— Кошмар, как я соскучилась, — тихо и нерешительно, но она сказала эти слова. И правда, ничего же нет плохого в этом. Когда любимый рядом и можно утешиться в его руках, разве может быть в этом грех? В крепких теплых руках, сильных и надежных… Не грех же, если бы мама обнимала…

— Это надо проверить.

— Я у тебя дома, почти в твоей кровати. Где моя романтика?

— Не наглей, Красота, я весь вечер романтичу.

Губы у нее были соленые…

Весьма самонадеянно оказалось думать, что для того, чтобы при случае озвереть от ревности, нужно обязательно переспать с Юлькой. Совсем нет. Достаточно было провести с ней ночь в одной постели, а наутро сделать для нее чай с лимоном и завернуть в одеяло, как обещал когда-то.

Странно провести такую целомудренную ночь, сгорать от желания, но не трогать. Проснуться и ощутить теплое сонное дыхание у себя на щеке, почувствовать на себе ее руки. Странно прижиматься к стройному телу, но не сметь насладиться им. Не раздражаться от жаркой испарины между телами и щекотания мягкого шелка волос… странно.

Никто и никогда еще не попадал в постель Шаурина, чтобы просто поспать. И никакая другая ночь не сковывала его разум одной картинкой, рисуя новую жизнь, как с чистого листа. Ничего не оставлял Денис в своей памяти, предпочитая молчать, там где можно промолчать, и не смотреть, если можно отвернуться. Но прекрасно помнил, какая Юлька на ощупь, как пахнут ее кожа и волосы, какой у нее нежный бархатный живот. Попробовать бы кончиками пальцев. Языком, в самом низу… Чтобы горячо стало и воздух затрещал. Чтобы тело ее дугой выгнулось и вздохнуть не могла от удовольствия…

— Тебе лучше отложить нож. И вилку тоже. Хотелось бы обойтись сегодня без жертв, — сказала Юля.

Денис опустил столовые приборы на тарелку, отрываясь и от еды, и от своих мыслей.

— Какая заботливость. А я думал тебе некогда за мной присматривать.

— Чтобы понять, что ты вне себя, мне даже смотреть на тебя не надо, — тихо продолжила она, сопровождая слова мягкой, едва заметной усмешкой. — Но это хорошо — с твоим появлением толпа претендующих на мое внимание заметно рассеялась. Мне тут в роли развлекалочки быть совсем не хочется. Я бы с удовольствием сидела сейчас перед телевизором и ела овсяную кашку.

— Я прям успокоился после твоих слов. Заметила, да? — ухмыльнулся он.

— М-да, дело дрянь, — хмыкнула Юля.

— Однозначно, — подтвердил Денис.

Обменявшись репликами, они ненадолго замолчали. Юля посмотрела на родителей.

— Мама пытается высказать папе какое-то возмущение.

— Почему? — Денис проследил за взглядом Юли: Сергей Владимирович и Наталья медленно танцевали. Он что-то говорил, лицо его было непроницаемо, губы женщины изогнуты в полуулыбке. Все безмятежно и спокойно на первый взгляд.

— Потому что мама танцует с отцом только когда ей требуется высказаться. Замечено мною не раз.

— Тебе лучше знать.

Музыка сменилась, и родители вернулись за столик.

— Шаурин, хорош водку пить, иди потанцуй.

Денис как раз только и успел поднести рюмку ко рту, но замер, замерев взглядом на жене Монахова. Она с царственным видом взялась за бокал с красным вином и окинула его пронзительным взглядом. В глазах ее что-то радужно сверкнуло. Наверное, отразился блеск бриллианта в кольце у нее на пальце. Эта женщина ему, определенно, стала нравиться. Между ними установилось какое-то молчаливое взаимопонимание. Не мог точно сказать, с какого времени это произошло, если раньше он иногда чувствовал в ее присутствии напряжение, то сейчас нет.

И все же… Вообще-то, это была бы первая рюмка за весь вечер! Она уже долго стояла перед ним нетронутой. Не спешил пить, потому что не знал, чем закончится сегодняшний день. Привык уже, что Монахова иногда заносило, и он давал задания, которые требовали трезвого ума и не менее трезвого расчета.

— Юля, — теперь обратилась уже к дочери Наталья и махнула рукой.

