Преданный Вам

Адмирал Корнелиус».

– Что пишут? – нарочито равнодушным тоном поинтересовался Павловский.

– Пишут, что нижайше просят прощения.

– Это Адмирал-то?

– Ну да. Он ведь нас вместо живцов использовал. Зазвал сюда и окружил ракетчиками. – Холодно улыбнувшись, я помахал в воздухе письмом. – А предупредил только в последний момент. Вот этой самой бумажкой.

– Довольно благородно с его стороны!

– Не ерничай. Мы ведь, в самом деле, уцелели лишь по чистой случайности. Не выберись мы из вагона, и не было бы этого разговора.

– Случайного, Петруша, ничего не бывает.

– Может, и так, но этот вечер мог стать для нас последним.

Я передал Дмитрию письмо, и некоторое время он вдумчиво его изучал. Покончив с чтением, одарил меня усмешливым взглядом.

– Что ж, как ни крути, он все-таки пытался нас предупредить!

– Во-первых, не нас, а меня, а во-вторых, использовать ключевую фигуру государства в качестве приманки – вещь довольно подлая, тебе не кажется? – я покосился на Дмитрия. – И потом – сдается мне, что предупреждать меня он поначалу не так уж и рвался. Это он уже после оплеухи передумал.

– О чем ты?

– О том, Димочка, что Адмирал наш мазохистом оказался. Я его по зубам смазал, а он мне за это еще и в ножки решил поклониться.

– Что ж, среди военных этот порок в ходу. – Дмитрий пожал плечами. – Любят того, кто бьет, – и чем сильнее бьют, тем крепче любят. Лишь бы не прогоняли.

– Возможно, ты прав.

– Конечно, я прав. Но ты все-таки не обольщайся. Своих обид господин Корнелиус не прощает никому. Просто предпочитает вымещать их на особах рангом пожиже.

– Уж не себя ли ты имеешь в виду?

– Ну, до меня он, положим, не дотянется, а вот всех прочих свидетелей, пожалуй, что и достанет. Не сегодня, так завтра. В общем, имей это в виду.

– Обязательно буду иметь… – я обратился к Визирю охраны. – Значит, ракетчики свое дело сделали?

– Так точно, Ваше Величество. Сбиты все двенадцать «Скатов». Одновременно нанесены удары по точкам, в которых были замечены подозрительные передвижения местного населения.

– Ясно… – я повернулся, чтобы уйти, но внезапное беспокойство заставило меня обернуться. – У вас имеется список этих точек?

– Виноват?

– Я имею в виду цели, по которым вы нанесли ракетные удары. Земные цели.

– Конечно! Сей момент!…

Уже через минуту я держал в руках еще одну распечатку. Большинство поименованных пунктов мне ни о чем не говорило, но один мне был известен отлично. В списке значилась усадьба Тараса Зубатова. Сердце мое встрепенулось, горячий кровоток омыл лицо изнутри. Не веря своим глазам, я перечел распечатку дважды и трижды.

– С кем вы согласовывали этот список? – севшим голосом поинтересовался я.

– Собственно, список составлялся в штабе армии и утверждался консультантами от разведки. Окончательное согласование проходило у Адмирала Корнелиуса. И уже только потом его передали мне.

– Секундочку! Причем здесь Адмирал?

– Насколько я знаю, он внес в список ряд существенных корректив.

– Даже так? – тряхнув головой, я снова уставился на перечень целей. Ошибки быть не могло. Черным по белому в списке объектов было упомянуто хозяйство, в котором не так давно мы провели несколько чудных недель. Более того, я почти не сомневался, что означенную цель господин Корнелиус внес в роковой список собственноручно. Чертов Павловский вновь оказался пророком. Адмирал действительно не любил оставлять в живых свидетелей. Не любил и не оставлял…

Увы, чуда не произошло, вместо былых строений на территории поместья Тараса Зубатова мы обнаружили дотлевающие руины. Вокруг пепелища было выставлено армейское оцепление, и только пара грязных овец сиротливо бродила в сизом дыму, напоминая издали брошенных на произвол судьбы псов.

