Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1869, 8 февраля 1871 г.

КАТАСТРОФА БУРБАКИ

От корреспондента «Standard» мы получили, наконец, сообщение очевидца о том, что происходило в армии Бурбаки во время ее злополучной январской кампании. Корреспондент находился в дивизии генерала Креме, которая образовывала крайний левый фланг при наступлении и арьергард во время отступления. Сообщение этого корреспондента, хотя, разумеется. одностороннее и полное неточностей в отношении того, что не происходило непосредственно перед его глазами, является очень ценным, так как в нем приводятся до сих пор неизвестные факты и даты и таким образом проливается яркий свет на эту фазу войны.

Армия Бурбаки, численностью в 133000 человек с 330 орудиями, как оказывается, едва ли заслуживала название армии. Солдаты линейных войск, имевшие неплохих офицеров, в физическом отношении уступали мобилям, но у последних едва ли имелись офицеры, знакомые хотя бы со своими элементарными обязанностями. Сведения, полученные из Швейцарии, подтверждают это; если они дают еще худшую характеристику физического состояния людей, то мы не должны забывать, как сказалась на них кампания, продолжавшаяся в течение месяца в условиях голода и холода. Обмундирование — и одежда и обувь — было, по всем сообщениям, видимо, в жалком состоянии. Интендантская служба или хотя бы просто какая-либо организация для проведения сколько-нибудь упорядоченным способом и с известной регулярностью реквизиций и для распределения полученного таким путем продовольствия, как оказывается, на деле совершенно отсутствовала.

Из четырех с половиной корпусов, участвовавших в действиях, три (15-й, 18-й и 20-й) были переданы Бурбаки еще 5 декабря; очень скоро после этого был, вероятно, принят план похода на восток. Все его передвижения, вплоть до 5 января, были только маршами с целью сосредоточения и не встречали препятствий со стороны противника; поэтому они не служили помехой для улучшения организации этой армии — совсем наоборот. Наполеон в 1813 г. превратил своих необученных новобранцев в солдат во время марша в Германию. Таким образом, Бурбаки имел целый месяц для подготовки, и если по истечении предоставленного ему таким образом времени его войска встретились с неприятелем в таком состоянии, как было описано выше, — то вина ложится и на него. Он не обнаружил способностей организатора.

Первоначальный план состоял, как говорят, в том, чтобы идти к Бельфору четырьмя колоннами: одна должна была двигаться по восточной стороне реки Ду, через Юру, чтобы занять или обойти Монбельяр и левый фланг пруссаков; вторая колонна — вдоль долины реки для фронтальной атаки; третья колонна — по маршруту, проходящему западнее, через Ружмон и Виллерсексель против правого фланга противника; дивизия же Креме должна была прибыть из Дижона через Люр и выйти за правым флангом пруссаков. Но это было изменено. Все три первые колонны двигались вперед одной дорогой по долине, — из-за этого, как утверждают, было потеряно пять дней, в течение которых Вердер получил подкрепление, а так как вся армия Бурбаки была отброшена также на один путь отступления, то она снова потеряла время и была таким образом отрезана от Лиона и прижата к швейцарской границе. Совершенно очевидно, что переброска войск примерно в 120000 человек — и войск столь слабо организованных — одной колонной и по одному только пути должна была вызвать беспорядок и задержку; но предположение, что эта ошибка была действительно совершена в таких масштабах, не так уж достоверно. Согласно всем предыдущим сообщениям, войска Бурбаки подошли к Бельфору широким фронтом, от Виллерсекселя до швейцарской границы, а это означает, что были использованы разные дороги, упомянутые в первоначальном плане. Но каковы бы ни были причины задержки, она произошла и послужила главной причиной проигрыша сражения у Эрикура. Бой у Виллерсекселя произошел 9 января. Виллерсексель находятся приблизительно в двадцати милях от прусских позиций у Эрикура, и Бур-баки понадобилось пять дней, вплоть до вечера 14-го, чтобы подвести свои войска к этим позициям и получить возможность атаковать их на следующее утро! На это мы указывали в одной из предыдущих статей как на первую крупную ошибку в этом походе [См. настоящий том, стр. 246. Ред.], а теперь из сообщения корреспондента мы видим, что офицеры Креме поняли это даже раньше, чем началось сражение у Эрикура.

