- Что вы...

- Тише, – бросает она, приложив палец к губам, и сводит брови, – не двигайся.

- Вы их услышали?

- Нет, увидела.

Мэри кивает вперед, а я оборачиваюсь и замечаю за скульптурой орла Ариадну. Она стоит,

скрестив на груди руки. Мне плохо видно ее лицо, половина тела скрыта фонтаном, но зато я

вижу нечто другое. Нечто, что меня действительно удивляет.

На скамье в полусознательном состоянии сидит Меган фон Страттен, ведьма утопает в

собственной крови, которая стремительно скатывается по ее испещренному ранами телу

толстыми струями. Я растерянно округляю глаза.

- Что тут происходит?

- Понятия не имею.

- Она умирает, – озадачено шепчу я и придвигаюсь немного ближе, чтобы разглядеть

корчащееся от боли лицо главной ведьмы, правой руки Люцифера.

Ариадна подталкивает вперед Норин Монфор и отрезает:

- Лечи.

Конечно. Вот зачем она приходила домой. Мэри-Линетт шумно выдыхает, впивается в мое

плечо пальцами и шепчет:

- Слава богу, она цела.

- Слава богу, что мы целы.

Скептицизм в моем голосе ничуть не задевает женщину. Она продолжает глядеть на сестру,

а я прищуриваюсь. Кто мог ранить фон Страттен? Союзники бы нам не помешали.

- Я не собираюсь помогать ей, – ровным голосом шепчет Норин Монфор и, конечно,

вздергивает подбородок. Убеждения этой женщины еще сыграют с ней злую шутку, даже не

сомневаюсь. Но я не осуждаю Норин. Я понимаю ее.

Иногда умереть лучше, чем потерять себя.

- Лечи ее, – повторяет Ариадна, приблизившись к тете, и скалит зубы, – живо.

К сожалению, сил сопротивляться у Норин не находится. Она безвольно порывается вперед,

усаживается перед прибывающей в агонии фон Страттен и прикладывает ладони к ее глубоким,

уродливым ранам. Я представляю, как сильно Норин ненавидит Меган. И как же сильно она

ненавидит теперь себя за то, что спасает ей жизнь.

Собрав в руку горсть коричневой, мокрой земли, Монфор прижимает грязь к груди Меган и

крепко зажмуривается, ссутулив от напряжения спину. Я почему-то думаю, что у нас сложилась

крайне паршивая ситуация, ведь как только Норин вылечит фон Страттен, в ее присутствии

больше не будет надобности. Как и в ее жизни.

- У нас пара минут, – чеканю я, взглянув на Мэри-Линетт.

- Если раскроем себя сейчас, рискуем навредить Норин.

- Мы в любом случае рискуем. Ари считает, мы мертвы. Это наше преимущество.

- Эффект неожиданности.

- Именно. Но этот эффект укорачивается в несколько раз, так как дело мы имеем не с

обычными людьми, а с ведьмами. Нужно действовать очень быстро.

- Как можно действовать быстро, если наш противник – Дьявол в юбке?

- Ариадна... она... – мне хочется сказать, что Ари борется, хочется сказать, что она не

причинит нам вред. Но потом я вспоминаю, как она повернулась к нам спиной и ушла, как она

оставила нас умирать, не поведя бровью. – Она еще не потеряна.

- Я и не говорила, что с ней покончено, Мэтт. Но рассчитывать на ее милость глупо.

Мэри-Линетт права. Нельзя доверять Ари, нельзя верить, что она позволит нам уйти.

Я сжимаю пальцами переносицу и полностью скрываюсь за деревом. Удивительно, в голове

только сейчас проскальзывает мысль, что Ариадна Монфор хочет меня убить.

- Нам нужен план, – порывисто опустив руки, говорю я. – Мы должны отвлечь Ари и не дать

Норин до конца вылечить Меган фон Страттен.

- Но Норин находится под принуждением, Мэтт, и она не прекратит лечить Меган до тех

пор, пока кто-то силой не оттащит ее в сторону.

- Вот и отлично.

- Что именно? – Не понимает женщина.

- Я отвлеку Ариадну, а вы поможете сестре.

- Что? Но как ты...

- Обойдите фонтан с другой стороны. Когда я выстрелю, кидайтесь к Норин.

