– Еще бы!… – я продолжал изучать подсушенную недомоганием физиономию Корнелиуса.

– Поймите, Ваше Величество, я всего лишь военный. Мое дело – уничтожать врагов империи. В Ванессии же уцелело множество боеспособных частей. Кое-кто согласился принять присягу новому правительству, но многие затаились. Мы знали, что готовится акция, но не знали где и когда. Лучше способа, нежели спровоцировать противника, я не видел. Таким образом, мы сами обозначили место и время. Нужно было только дождаться атаки и разом уничтожить всю оппозицию.

– Почему же вы не посоветовались со мной? Боялись, что откажусь?

Адмирал покаянно опустил голову.

– Наверное, это было главной моей ошибкой. Но я действовал так исключительно в целях секретности. Кроме того, поначалу я был уверен, что мы уничтожим врага еще на подлете к вокзалу. Могло получиться и так, что о расправе над террористами вы даже ничего бы не узнали. Тем не менее, в последний момент я решил вас предупредить. Если бы не мое плачевное состояние, я лично заехал бы за вами, однако…

– Однако мой удар несколько изменил ваши планы. – Я скривился. – Ладно, оставим эту лирику. Скажи мне другое, Корнелиус: чем помешал тебе Тарас Зубатов?

– Не понимаю… – довольно умело господин Адмирал изобразил на лице недоумение.

– Все ты понимаешь, паскуда придворная! – я порывисто шагнул к Адмиралу, заставив его отшатнуться. – Подстраховаться решил? За хозяев своих испугался?

– Каких еще хозяев?

– Тех, которых изводили молоко и глина Зубатова! – я сделал еще шаг. – А Антонина? Ты помнишь Антонину? Она ведь тоже обхаживала меня. Как и Конрад Павлович, скармливавший мне ежедневно килограммы яиц всевозможных паразитов.

– Ваше Величество…

– Молчать! – рявкнул я. – Молчать, когда с тобой разговаривает человек! Тем более, что в твоем государстве не так уж много таковых осталось. Наверное, и я бы стал одним из вас, если бы не предпринимал своих контрмер. Но в том и заключается отличие между нами, Корнелиус. Я все еще человек! Человек, ты понял меня?! И Тарас тоже был человеком! Потому ты и сгубил его. – Не сдержавшись, я порывисто замахнулся, и Адмирал тотчас втянул голову в плечи. Все-таки научил я его бояться! Ох, как научил! Хотя и радоваться тут было по большому счету нечему. Секунду или две я стоял с занесенной рукой, а Адмирал покорно ждал. Прощения, гнева, милости – чего угодно. И, разумеется, я его не ударил. Раньше это следовало делать – еще в далеком детстве – за первых повешенных крыс и раздавленных жуков, за умученных кошек и убитых воробьев. А сейчас главенствовала правда Димки Павловского. Люди оставались людьми со всеми их порочными потрохами, от пяток до макушки завоеванные крохотными и ненасытными хищниками. И кто знает, пожалуй, жить таким без жупела было действительно сложно. А в скором будущем, когда я покину Артемию навсегда, станет еще сложнее.

– Взгляни! – я указал в сторону окна, где маячила огромная Тень Миколы. – Видишь эту Тень?… Но теперь это уже не я, а ты!

– Не понимаю… – Адмирал Корнелиус посмотрел в окно, и в эту самую секунду я изо всех сил пожелал, чтобы он увидел мою Тень. В самом деле, пусть увидит и ужаснется. И он действительно ее УВИДЕЛ. Я угадал это по его посеревшему лицу.

– Что это? – Адмирал сжался.

– А ты еще не понял? – я уже почти кричал. – Это то, что творим мы все, когда решаемся на подлость. И в данном случае это Монстр, который рано или поздно сгложет тебя и все наше отечество! Все, Корнелиус! Я рву с самим собой и отказываюсь от Миколы. Теперь он целиком и полностью твой. Води его за собой, лицезрей и знай, что каждая твоя пакость будет делать его выше и сильнее!

– Но как это возможно? – губы мужественного Корнелиуса на сей раз непритворно дрожали.

– Ты сам сделал это возможным! Сам, ты понял? А я только помог тебе рассмотреть собственный лик. – Я развернулся к выходу. – Все, Корней, лечись. Уже завтра Артемией будет править прежний Консул, а я возвращаюсь.

– Ваше Величество, вы не смеете так поступать!… – с миной отчаяния Корнелиус бросился за мной следом, но замер, наткнувшись лицом на мой вскинутый кукиш.

