Он и пошагал, как все приличные люди, по тротуару вдоль зеленого ограждения, обходя группы несущихся, никого и ничего не видящих перед собой младшеклассников. Вторая смена закончилась. Подошел он к школьным воротам и вошел бы в школьный двор, да разыгравшаяся чуть дальше потасовка привлекла его внимание. В другой раз он мимо бы прошел. Мало ли, дети дерутся. В таком возрасте — обычное дело. И мальчишки тумаками обменивались. И девчонок за косы драли. Другая девочка иногда так по голове портфелем огреет, что мало не покажется. Только вот эта девчушка никак не могла отбиться от настойчивого приставалы. И обидчиком ее оказался не кто иной, как Шеин-младший.

Ненавидел эту семейку с самого детства. Трое детей в семье, а все на одно лицо — хитрые злобные… ублюдки, одним словом. Если Колька к пацанам цеплялся, то братец и того хуже — девок задирал. Да не просто играючи, а со злостью, ненавистью какой-то, с такой же злорадной ядовитой усмешкой, какую сам Денис на лице его близкого родственничка помнил. И на эту малявку бросался Шеин с видимым удовольствием, за волосы длинные дергал, а она бедняжка крутилась на месте, не зная, что делать — портфель или пакет с вещами держать, или волосы от лица убирать. Ветер на глаза их скидывал, словно подыгрывая этому маленькому извергу. Рванул он ее нешуточно, так, что вскрикнула она отчаянно, портфель выронила, запнулась и упала, всхлипывая.

В считанные секунды Денис пересек расстояние между ними. Чувства, которые тогда в ровно такой же ситуации испытывал, снова всколыхнулись. Ярко все вспомнилось, как перед глазами встало. Словно сейчас не эту девчонку незнакомую обижали, а его самого. До сих пор в душе тот осадок был и не думал он, что взбаламутиться снова сможет. А тут словно оглушило на несколько секунд.

— Ты что делаешь, маленькая тварь? — рыкнул он на мальчишку. Схватил его за шиворот, да так встряхнул, что кости у того затрещали, и зубы клацнули. И в себя тот не сразу пришел, уставился на Дениса непонимающим взглядом. Потом взгляд на девочку перевел и сглотнул.

А девчонка замерла. И плакать сразу перестала от неожиданности и удивления, от громкого грубого окрика. И сам парень этот высокий, широкоплечий, наверное, в тысячу раз сильнее этого пацана, что ее доставал. Вот и правильно, пусть задаст ему!

И он задал. Отшвырнул задиру в сторону, что тот на пузе проехался по дорожке.

— Пошел отсюда, придурок маленький! Еще раз увижу, задницу надеру, что не сядешь!

— Я брату все расскажу!..

— Давай, расскажи! Передай своему ублюдочному братцу от Шаура привет! — рассмеялся Денис и обратил взгляд на девочку. Она так и стояла на месте не в силах поверить в свое спасение, глядя широко открытыми серыми глазами. — Не бойся, больше он тебя точно не тронет, — Денис хоть и говорил спокойно, но получалось все равно грубо и басовито, голос у него ломался, оттого приобретая характерную резкость. Даже чуть улыбнулся ободряюще.

— Спасибо, — несмело выдавила из себя малявка, затолкала обратно выпавшие из пакета кроссовки и подняла портфель. — Подержи, пожалуйста, — сказала она, всучила ему свои вещи и поправила на себе одежду. Потом вытащила из кармашка портфеля резинку и завязала русые волосы в хвост.

— Боишься? — спросил Денис, увидев, как опасливо она посматривала в сторону, где скрылся обидчик, не решаясь сделать шагу.

Не хотела уходить она с этого места, чувствуя себя в безопасности, пока рядом так неожиданно появившийся спаситель.

— Да.

— Далеко живешь?

— Не очень. Там, — она указала рукой в противоположную от дома Дениса сторону. — В одиннадцатом доме.

— Пошли, провожу.

Она лишь кивнула. Шли они молча. Только изредка Денис ловил на себе ее взгляд. Удовлетворенный, любопытный, с намеком на улыбку. На вид ей лет семь, может быть, восемь.

Они прошли вдоль дороги по тротуару, окружили один дом и встали у подъезда.

— Меня Юля зовут, — сказала девочка. — А тебя?

— Тебе зачем?

— Просто, — она пожала плечами и замялась.

— Денис, — он усмехнулся.

— Пока, Денис.

— Пока, Юля.

1994 г.

— Уходи, — беззвучно шевельнул губами Денис и махнул рукой, взглянув в окно. — Иди.

