Могут возникнуть возражения, что поскольку у нас уже имеются принципы естественных обязанностей, то нет необходимости в принципе честности. Обязательства могут быть объяснены естественной обязанностью справедливости, поскольку когда человек пользуется некоторым институциональным установлением, на него в этом случае распространяются правила института, и выполняется обязанность справедливости. Это утверждение, действительно, достаточно обоснованно. При желании мы можем объяснить обязательства (obligations) путем обращения обязанности (duty) справедливости. Достаточно истолковать требуемые добровольные действия как действия, посредством которых свободно расширяются наши естественные обязанности. Хотя раньше эта схема была неприложима к нам, и мы не имели по отношению к ней никаких обязанностей, за исключением обязанности не пытаться ее подрывать, теперь, посредством наших поступков, мы расширили границы естественных обязанностей. Но уместно отличить те инстититуты или их аспекты, которые должны быть неизбежно приложимы к нам, поскольку мы в них рождены и они регулируют всю сферу наших действий, от тех институтов, которые приложимы к нам в силу того, что мы свободно совершили некоторые поступки в качестве рационального способа реализации наших целей. Так, у нас имеется естественная обязанность подчиняться, скажем, конституции или основным законам, регулирующим права на собственность (предполагая, что они справедливы), и в то же время у нас есть обязательство выполнять некоторые обязанности, налагаемые должностью, которую нам удалось занять, или обязательство следовать правилам ассоциаций или видов деятельности, в которых мы участвуем. Иногда бывает разумно придавать разный вес обязательствам и обязанностям (в случае их конфликта) именно потому, что они возникают по-разному. По крайней мере, в некоторых случаях тот факт, что обязательства принимаются свободно, должен повлиять на их оценку, когда они конфликтуют с другими моральными требованиями. Верно и то, что члены общества, находящиеся в лучшем положении, с большей вероятностью, чем остальные, будут иметь политические обязательства, отличные от политических обязанностей. Ведь именно эти люди имеют наибольший шанс получить политические должности и воспользоваться преимуществами, предлагаемыми конституционной системой. Они, таким образом, еще более тесным образом привязаны к системе справедливых институтов. Для того чтобы оценить это обстоятельство, а также способы свободного утверждения уз, полезно иметь принцип честности. Этот принцип должен дать нам возможность провести более тонкие различия при объяснении обязанностей и обязательств. Термин «обязательство» будет закреплен, таким образом, за моральными требованиями, проистекающими из принципа честности, в то время как другие требования называются «естественными обязанностями».

Так как в последних разделах принцип честности упоминается в связи с политическими проблемами, здесь я буду обсуждать его соотношение с обещаниями. Итак, принцип верности является не более чем специальным случаем принципа честности, применяемого к социальной практике обещания. Аргументация в пользу этого тезиса начинается с замечания, что обещание — это действие, определяемое публичной системой правил. Эти правила являются, как в случае с институтами вообще, набором учредительных конвенций. Так же как и правила игры, они специфицируют определенные виды деятельности и определяют некоторые действия9. В случае с обещанием основное правило управляет словами «Я обещаю сделать X». Оно читается приблизительно так: если кто-то произносит слова «Я обещаю сделать X» в соответствующих обстоятельствах, он должен сделать X, если нет определенных извиняющих обстоятельств. Это правило мы можем считать правилом обещания; оно представляет эту практику в целом. Само правило является не моральным принципом, а учредительной конвенцией. В этом отношении оно имеет одинаковый статус с юридическими правилами и законами, а также правилами игр — правило существует в обществе тогда, когда действия в соответствии с правилами осуществляются регулярно.

Способ спецификации правилом обещания подходящих обстоятельств и извиняющих условий определяет, является ли практика, которую оно представляет, справедливой. Например, для того чтобы сделать обязывающее обещание, человек должен быть в полном сознании, в рациональном модусе ума и знать значение действенных слов, их использование в акте обещания и т. д. Более того, эти слова должны произноситься свободно или добровольно, когда человек не подвергается угрозам или принуждению, и в ситуациях, где он занимает, так сказать, достаточно честную договорную позицию. От человека не требуется выполнения обещания, если действенные слова произнесены, когда он спит, или испытывает галлюцинации, а также если его заставили исполнить обещание, или если имеющая отношение к делу информация скрывалась от него обманным путем. В общем, обстоятельства, приводящие к возникновению обещаний и извиняющих условий, должны быть определены таким образом, чтобы сохранить равную свободу сторон и сделать эту практику рациональным средством, с помощью которого люди могут вступить в кооперативные соглашения и стабилизировать их к взаимной выгоде. Ясно, что многие затруднения здесь не могут быть рассмотрены.

