— Я буду сопротивляться, — прямо заявила я, хотя коленки дрожали и голос звучал слабо.

Шутка ли, вчера уважающая себя юристка, сегодня — бесправная рабыня, собственность дракона. Тут не только колени задрожат, еще и волосы поседеют, и заикание начнется.

Рядом с драконами даже стоять рядом опасно, а я с ним в одной комнате, и дверь закрыта.

Бежать некуда.

— Серьезно? — дракон, держащий меня за подбородок, ухмыльнулся. — Так даже интереснее.

Он большим пальцем погладил меня по щеке, и я дернулась. Глаза у дракона были черные, как ночное озеро. У людей я таких черных глаз никогда не видела, ни в своем мире, ни в этом.

В остальном дракон почти не отличался от обычного мужчины: высокий, широкоплечий, мощный, как скала. Хотя кого я обманываю? Не то чтобы я часто видела в моем мире таких мужчин. И в этом бы не видеть — но вот не повезло.

Против воли я бросила взгляд на кольцо-печатку, которую дракон носил на безымянном пальце правой руки, и по спине пробежала дрожь. Владелец этого кольца имел право карать и миловать, ему ничего не стоило прихлопнуть меня как муху вот прямо сейчас.

Оказаться бы где-то подальше!

— Я не девственница, — на всякий случай предупредила я и поплотнее вжалась в изголовье кровати.

Несмотря на то, что в этом мире радостей плотской жизни я еще не успела познать, десять лет «счастливой» семейной жизни — это не хухры-мухры, каким-то перемещением между мирами это не сотрешь. Это навсегда, как след прививки от оспы.

Дракон поднял брови.

— Еще интереснее, — плотоядно промурлыкал он.

Он стоял рядом с кроватью, глядя на меня сверху вниз и легко ухмылялся. Весело ему, вы посмотрите. Мне бы тоже было весело, если бы не рабский ошейник.

Одет дракон был в украшенный драгоценными камнями поддоспешник, на поясе носил меч с увенчанной крупным рубином рукоятью. На вид дракону можно было дать лет сорок, хотя я знала, что драконы живут долго, вполне может оказаться, что стоящему передо мной экземпляру идет не первая и даже не вторая сотня лет.

Широкий лоб, прямой взгляд из-под тяжелых век, сжатые, но неожиданно полные и чувственные губы — лицо дракона говорило о том, что он серьезнее досудебной претензии и шутки с ним плохи.

— А еще я невкусная. И вредная, — брякнула я, когда дракон взялся за тонкий пояс из черной кожи и принялся расстегивать прямоугольную пряжку.

Дракон замер, держа в руках меч, который собирался положить на прикроватную тумбочку.

Да, тумбочку. Трактир, где мы остановились, был высшего класса не только по местным меркам, но и по меркам моего мира. По крайней мере, кровать в отведенной нам комнате была королевских размеров, рядом с ней стояли аккуратные тумбочки, а на столе у окна красовалась вазочка с фруктами и цветы.

Видимо, чтобы дракону было чем закусить после меня и на что полюбоваться, чтобы не слишком грустить о том, что живая рабыня все-таки предмет потребляемый и одноразовый.

— Похоже, что я собираюсь тебя есть?

Дракон расстегнул манжету поддоспешника и пытливо уставился на меня.

А я откуда знаю, похоже или нет? Можно подумать, меня каждый день драконам отдают, и я точно знаю, что происходит дальше. Вариант с приемом пищи точно не стоит исключать.

В черных глазах дракона зажегся любопытный огонь, и они стали теплыми, а лицо вдруг из каменной маски враз стало живым и привлекательным, на полных губах появилась улыбка. Красиво.

Так, стоп. Не о том думаешь, Катя. Дракон — твой хозяин, ты рабыня и вообще-то ничем не защищена, даже самой захудалой конвенцией о правах человека. Тебя могут убить, перепродать, изнасиловать, сжечь и… убить уже было?

Потому мягко улыбающийся дракон в тесном номере трактира может казаться сколько угодно милым — это опасный враг, от которого надо бежать.

— А ты не будешь? — облегченно выдохнула я. — Это радует.

