.

Даже глаза закрывать не нужно. Перед мысленным взглядом мелькают выразительные картины. Плоть четко помнит все. Объятые огнем стрелы проносятся от низа живота до ребер. Дыхание учащается.

Я вижу, как седлаю своего супруга. Обхватываю бедрами будто породистого жеребца, могучего и неукротимого скакуна. Мои тощие и бледные ноги выглядят жалкими жердочками на фоне огромных столбов. Смуглые. Мускулистые. Жилистые. Без единой капли лишнего жира. Они скорее смахивают на толстенные стволы вековечных деревьев, чем на обычные человеческие конечности. Гигантский закостеневший от возбуждения орган смотрится удивительно органично между такими здоровенными колодами. Разбухает, угрожающе покачивается, пульсирует от одержимого боя крови внутри.

Я насаживаюсь на него сверху. Опускаюсь осторожно. Двигаюсь очень медленно. Не перестаю поражаться такому впечатляющему размеру и тому, как легко громадный член растягивает мои складки, раздвигает влажные створки и проникает в лоно до предела, заполняет целиком и полностью. Судорожно всхлипываю, прогибаюсь в пояснице.

— Рустам, — выдаю сквозь надсадный стон.

Выгибаюсь, комкаю простыни. Уже с трудом понимаю, где реальность, а где мираж, сотканный из отголосков памяти о безумной ночи. Раскаленный член входит внутрь, движется, будто стальной поршень, не ведает усталости. Чувствую каждый контур, ощущаю бешеное биение вен. Крупная головка разбухает внутри, увеличивается еще сильнее. Отяжелевшие от семени яйца упираются в мою промежность. Жестко ставят последнюю точку.

— Опять проголодалась? — хриплый голос действует будоражаще, кипучей волной проносится по податливо распластанному на кровати телу.

Массивные ладони накрывают грудь, нежно поглаживают. От таких рук совсем не ждешь щемящей нежности, но мой мужчина умеет сдерживать звериную силу. Терпение у него закаленное.

Я и опомнится не успеваю, как он оказывается сверху, раздвигает мои ноги своими мощными бедрами, нависает, точно мрачная и темная скала. Вглубь вбиваться не торопится, просто дразнит. Скользит возбужденным членом по лону, растравляет моментально увлажнившиеся лепестки плоти.

— Д-да, — запинаюсь, глядя в беспросветную тьму горящего взгляда.

Рустам проникает в меня. Неспешно. Растягивает удовольствие до такой степени, что я начинаю дергаться и ерзать под ним, пробую насадиться сама, подаюсь бедрами вперед. Однако муж не позволяет никаких вольностей. Двигает ногами, заставляя меня вновь растечься по постели, вернуться в прежнее положение. Наслаждение превращается в пытку.