— Третий принц, вы уверены? Там всего несколько ши, но все они на грани, они не могут разорвать круг обращений. И на каждого потребуется много сил! Я едва могу удержать их по эту сторону Золотого города!
Удав обеспокоенно поднимает голову, внезапно озаботившись ответом Бранна и на этот вопрос, но наш неблагой только уверенно кивает, а дверь распахивается. Я уверен, мой волк, что это происходит только по воле Буука — иначе попасть в это помещение невозможно.
И мы попадаем в калейдоскоп.
То есть поначалу кажется, что в калейдоскоп. Все пестрит перед глазами от постоянных изменений вида шести существ, лежащих на отдельных кроватях. Кажется, что это картина мира постоянно изменяется и перескладывается.
Бранн пытается удивленно вздохнуть, но удав, обвившийся поперек груди, одним своим плотно охватывающим присутствием обрывает вздох на середине. Боаш тревожно приподнимает голову с плеча неблагого, бормоча искренние извинения, но Бранн только похлопывает его по плоской голове и закручивает расслабившийся хвост на себя снова.
Ворона оборачивается, безмолвно прося подождать у входа, пусть ты не очень любишь ждать, мой Дей. Я горд твоей выдержкой!
Бранн шагает к первой койке, где судорожно меняет обличья, как мы знаем, ши, но видим крота, тушканчика, сурка, змею, песца, норку, собаку, черепаху, а потом опять крота и далее по кругу. Крота, кажется, на долю мгновения больше. Наш неблагой встряхивает руками, а потом резво перехватывает опять появившегося крота за голову, укладывая одну руку на грудь. Крот больше не перекидывается, перехваченный Вороной, видимо, не только в зримом мире. Шепот Бранна отражается от непробиваемых звуками стен, дробится, пересекается и накладывается сам на себя, упруго ударяет моего Дея в грудь. Странным образом отраженный от него шепот прилетает к Бранну удесятеренно сильным, нарастает в громкости, а потом бьет под ладонь, лежащую на груди у крота, и исчезает безследно.
Бранн оборачивается на тебя, мой волк, кажется, он тоже не ожидал, признательно кивает. Хоть моргни ему в ответ! Его магия возросла в твоем присутствии, и у тебя тоже прибавилось сил. Ох уж эти неблагие! Все у них слабопонятно и малообъяснимо!
Голубая фея, позабытая под пегими волосами, вскакивает резко, разгораясь свечением; магистр-удав Боаш распускает и тут же свивает свои кольца обратно, стараясь не перехватывать Бранна слишком крепко, склоняясь через его плечо, тревожно глядя на лежащего; глаза Буука светлеют.
Да, мой Дей, как иглы зимних елей. Хорошее сравнение. Родное на фоне всех этих неблагих чудес.
Бывший крот, а ныне — прекрасный светловолосый ши с голубыми глазами лежит, пытаясь отдышаться, ошалело смотрит на Бранна, который дошептывает что-то утвердительное, приподнимает уголки длинных губ и убирает наконец руку.
— Брат! Третий принц! — ши еще задыхается, а оттого рубит фразы. — Я вам! Обязан! Жизнью! Мой до!..
Бранн не дослушивает, кивая Бууку, а тот делает что-то — и едва очнувшийся неблагой засыпает.
— Мне не нужен твой долг, второй принц Дома Первой стихии, — с этими словами наш неблагой переходит к другой кровати, где сменяют друг друга саламандра, ящерица, огненная птица с полыхающими перьями, горящая золотом рыба. — Равно как и от тебя, принцесса Дома стихии Третьей, не вздумай предлагать!
Да, я тоже не понял, мой Дей, братом он Бранну быть никак не может! Хотя фомор разберет этих неблагих, может, для них и общие на два Дома дети — в порядке вещей?
Повторяется колдовской шепот, повторяется яркое и сильное эхо, упругий толчок в твою грудь, мой волк, повторяется результат, только теперь на кровати пытается отдышаться дивной красоты девушка с рыжими волосами. Она Бранну ничего предлагать и не думает, её губы кривятся, а брови сходятся на переносице: пытается понять, отчего она тут и зачем рядом с ней, так близко, да еще уложив руку на солнечное сплетение, рядом стоит наш неблагой. Высокомерный взгляд смеряет Бранна от макушки до пят, начиная с взъерошенных феей волос и заканчивая краем лоскутной куртки, обвитой магистром-удавом. Боаш шипит, недовольно приподымая голову, Бранн не реагирует никак. Девушка резко вскидывает голову, теперь жестом негодования, красивое личико кривится в гримасе пренебрежения, брезгливости…
Не рычи, мой Дей! Буук уже успел погрузить в сон и неблагодарную дочь Дома пламени. А у самого Буука глаза теперь цвета летней ели!