Отец ушел, не мог долго прощаться. А Татьяна все стояла на платформе, глотая слезы. Всегда поражался чувствительности сестры. Для нее поплакать, как голод утолить или жажду. Легко так слезы у нее катились из глаз, беззвучно. Так и стояла она, улыбалась, изредка вытирая мокрые щеки. Никак не мог привыкнуть к ее новой прическе. Длинную косу обрезала до плеч, челку выстригла и короткие пряди у лица. Волосы у них обоих густые, темные, непослушные. Надоело, говорит, с хвостом ходить. Что толку, длинные волосы носить, если распустить нельзя. А с распущенными не могла ходить, мешали они ей. И глаза ее голубые, теперь, в обрамлении темных волос, еще больше казались, ярче, глубже. А лицо бледнее.

И Денис стоял и смотрел в окно, не двигаясь, не лишая сестру последних мгновений. Два года — не день. В идеале, может через год увидятся, и то пока говорить рано. А так, только два года и ждать им его возвращения. Прикоснулась пальцами к губам, послала ему воздушный поцелуй, и, прошептав: «Люблю тебя», сунула руки в карман легкого плаща и пошла прочь.

И у самого в груди защемило и в глазах, кажется, от слез защипало. Все-таки проникся общим чувством горечи расставания, вдохнул соль пролитых родителями и друзьями слез. Жалко, что Вадим не смог прийти, рвался, но не смог. Хоть накануне и виделись, так хотелось, чтобы в эту минуту он тоже был здесь.

Денис сел на свое место у окна и отвернулся, не видел, как мимо пронесся высокий светловолосый парень. Он почти бежал по перрону и заглядывал в каждое окно.

— Деня! — крикнул Вадим.

— Шаурин, не тебя ищут? — спросил Женя Боголюбов, лежащий на верхней полке.

Денис глянул в окно и увидел промелькнувшую голову друга. Бросился к выходу, но проводница преградила путь:

— Куда? Через минуту отправляемся!

— Я быстро, — пообещал он и выскочил из вагона. Вадим тут же заметил его и, подбежав, стиснул в объятиях.

— Деня, — хлопнул его по щекам, уткнувшись своим лбом в его, — служи, звони, пиши. Главное не теряйся.

— И ты, Вадя, без меня смотри дел не натвори. Приду — разберемся, а чтоб без меня, ни-ни!

— Куда ж я без тебя, один не вывезу, — усмехаясь, согласился друг.

— То-то же. Меня слушай. Слушай меня и все хорошо будет, — приговаривал Денис, хлопая друга по спине.

— Так, солдатик, а ну давай обратно! Быстро в вагон! — окрикнула нетерпеливо проводница.

— За Танюхой присмотри. — Денис отлип от друга и взбежал по ступенькам. — Присмотри за Танюхой, Вадя. Она такая наивная, глупая, блин…

— Присмотрю, — пообещал Вадим.

Когда состав дернулся, вагон огласили крики. Разнесся громогласный ор. Денис некоторое время стоял в тамбуре, слушая, как стучит и скрипит железо, нехотя двигаясь по рельсам. Смотрел в мутное дверное стекло, за которым медленно проплывали высокие дома и мелкие строения родного города.

Проводница улыбнулась:

— Чего пригорюнился? И не заметишь, как два года пролетят.

— Главное, чтоб не в голову.

Женщина посмотрела на него недоуменно, но он только хлопнул дверью, шагнув в вагон.

Обычно призывников отправляли отдельным эшелоном, но не в этот раз. Их толпу определили в «гражданский» вагон. Рядовые пассажиры готовились не сойти с ума. И правильно. Учитывая, что это был обычный плацкартный вагон. И в нем уже царил хаос. Бойцы поделились по интересам, хотя об особом разнообразии трудно говорить, так как единственно привлекательным для них, как ни удивительно, сейчас была водка. Ни проводница, ни сопровождающие их сержант Томилин и капитан Еремеев, не могли удержать их пыл. Да и не пытались. Последние двое даже с удовольствием присоединились к гуляющей компании, бродя от одного столика к другому.

В их «купе» парни также перетасовались как карты в колоде. Боголюбов лежал на своей полке и громогласно декларировал «солдатские записки». С собой у него был блокнотик, унаследованный то ли от старшего брата, то ли от старшего друга. Неизвестно и неважно. Главное, что все в этот момент внимали его зычному голосу, постепенно впадая в уныние. Ничего оптимистичного эти мемуары не навевали, скорее, предупреждали: легко не будет. Денис тоже слушал. Но только вполуха, от этих советов уже голова ломилась. «Явки… пароли…» На месте нужно определяться, а не растопыривать крылья раньше времени. Обломают.