Монахов раздраженно вздохнул и посмотрел сначала на жену, потом на Дениса. Так и не выпив, Шаурин поставил рюмку на стол. Юля поднялась, не дав ему возможности отказаться. Стопроцентно, отмазался бы, а ей очень хотелось с ним потанцевать. Надоели эти сынки магнатов. Поперек горла уже встали со своими разговорами.

Почему-то с недавних пор отец стал и ее брать на подобные сборища. Сегодня праздновали открытие нового автосалона одного из друзей отца. Тусовка проходила на высшем уровне, весь ресторан в их распоряжении. Здесь не было случайных лишних людей — только избранные. Теперь приходилось соответствовать. Одеваться по поводу, разговаривать с принуждением, общаться со всеми, поддерживая авторитет отца.

— Ты собираешься оставить мой вопрос без ответа? — спросила Наталья, когда Юля с Денисом ушли.

— Я не понимаю, какой тебе нужен ответ. Суть твоих претензий, Наташа. Яснее.

— Ты неправильно меня понял. Я сказала, что девочке нужно общение и друзья, что не надо запирать ее в четырех стенах и держать в черном теле, с маниакальной страстью следя за каждым ее шагом. Слава Богу, у тебя умная воспитанная дочь. Юля взрослая, ей уже трудно навязывать свои желания, а дальше будет совсем невозможно. Но я совсем не имела ввиду, что стоит таскать ее с собой на подобные мероприятия. Она не кукла, не игрушка. Я подразумевала, что надо дать ей немного свободы, чтобы она могла выбирать себе друзей и увлечения, а не выставлять ее на аукцион.

— Наташа, я разве против? Все правильно. В следующем году она закончит школу, и у нее начнется совсем другая жизнь. Пожалуйста, самое время начинать, пусть выбирает себе друзей и увлечения. Не стоит передергивать.

— Выбирать? Из этого?.. — Наталья обвела собравшееся общество беглым взглядом. Случайно выделила из толпы танцующих Дениса и Юлю. Чуть улыбнулась, но подавила улыбку.

— Почему нет?

— Ты только мне дочь не впутывай в свои дела. Не смей ее использовать, — говорила вынужденно тихо, но от этого эмоций в ее голосе не убавилось.

Монахов глотнул коньяка, оставив последнюю фразу жены без комментариев. Наталья снова отыскала глазами дочь. Это было легко сделать. Юля очень привлекала внимание. Красивые девушки всегда привлекают внимание. А ее девочка сегодня светилась очарованием. Легкое кремовое платье струилось по телу; тонкую талию перетягивала шелковая лента; такая же держала тяжелые волосы в хвосте.

Поймав задумчивый взгляд матери, Юля улыбнулась ей и сказала Денису:

— Не все мама, видимо, сказала.

— Назревает семейный скандал?

— Это вряд ли, — покачала головой. — Чтобы маму довести до скандала надо постараться. Удивляюсь и восхищаюсь ее терпением. Папа у нас тиран.

— И не тиран он вовсе. — Денис услышал ее глубокий вздох. Судя по всему, вздох несогласия. — Давай вальс сбацаем, — внезапно сказал он и сжал крепче ее ладонь. Даже чуть приподнял руку, и Юля четко ощутила, как напряглись его плечи. Еще секунда и он шагнет, исполняя фигуру.

— С ума сошел? — прошептала она шокировано. — Вечно ты для вальса самое неподходящее время выбираешь.

— Давай, — продолжил подтрунивать он, сохраняя невозмутимость на лице. — Повеселим высшее общество. А то смотри, какие все скучные. Сидят, водку пьют и никакого веселья, — говорил он так тихо, что, для того чтобы разобрать смысл слов, доносящихся сквозь музыку, приходилось прислушиваться.

— Прекрати. Или это тебя так мои танцы завели?

— Да с чего это вдруг? — пренебрежительно выдал он, но Юля успокоилась, почувствовав, как он расслабился.

— Вот и я думаю, с чего там заводиться. — Невольно хотелось прижаться к Денису крепче, но она контролировала себя, сохраняя приличную дистанцию. Забавно было при таких чувствах играть полное равнодушие и в голосе, и в движениях: — Вот этот, последний. Степа. Фу, имя-то какое противное. Учится в мединституте на патологоанатома. Вообще не пойму, какого черта он туда поперся. У его папы мясокомбинат. Знаешь, как я с этим персонажем весело пообщалась? Я теперь знаю кое-что о технике вскрытия трупа и много всяких других подробностей.