В этом трехдневном сражении 130000 французов действовали против 35000—40000 немцев и не смогли взять их укрепленные позиции. При таком численном превосходстве возможны были самые смелые фланговые движения. Сорок или пятьдесят тысяч человек, решительно брошенных в тыл немцев, в то время как остальные сковали бы противника с фронта, почти наверняка могли бы заставить его отступить со своих позиций. Но вместо этого был атакован лишь фронт — укрепленный фронт позиций, что вызвало огромные и бесплодные потери. Фланговые атаки велись настолько слабо, что на правом фланге немцев одной немецкой бригады (Келлера) оказалось достаточно, чтобы не только отбить их, но и удержать Фрайе и Шенебье и, в свою очередь, обойти французов с фланга. Молодым войскам Бурбаки пришлось, таким образом, выполнять самую трудную задачу, которая только может быть поставлена перед солдатом в сражении, в то время как при их численном превосходстве было бы легче захватить позиции с помощью маневра. Но, вероятно, опыт последних пяти дней показал Бурбаки, что рассчитывать на подвижность его армии бесполезно.

После того, как 17 января наступление было окончательно отражено, последовало отступление к Безансону. Вполне вероятно, что это отступление происходило, главным образом, по одной дороге в долине Ду, но нам известно, что крупные части отступали и по другим дорогам, расположенным ближе к швейцарской границе. Как бы то ни было, 22-го пополудни арьергард под командованием Креме прибыл в Безансон. Следовательно, авангард должен был прибыть туда еще 20-го и 21-го должен был быть готовым к выступлению против пруссаков, которые в этот день достигли Доля. Но нет, на них не обращали никакого внимания до прибытия Креме, который сразу же был переведен из арьергарда в авангард и 23-го послан навстречу немцам к Сен-Ви. На следующий день Креме получил приказ вернуться в Безан-сон; два дня были потеряны в нерешительности и бездействии, пока 26-го после смотра 18-му корпусу Бурбаки не попытался совершить самоубийство. Тогда начинается беспорядочное отступление в направлении на Понтарлье. Но в этот день немцы, находившиеся в Мушаре и Салене, были ближе к швейцарской границе, чем спасающиеся бегством войска, для которых путь к отступлению был, фактически, отрезан. Это уже не было более состязанием в скорости; немцы смогли не спеша занять выходы из всех продольных долин, через которые еще можно было спастись, в то время как их другие войска теснили французов с тыла. Затем последовали бои вокруг Понтарлье, показавшие разбитой армии французов, что она отрезана, результатом чего была конвенция в Ле-Верьере и сдача всей этой армии швейцарцам[134].Все поведение Бурбаки с 15 по 26 января, по-видимому, доказывает, что он утратил всякую уверенность в своих солдатах и, следовательно, потерял также всякую уверенность в самом себе. Почему он приостановил движение своих колонн в Безансоне до прихода Креме, упустив, таким образом, всякую возможность спастись; почему он отозвал самую лучшую в армии дивизию Креме сразу после того, как послал ее из Безансона навстречу пруссакам, блокировавшим прямую дорогу в Лион; почему после этого он промедлил еще два дня, в результате чего в общем в Безансоне было потеряно целых шесть дней, — все это невозможно объяснить, если только не предположить, что Бурбаки весьма не хватало той решительности, которая является самым главным качеством самостоятельно действующего начальника. Старая история августовской кампании повторилась снова. И любопытно, что эту крайнюю нерешительность опять-таки проявил генерал, унаследованный от империи, тогда как ни один из генералов республики, — каковы бы ни были их ошибки, — не обнаружил подобной нерешительности и не был за нее так наказан.