- Мэтт, – Мэри-Линетт взволнованно хмурит брови, – она может навредить тебе. Ари уже

совсем другая, ты же это понимаешь. Ты рискуешь не просто пострадать.

- Я знаю, чем рискую.

- И все равно хочешь стать приманкой?

Поджимаю губы и отворачиваюсь. Наверно, со стороны кажется, что я спятил; никто не

поймет моих мотивов, не сочтет меня умным. Но, возможно, нет ничего умного в том, чтобы

умереть ради кого-то, страдать ради кого-то. Умный человек держится в стороне от всего, что

связано с чувствами, потому что чувства делают из нас глупцов. Но чувства, это не только

любовь и не только дружба. Это еще смелость, самоотверженность, милосердие. Ни одно из

этих чувств не делает человека умнее. Но они делают человека человеком.

- Понятия не имею, что творится в голове у девушки, которой стала Ари. Но я знаю, чего бы

хотела прежняя Ари. И она бы хотела защитить вас. – Перевожу взгляд на Мэри и решительно

киваю. – У нас нет времени. Идите за сестрой, а все остальное оставьте мне.

Я еще не придумал, как я буду бороться с Ариадной. Но, как мне кажется, валяться в грязи и

давиться сухими листьями, пока она издевается и болтает о жизни - тоже неплохой способ

отвлечь ее от действительно важных вещей.

Мэри-Линетт в последний раз прожигает меня взглядом и срывается с места.

Я достаю из-за спины металлическую стрелу, нервно сжимаю в пальцах лук и делаю

несколько шагов вперед, надеясь, что ни Ари, ни Меган меня не заметят. К счастью, они в мою

сторону даже не смотрят. Ариадна неотрывно наблюдает за тетушкой, которая до сих пор сидит

на коленях перед фон Страттен и покачивается от завывающего ветра; с каждой секундой кожа

Меган становится ярче и румянее, дыхание выравнивается, судороги вдруг перестают сковывать

ее тело. Меган внезапно улыбается, обнажая окровавленные губы, на что я настороженно

хмурюсь.

- Жалкая, – сиплым голосом, протягивает фон Страттен, сморщившись от боли.

Норин приподнимает голову, а ведьма скалится еще шире.

- Твой пес был бы весьма расстроен, узнай он, что именно ты спасла меня.

- Что?

Меган смеется, давясь кровью, а я стискиваю зубы. О чем она говорит?

- Джейсон? – Не своим голосом спрашивает Норин, сгорбив плечи.

- Джейсон, – передразнивает Меган фон Страттен, откинув назад голову, – жаль, что жить

ему осталось совсем недолго.

Старшая Монфор замирает, а я слышу, как в голове у меня что-то щелкает.

Почему она так сказала? Что она имела в виду? Я понимаю, что сейчас глупо рваться вперед,

привлекать к себе внимание, ведь нужно услышать больше, узнать больше, но уже в следующее

мгновение фон Страттен выпрямляется, что обозначает лишь ее исцеление, и выбора у меня не

остается. Я ловко поднимаю лук и натягиваю тетиву, я делал это столько раз, что выпускаю

стрелу непроизвольно, на автомате. Все происходит слишком быстро.

Я никогда не промахиваюсь, я всегда бью точно в цель, словно вижу мишень гораздо ближе,

чем она находится на самом деле, и стрела несется ровно в лоб фон Страттен, и она бы пронзила

ее череп, расколола бы на две части, будто грецкий орех. Да, стрела бы убила Меган, если бы

прыткие пальцы Ариадны не перехватили ее в воздухе.

- Черт.

Ари стремительно оборачивается, встречается со мной взглядом и отрезает:

- Как же ты мне надоел.

Она взмахивает рукой, и я подлетаю в воздух, маня за собой груду желтых листьев.

Стрелы валятся вниз, кислород застревает где-то в глотке! Я округляю глаза и уже в

следующее мгновение несусь навстречу земле. Я не успеваю сгруппироваться, не успеваю

прикрыть руками лицо, я лечу вниз и со всей силы падаю на спину, услышав, как согнутая под

неестественным углом рука, трескается от удара. Мои глаза распахиваются еще шире, губы

приоткрываются, колючая судорога прокатывается по легким, заставив их сжаться и сморщиться,

как сушеный виноград! И я испускаю гортанный стон, ощутив такую дикую боль в ключице, какую давно уже не испытывал.