– Смею! Еще как смею! И я не желаю больше править в стране, где подставляют своих правителей, где с легкостью голосуют за кровь ближних, где даже собственной Тени не желают видеть! – я нервно хохотнул. – Поцарствовали – и будя! Об одном прошу: никакой мести, Корней! Тронешь Звездочета, Лещенко или Ангелину, я с того света вернусь. За тобой и твоими прихвостнями, ты понял меня?!

Бледный как полотно Адмирал Корнелиус судорожно кивнул. Смотреть на него не было никакого желания. Рванув на себя дверь, я выскочил в коридор. Сидящий у стены Павловский вскинул на меня обеспокоенный взгляд.

– Все, Димон! Тащи свои заветные зеркала!

– Постой, Петр, ты сейчас явно не в том состоянии, чтобы принимать подобные решения.

– Ошибаешься, именно в том! – я развернулся к нему, пугая разудалым оскалом. – Лучше быть маленьким, но безобидным, чем большим и грозным. Так-то, Димочка! А империями я сыт по горло! По самую маковку!

– Но ты думал, что здесь начнется после тебя?

– Об этом найдется кому подумать. Да и ты парень не промах, наверняка сумеешь присмотреть за моими преемниками.

– Вот как? А как же быть с Анной?

Наверное, он думал смутить меня этим вопросом, но у него ничего не получилось. С Анной тоже было все давно решено. К сожалению, без малейшего моего участия. И нынешним ее Хозяевам я служить не намеревался.

– Но, Петр, послушай!…

– Все, Димочка, уезжаю. Ни минуты лишней не хочу оставаться здесь!…

На этот раз операция «перемещения» проходила на открытом воздухе. Взвод автоматчиков под предводительством поручика Лещенко окружила холм, на вершине которого с помощью солдат мы расположили сеть зеркал. Энергопитание для лунной подсветки протянули от автомобильных аккумуляторов. Самым же отрадным событием стало то, что среди травы я неожиданно разглядел крохотного человечка. Разумеется, это был Осип. Собственной персоной. Он тоже пытался командовать установкой зеркал и даже поругивал особо нерадивых солдатиков. Счастье, что его никто не видел, а то могли бы ненароком раздавить. Ростом мой Отсвет был не выше наперстка, и, тем не менее, я тотчас повеселел. Не смущала даже маячащая на отдалении Тень огромного Миколы. Между тем, Димка Павловский был хмур и молчалив. Внимательно контролируя установку зеркал, он отрывисто подавал уточняющие указания, в мою же сторону старался не глядеть вовсе.

– Не журись, где-нибудь наверняка увидимся. – Я ободряюще хлопнул его по спине. Вздрогнув, Павловский заторможено обернулся.

– Может, и так, только здесь у нас с тобой был шанс. Настоящий шанс, если ты понимаешь, о чем я толкую.

– Ерунда! – я фыркнул. – Еще одно революционное заблуждение. Наша главная и единственная цель – они! – я поочередно ткнул пальцем в Осипа и Миколу. А все прочее – иллюзия возомнившего о себе ума. Я даже не говорю – разума, поскольку ум человеческий – еще не разум.

– А как же Ангелина? – снова напомнил он и разом испортил мне настроение. Сунув руки в карманы, я сжал их в кулаки и снова разжал. Говорить на эту тему не хотелось.

– Ты же сам мне талдычил, что в действительности никакой Ангелины нет. – Я сумрачно вздохнул. – Вот и радуйся, твой урок пошел на пользу.

– Погоди, погоди! А что же тогда есть?

– Есть образ, который я волен вынашивать в себе, есть память о моей прошлой любви. Прошлая же любовь от меня ушла, если ты помнишь. Значит, уйдет и эта.

– С чего ты взял, что уйдет?

– Уйдет, Димон, обязательно уйдет. Помнишь наш разговор о варанингё и вещих снах? Вот и мои сны превратились здесь в вещие. Я опасен, Дим. Для всего вашего мира, для хозяев, которых признали вы с Анной.

– Почему ты решил, что мы кого-то там признали?

– Не лукавь, Димочка! Ты ведь сам рассказывал о матрицировании. Кто же создает эти матрицы, как не они? Это мы в своем примитивном материализме так и не поднялись выше шагающего экскаватора, а они давно уже превратили человеческое сознание в обыденный инструмент своих виртуальных опытов. Я не знаю, кто они такие, но обычными паразитами здесь не пахнет.