— Не сегодня, — заявил дракон и стянул с плеч поддоспешник, оставаясь в одной только нижней рубашке.

Я сглотнула, пытаясь отвести взгляд от широкой груди, покрытой редкими росчерками черных волос, которая была видна в вырезе. Без поддоспешника дракон казался еще более плечистым и мощным.

Интересно, а кубики пресса у него есть? Наверняка ведь есть. Никогда вблизи не видела, потрогать бы.

Стоп.

Дракон сел на кровать спиной ко мне, и я испуганно шарахнулась в противоположную сторону.

— Может, сначала познакомимся поближе? — пискнула я оттуда.

— Незачем, — буркнул дракон и, не оборачиваясь, нащупал мою руку, потянул на себя. — Иди сюда, зачем ты туда забилась?

Я попыталась вырываться, но пальцы крепко сжимали мое запястье. Стало страшно не на шутку, я дернулась, вскрикнула, и дракон наконец обернулся.

Одним слитным движением переместился на кровать, прижал мои руки к покрывалу и лег сверху. Тяжелый, твердый, горячий, как раскаленный камень и… это же мне эфес шпаги в живот упирается, правда?! Я замерла, выгнулась, но не смогла сдвинуть дракона даже на миллиметр.

Он нахмурился, черные глаза вдруг стали напоминать не черные озера, а омуты. Наклонился, коснулся моих губ своими, и я беспомощно пискнула.

Нет, я, конечно, подозревала, что с той бабкой что-то не то. «Деревенская ведунья, даже березу заставит родить, да у меня сестра в пятьдесят здоровенького — только так!» — распиналась моя коллега Аделаида Александровна, умная, казалось бы, женщина, расчетливая и твердая, как кремень. Высокая, с монументальной грудью, красной помадой на губах и белыми пергидрольными кудряшками. От одного вида этой адвокатессы судьи втягивали голову в плечи, а прокуроры, суровые дядьки при погонах, начинали мямлить, как школьники.

Вот и я повелась.

Хотя не повестись я не могла: уж очень мне хотелось родить ребенка. Я не помню, в какой момент это стало для меня идеей фикс, когда желание понянчить малыша стало сильнее желания выиграть дело посложнее. Тридцать пять лет, карьера адвоката по хозяйственным делам, туфли-лабутены, крохотная собачка, для выгула которой я могла себе позволить нанять специального человека… Тотальное одиночество и неприкаянность.

С мужем к тому моменту отношения давно разладились, мы толком даже не говорили друг с другом. Я уже почти смирилась с тем, что для супружеской жизни мне достался не мужчина-скала, а коренной житель дивана. Когда-то все было по-другому… Или нет? Вспомнить об этом было слишком сложно.

Мы поженились, когда нам было по семнадцать: моим родителям нравился тихий и спокойный Женя, а ему очень нравилась квартира, которую мои родители обещали нам на свадьбу. Я упорно училась, грызла законы, кодексы и учебники, писала сначала диплом, а потом магистерскую, а Женя… никак не мог себя найти.

— Меня не зажигает профессия экономиста! — заявил он после первого курса и забрал из университета документы.

Я кивнула и начала писать контрольные работы на заказ.

— Работа менеджером не мое, — устало сказал Женя после того, как три месяца отработал в офисе, куда его устроил мой отец.

— Конечно, милый, — сказала я и полезла пересчитывать семейную заначку: а вдруг не хватит на ближайшие месяцы, пока я ищу подработку.

— Мне стоит попробовать что-то творческое, — объяснил Женя, когда спустил кучу денег на электрогитару.

После нее, фотоаппарата, видеокамеры, курсов программирования, флористики, рисования, йоги и еще многих попыток себя найти я даже выдохнула с облегчением, когда Женя решил осесть на диване. Так получалось как-то экономнее.

Со временем я убедила себя в том, что мне повезло с мужем. А что? После университета я пошла в адвокатуру, а не развелась у нас там только председатель бюро, которая овдовела. Женя, если так подумать, был не самым плохим вариантом: не пил, не дрался, не скандалил. Не мешал мне строить карьеру, не выносил из дома мебель и технику. Мечта, а не мужчина!