Чем не угодил словоохотливый фермер господину Корнелиусу, теперь оставалось только гадать. Возможно, Адмирал побаивался конкурентов, а может, просто опасался, что в наших беседах мы могли выболтать ванессийскому фермеру лишнюю информацию. Впрочем, ревностный служака мог и впрямую исполнить заказ подлинного своего Хозяина. Об этой последней версии не хотелось думать, но и отмахнуться от нее я не мог. Все они тут ревностно служили паразитам. Не видели их, не знали о них ничего, однако служили. Значит, и в людях вроде Тараса Зубатова видели исключительно врагов. Это было глупо и нелепо, но Тарас жил сам по себе, был чист и независим и той же самой независимости пытался учить других. Во всяком случае, мне он успел существенно помог, и, возможно, одним этим подписал себе смертный приговор…

С удивлением взглянув на собственные дрожащие пальцы, я резко сжал кулак. Дрожь немедленно прекратилась. Внутренняя мука переросла в решимость, ноющая память обратилась в овеществленную злость. Забравшись в машину, я закрыл дверцу, бросил мимолетный взгляд за окно и, конечно же, рассмотрел сумрачный силуэт Миколы. На этот раз смуглое лицо Тени успело неуловимо измениться. Теперь оно приобрело знакомые мне адмиральские черты. Моя Тень знала, кому подражать. Господин Корнелиус являл собой редкостный образчик человеческой подлости. Интриган высшей пробы, он и сейчас заготовил порцию версий, дабы отпереться от всех моих обвинений. Объяснит, что произошла роковая ошибка, что с картами полетов напутали диспетчеры или даже сами летчики. А про список что-нибудь соврет. Дескать, инициатива глуповатого Визиря авиации. В самом деле, подписи нет, личная печать тоже отсутствует, а устное свидетельство в наше время мало чего стоит…

– Есть какие-нибудь пожелания? – осведомился сидящий за рулем поручик Лещенко. Покосившись на его юношеское лицо, я вдруг вспомнил, что именно в его присутствии Адмирал Корнелиус получил от меня жесточайший удар в челюсть. Разумеется, он об этом тоже рано или поздно припомнит. Значит, и жизни этого паренька отныне угрожает нешуточная опасность.

– Вот что, Иван. – Я вздохнул. – Отныне ты назначаешься адъютантом господина Павловского. Это мое личное распоряжение, и отменять его никому не позволено. Ты все понял?

– Так точно, Ваше Величество!

– Мне не нужны адъютанты… – открыл было рот Дмитрий, но от него я попросту отмахнулся.

– Ты хорошо стреляешь, Вань?

– Если из своего личного оружия, то девяносто пять из ста вышибу в любое время дня и ночи. Оно у меня каждый месяц пристреливается.

– Вот и славно, не расставайся с ним. Носи всегда при себе, под подушку прячь. А людей Адмирала держи всегда на прицеле. Именно они могут доставить тебе и господину Звездочету крупные неприятности.

– А не сгущаешь ли ты, дорогой Петруша, краски? – проворчал Дмитрий.

– Лучше поверни голову и еще разок полюбуйся на эти развалины. Какой сволочью надо быть, чтобы уничтожить дом, в котором ты ночевал… – я хлопнул Лещенко по спине. – Давай, Ваня, жми в больницу. Сейчас мы с ним потолкуем!

– К Адмиралу?

– С этого дня он больше не Адмирал.

– Не заводись, Петр! – вмешался Дмитрий. – Корнелиус – мужик, конечно, вредный, но это необходимый жупел. Для всей нашей страны.

– Жупел?

– А ты как думал! Без своего пугала ни один огород долго не выстоит.

– Ничего, как-нибудь переживем без пугала.

– Учти, ты рискуешь сделать из него мученика. – Холодно предупредил Павловский. – А вот тебя после отставки Адмирала многие невзлюбят.

– И это я как-нибудь переживу. Трогай, Ваня!…

Он явно был еще не в том состоянии, чтобы ходить, однако при моем появлении немедленно поднялся с кровати. Секретарь, сидевший рядом на табурете, повинуясь моему жесту, стремительно выскочил из палаты.

– Вы даже не представляете, Ваше Величество, как я счастлив! – Адмирал Корнелиус сделал ко мне шаг и неловко поклонился. – Видит Бог, я не желал вашей гибели. Если хотите, можете проверить, – к вокзалу тайно были стянуты наши элитные части. Помимо ракетчиков еще и полк спецназа. Мы знали, что оппозиция клюнет – и она клюнула.