«Злое земное томленье…»

Злое земное томленье,
Злое земное житьё,
Божье ли ты сновиденье,
  Или ничьё?
В нашем, в ином ли твореньи
К истине есть ли пути,
Или в бесплодном томленьи
  Надо идти?
Чьим же творящим хотеньем
Неразделимо слита
С неутомимым стремленьем
  Мира тщета?

«Полуночная жизнь расцвела…»

Полуночная жизнь расцвела.
На столе заалели цветы.
Я ль виновник твоей красоты,
Иль собою ты так весела?
В озарении бледных огней
Полуночная жизнь расцвела.
Для меня ль ты опять ожила,
Или я — только данник ночей?
Я ль тебя из темницы исторг
В озарение бледных огней?
Иль томленья томительных дней —
Только дань за недолгий восторг?

«Впечатления случайны…»

Впечатления случайны,
  Знанье ложно,
Проникать в святые тайны
  Невозможно.
Люди, стены, мостовые,
  Колесницы, —
Всё докучные да злые
  Небылицы.
С ними быть, — и лицемерить,
  И таиться, —
Но не хочет сердце верить
  И молиться.

«Я лицо укрыл бы в маске…»

Я лицо укрыл бы в маске,
Нахлобучил бы колпак,
И в бесстыдно-дикой пляске
Позабыл бы кое-как
Роковых сомнений стаю
И укоры без конца, —
Все, пред чем не поднимаю
Незакрытого лица.
Гулкий бубен потрясая
Высоко над головой,
Я помчался б, приседая,
Дробь ногами выбивая,
Пред хохочущей толпой.
Вкруг литого, золотого,
Недоступного тельца,
Отгоняя духа злого,
Что казнит меня сурово
Скудной краскою лица.
Что ж меня остановило?
Или это вражья сила
Сокрушила бубен мой?
Отчего я с буйным криком
И в безумии великом
Пал на камни головой?

«Поёт печальный голос…»

Поёт печальный голос
Про тишину ночную,
Глядит небесный лебедь
На линию земную.
На ней роса мерцает
От четырёх озёр.
В лазоревое море
Она подъемлет взор.
Поёт печальный голос
О чём-то непонятном.
Пред смертью ль горний лебедь.
В пути ли невозвратном?
Она в печали нежной,
Она как снег бела,
Её волна колышет,
Её лелеет мгла.

Сон («В мире нет ничего…»)

В мире нет ничего
Вожделеннее сна, —
Чары есть у него,
У него тишина,
У него на устах
Ни печаль и ни смех,
И в бездонных очах
Много тайных утех.
У него широки,
Широки два крыла,
И легки, так легки,
Как полночная мгла.
Не понять, как несёт,
И куда, и на чём, —
Он крылом не взмахнёт,
И не двинет плечом.

«Устав брести житейскою пустыней…»

Устав брести житейскою пустыней,
  Но жизнь любя,
Смотри на мир, как на непрочный иней,
  Не верь в себя.
Разлей отраву дерзких отрицаний
  На ткань души,
И чувство тождества своих сознаний
  Разбить спеши.
Не верь, что тот же самый был ты прежде,
  Что и теперь,
Не доверяйся радостной надежде,
  Не верь, не верь!
Живи и знай, что ты живёшь мгновеньем,
  Всегда иной,
Грядущим тайнам, прежним откровеньям
  Равно чужой.
И думы знойные о тайной цели
  Всебытия
Умрут, как звон расколотой свирели
  На дне ручья.

«Расцветайте, расцветающие…»

Расцветайте, расцветающие,
Увядайте, увядающие,
Догорай, объятое огнём, —
Мы спокойны, не желающие,
Лучших дней не ожидающие,
Жизнь и смерть равно встречающие
С отуманенным лицом.

«Я лесом шёл. Дремали ели…»

Я лесом шёл. Дремали ели,
Был тощ и бледен редкий мох, —
Мой друг далёкий, неужели
Я слышал твой печальный вздох?
И это ты передо мною
Прошёл, безмолвный нелюдим,
Заворожённый тишиною
И вечным сумраком лесным?
Я посмотрел, — ты оглянулся,
Но промолчал, махнул рукой, —
Прошло мгновенье, — лес качнулся, —
И нет тебя передо мной.
Вокруг меня дремали ели,
Был тощ и бледен редкий мох,
Да сучья палые желтели,
Да бурелом торчал и сох.