В свете сказанного о развитии авторитарной морали представляется, что условия, благоприятствующие ее усвоению ребенком, таковы10. Во-первых, родители должны любить ребенка и быть достойными его восхищения. Таким образом они способствуют возникновению в нем чувства своей собственной ценности и желания стать таким человеком, какими являются они. Во-вторых, они должны провозгласить ясные и понятные (и конечно оправданные) правила, адаптированные к уровню понимания ребенка. В дополнение к этому для этих предписаний должны быть представлены основания, если они могут быть поняты. Родители должны также следовать этим предписаниям, поскольку они применимы к ним тоже. Родители должны демонстрировать мораль, которую они предписывают, и делать принципы, лежащие в ее основании, все более точными по ходу времени. Это нужно не только для того, чтобы сформировать в ребенке склонность позднее принять эти принципы, но также для того, чтобы передать ему знание, как они должны интерпретироваться в конкретных случаях. Моральное развитие претерпевает неудачу при отсутствии этих условий, особенно если родительские предписания являются не только суровыми и неоправданными, но и навязываются посредством наказания и даже физического насилия. Наличие у ребенка авторитарной морали состоит в том, что он склонен (без перспективы наказания или поощрения) следовать определенным предписаниям, которые не только могут казаться ему во многом неоправданными, но и никак не взывают к его исходным склонностям. Приобретение им желания терпеть эти запреты объясняется тем, что для него запреты идут от обладающих властью людей, которых он любит, которым доверяет и которые поступают точно так же согласно этим запретам. Отсюда он заключает, что они выражают формы действий, характеризующие тот тип личности, которым он хотел бы стать.

При отсутствии привязанности, примера и руководства ни один из этих процессов не имел бы места, и, безусловно, их бы не было в отношениях, основанных на принуждении и угрозах.

Авторитарная мораль ребенка примитивна, потому что по большей части она состоит из набора предписаний, и ребенок не может понять более широкую схему правильности и справедливости, в рамках которой адресованные ему правила оправданны. Однако даже развитая авторитарная мораль, в которой может быть понято основание правил, обнаруживает много сходных черт и содержит сходные добродетели и пороки. Обычно есть авторитетная личность, которую любят и которой доверяют или, по крайней мере, рассматривают как достойную своего положения, и предписания которой становятся обязанностями людей. Учет последствий — не наше дело, это оставляется власть имущим.

Похвальные добродетели — послушание, смирение и верность авторитетным личностям; главные пороки — непослушание, самоволие и безрассудство. Мы должны беспрекословно делать то, что от нас ожидают, поскольку в противном случае мы выражаем сомнение и недоверие, некоторое высокомерие и склонность к подозрительности. Ясно, что авторитарная мораль должна быть подчиненной принципам правильности и справедливости, которые только и могут определить, когда эти чрезмерные требования или аналогичные ограничения являются оправданными. Авторитарная мораль ребенка является временной, необходимо возникающая из его особой ситуации и ограниченного понимания. Более того, теологическая параллель есть особый случай, который, ввиду принципа равной свободы, не применим к базисной структуре общества (§ 33).

Таким образом, авторитарная мораль играет лишь ограниченную роль в фундаментальных социальных устройствах и может быть оправдана, только если необычные требования практики делают существенным наделение некоторых индивидов прерогативами лидерства и управления. Во всех случаях область этой морали указывается принципами справедливости.

Вторая стадия морального развития — мораль ассоциации. Эта стадия охватывает широкий спектр случаев, в зависимости от рассматриваемой ассоциации, и может включать даже в целом национальную общность. В то время как авторитарная мораль ребенка состоит в основном из набора предписаний, содержание морали ассоциации задано моральными стандартами, соответствующими роли индивида в различных ассоциациях, которым он принадлежит. Эти стандарты включают моральные правила здравого смысла наряду с поправками, необходимыми для их приспособления к конкретному положению человека: они навязываются ему посредством одобрения и неодобрения властей или других членов группы. Так, на этой стадии семья сама предстает как небольшая ассоциация, обычно характеризующаяся определенной иерархией, в которой каждый член обладает определенными правами и обязанностями. По мере того как ребенок становится старше, он усваивает стандарты поведения, предназначенные для людей в его положении. Добродетели хорошего сына или хорошей дочери объясняются или, по меньшей мере, сообщаются родительскими ожиданиями, проявляющимися в одобрении или неодобрении. Аналогичным образом, имеются ассоциации школьные или соседские, а также такие краткосрочные формы кооперации, хотя и не менее важные, как игры с товарищами. В зависимости от группы человек обучается добродетелям хорошего студента и школьного товарища и идеалам хорошего спортсмена или партнерства. Этот тип морали распространяется на идеалы в последующие периоды жизни, а, значит, на общественное положение и занятие взрослых, на семейное положение и даже на положение человека в обществе. Содержание этих идеалов задано разными концепциями хорошей жены и мужа, хорошего друга и гражданина и т. п. Таким образом, мораль ассоциации включает большое число идеалов, каждый из которых определяется согласно соответствующему общественному положению или роли. Наше постижение морали расширяется по ходу жизни через последовательность жизненных положений. Соответствующая последовательность идеалов требует все более интеллектуальных суждений и более, тонких моральных различений. Очевидно, что некоторые из этих идеалов являются более всеобъемлющими, чем другие, и предъявляют абсолютно различные требования к индивиду. Как мы увидим, следование определенным идеалам совершенно естественно ведет к морали принципов.

Каждый конкретный идеал объясняется в контексте целей и стремлений ассоциации, которой принадлежит данная роль или положение. Со временем человек вырабатывает концепцию всей системы взаимодействия, которая определяет ассоциацию и цели, которым она служит. Он знает, что другие должны делать другие вещи, в зависимости от их места в схеме кооперации. Таким образом, он постепенно научается принимать взгляды других людей и рассматривать вещи под их углом зрения. Вполне вероятно, что приобретение морали ассоциации (представленной некоторой структурой идеалов) базируется на развитии интеллектуальных навыков, необходимых для видения вещей с разных точек зрения и представления всех этих точек зрения как аспектов одной системы кооперации. На самом деле, требуемый набор способностей очень сложен11. Прежде всего, необходимо признать существование этих разных точек зрения, то, что перспективы других не совпадает с нашими. Но мы должны не только понять, что вещи выглядят для них иначе, но и что они имеют другие желания и цели, другие планы и мотивацию; и мы должны знать, как вывести эти факты из их слов, поведения и выражения лица. Далее, нам нужно идентифицировать определенные черты этого видения, чего именно хотят другие, к чему они стремятся и каковы их регулятивные мнения и установки. Только таким образом можем мы понять и оценить их действия, стремления и мотивы. Пока мы не можем идентифицировать эти ведущие элементы, мы не можем поставить себя на место другого и узнать, что мы делали бы в его положении. Чтобы все это получить, мы должны, конечно, знать, каково видение другого человека. Однако, наконец, даже поняв ситуацию другого, мы все еще должны решить задачу регулирования нашего собственного поведения с учетом этой ситуации.

Такое поведение легко дается взрослым, но оно трудно для детей. Без сомнения, это объясняет отчасти, почему предписания примитивной авторитарной морали у ребенка обычно выражаются через внешнее поведение и почему мотивы и намерения в значительной степени игнорируются детьми в их оценке действия. Ребенок еще не научился искусству восприятия личности других, т. е. искусству выделения их мнений, намерений и чувств, так что осознание этих вещей не может входит в его интерпретацию их поведения.