Возле огненной принцессы отдыхает таким же образом её брат — и Бранн не жалеет сил и времени, приводит в порядок высокого рыжего молодца, столь же ослепительно красивого, как сестра, и тоже выглядящего при пробуждении оскорбленным. Наш неблагой, чуть более встрепанный, чем обычно, неожиданно озорно улыбается на обжигающее презрение, едва смиряемую ярость и пламенное негодование:
— А я только что так же держал твою сестру!
Самодовольные феи танцуют в зеленых глазах. Рыжий, сжимая кулаки, подхватывается с угрожающим сопением, когда его на полпути усыпляет окончательно зеленоглазый Буук. И он не делает падение принца на кровать более мягким.
Хранитель и страж щурится, кажется, наслаждаясь происходящим, он тоже не против проучить неблагодарных детей огня. Я чувствую, мой Дей, тебя радует, что эти неблагие библиотекари полностью на стороне Бранна. Хоть бы часть его дома должна оказаться домом, ты прав, мой Дей.
Три других высших неблагих ши, к которым, как мы теперь знаем, по роду-племени относится и наш — только наш особенно неблагой, с какой стороны ни посмотреть! — приходят в себя и тут же отключаются, восстанавливать силы. Однако из шести застрявших в бесконечном круге повторений благодарным оказывается только первый, сын Земли.
Бранн поправляет рукава, встряхивается, заставляя магистра приподнять голову. Оглядывается на тебя, мой Дей:
— А теперь нам надо найти браслет. Мастерская как раз недалеко отсюда, — глаза нашей Вороны вопреки всему светятся ярче сидящей у него на голове феи.
— Маст-терская? Зачем вам маст-терская? — магистр-удав отклоняется от браннова плеча, заглядывает в глаза, уточняет вопрос: — Вернее, зачем благому браслет-т?..
Бранн только широко улыбается, не размыкая губ, прищуриваясь и не обещая ответов.
Да, мой Дей, лучше ни о чем его пока не спрашивать. Побереги свою гордость, наш Ворона не отвечает даже магистру.
Мы покидаем палату-залу для тяжелобольных, спускаемся на один пролет и в той же тишине, которая больше не кажется напряженной, заворачиваем к обитой железом самой обычной двери. Наш неблагой, однако, замирает, поднимает руку и осторожно выпутывает из волос вполне уютно устроившуюся там феечку, та возмущается и пиликает, как и Фаэ, и еще хватает Ворону за пальцы:
— Но я тоже, пилик, хочу, пилик, в мастерскую! Она закрыта, пилик, уже почти триста лет, пилик, мне интересно!
— Таким маленьким феям туда вовсе нельзя, Шайя, тебе ли не знать? И триста лет назад тоже было нельзя, — голос у Бранна увещевающий, без намека на раздражение, хотя волосы, по-хозяйски уложенные феечкой, стоят дыбом и вихрятся в разные стороны. — Лети к остальным, хрупкая фея, мы скоро вернемся!
Оскорбленная в лучших чувствах, фея поправляет рабочую курточку песочного цвета, не спеша освобождать явно необходимую для открытия двери руку Бранна. Отряхивается, поправляет рукавчики, сдувает вовсе малюсенькую пылинку с плеча…
Бывают ли вообще пылинки таких размеров, мой Дей? Вот я тоже думаю, что не бывает!
Наконец весь костюм приведен в образцовый порядок, и Шайя подлетает над ладонью нашего неблагого, очень изящно кланяется, сияя небесно-голубым, а потом подлетает к щеке Бранна и звонко, неожиданно громко чмокает его в щеку! Третий принц смеется:
— Лети уже, подлиза, дальше порога тебе нельзя.
Шайя оскорбленно задирает носик, но лететь в таком положении трудно — дороги не видать, поэтому опускает голову и скоро скрывается за поворотом.
Глаза Буука на этот раз не спешат переползать на створку двери, Бранн сам крутит большое железное колесо, тянет окованную створку на себя, с радостью принимает твою помощь, мой Дей, вряд ли ему кто-то помогал ранее. Вдвоем вы легко и быстро разводите створки в стороны, а за ними скрывается большая комната, где один за другим загораются факелы на стенах — здесь много стеклянной посуды, маленьких очажков, а еще тут полно магии!