Достаточно заметить, что принципы справедливости применяются к практике обещания тем же самым образом, как они применяются к другим институтам. Следовательно, ограничения на соответствующие условия необходимы для обеспечения равной свободы. Было бы в высшей степени иррационально в исходном положении соглашаться быть связанным словами, произнесенными во сне или вырванными силой. Без сомнения, это настолько иррационально, что мы склонны исключать эти и другие возможности как несовместимые с понятием обещания. Однако я не буду рассматривать обещание как практику, которая справедлива по определению, так как это затемняет различение между правилом обещания и обязанностью, проистекающей из принципа честности. Существует много вариаций обещаний, так же как и вариаций договорного закона. Является ли определенная практика, понимаемая индивидом или группой индивидов, справедливой, должно определяться принципами справедливости.

На фоне этих замечаний мы можем ввести два определения, Первое: добросовестное (bona fide) обещание — это такое обещание, которое возникает в соответствии с правилом обещания, когда практика, его представляющая, является справедливой. Как только человек произносит слова: «Я обещаю сделать X» в подходящих обстоятельствах, как они определены справедливой практикой, он дал bona fide обещание. Далее, принцип верности — это принцип, что bona fide обещания должны выполняться. Как было отмечено выше, существенно важно различать правило обещания и принцип верности. Правило — это просто учредительная конвенция, в то время как принцип верности — это моральный принцип, одно из следствий принципа честности. Предположим, что существует некоторая справедливая практика обещания. Тогда давая обещание, т. е. произнося слова «Я обещаю сделать X» в подходящих обстоятельствах, человек сознательно применяет правило и принимает выгоды справедливого устройства. Предположим, что обязательств давать обещание нет, человек свободен давать обещания и не давать их. Но поскольку в соответствии с гипотезой эта практика является справедливой, здесь применим принцип честности, и человек должен вести себя так, как это определяет правило, т. е. он должен сделать X. Обязательство держать обещание — это следствие принципа честности.

Я сказал, что давая обещание, человек обращается к социальной практике и принимает выгоды, которые она делает возможными. Каковы эти выгоды, и как работает эта практика? Для ответа на эти вопросы давайте предположим, что стандартная причина для дачи обещаний заключается в создании и стабилизации небольших схем кооперации или какой-то определенной схемы сделки. Роль обещаний аналогична той, которую Гоббс отводил правителю. Точно так же как правитель поддерживает и придает устойчивость системе социальной кооперации путем публичного поддержания эффективной системы наказаний, так и люди в отсутствие принуждающих механизмов создают свои частные предприятия и придают им устойчивость, ручаясь друг другу в верности слову. Такие предприятия часто трудно бывает организовать и поддерживать. Это особенно видно в случае с договорами, когда один человек должен сделать! что-то другому человеку. Так как индивид может полагать, что другая сторона не выполнит своей роли, схема может так и не реализоваться. Схема подвержена нестабильности иного рода, даже если эта другая сторона и выполнит свое обещание. Эти ситуации характерны отсутствием гарантий для стороны, которой предстоит действовать первой, за исключением обещаний, т. е. обязательств выполнить соглашение позднее. Только таким способом схема может быть сделана надежной, так чтобы обе стороны могли получить выгоды от своего сотрудничества. Практика обещания существует именно для этой цели; и поэтому, хотя мы обычно рассматриваем моральные требования как налагаемые на нас со стороны обязательства, зачастую они принимаются нами преднамеренно и добровольно во имя нашей выгоды. Таким образом, обещание — это акт, совершенный с публичным намерением сознательно взять на себя обязательство, существование которого в данных обстоятельствах будет способствовать реализации наших целей. Мы хотим, чтобы это обязательство существовало и чтобы о его существовании было известно, а также чтобы другие знали, что мы признаем эти узы и намерены их придерживаться. Прибегая по этой причине к такой практике, мы берем обязательство выполнять обещанное в соответствии с принципом честности.