«Жизнь проходит в лёгких грёзах…»
Жизнь проходит в лёгких грёзах,
Вся природа — тихий бред, —
И не слышно об угрозах,
И не видно в мире бед.
Успокоенное море
Тихо плещет о песок.
Позабылось в мире горе,
Страсть погибла, и порок.
Век людской и тих, и долог
В безмятежной тишине,
Но — зачем откинут полог,
Если въявь, как и во сне?
Змеиные очи
Лес, озарённый луною,
Ждёт не дождётся чудес.
Тени плывут над рекою.
Звёзды сияют с небес.
В поле, в одежде туманной,
Ходит неведомый сон.
В сон, непонятный и странный,
Лес, как душа, погружён.
«Под черёмухой цветущей…»
Под черёмухой цветущей
Я лежал в июльский зной,
И вероники ползущей
Цвет увидел голубой.
Стало весело. На небе ль,
На земле ли, — я не знал.
Я сорвал ползучий стебель,
И листки поцеловал,
И, покрыты волосками,
Были нежны те листки,
Словно я прильнул губами
К локтю девичьей руки.
«Плеснула рыбка под водой…»
Плеснула рыбка под водой,
И покачнулась там звезда.
Песок холодный и сырой,
А в речке тёплая вода.
Но я купаться подожду, —
Слегка кружится голова, —
Сперва я берегом пройду.
Какая мокрая трава!
И как не вздрогнуть, если вдруг
Лягушка прыгнет стороной,
Иль невзначай на толстый сук
Наступишь голою ногой!
Я не боюсь, но не пойму,
Зачем холодная трава,
И тёмный лес, и почему
Так закружилась голова.
«Как согласно сердце бьётся…»
Как согласно сердце бьётся
С полуночной тишиной!
Как послушно подаётся
Прах дорожный подо мной!
Ночь светла, мне сны не снятся,
Я в полях иду босой.
Тихо травы серебрятся,
Брызжут на ноги росой.
Речка плещет и струится
Там, за тихою горой,
Чтоб со мной повеселиться
Смехом, пляской да игрой.
Как отрадно окунуться,
Брызгать тёплою водой!
Только ты не смей проснуться,
Водяной, старик седой!
«Твоя печаль осенена…»
Твоя печаль осенена
Сосною мрачной да берёзой.
К тебе лесная тишина
Прильнула с ласковою грёзой.
Сегодня поутру лоза
Твоё лобзала жадно тело,
А здесь — последняя слеза
С твоей щеки сейчас слетела.
И жгучий стыд, и боль, и страх
Уже забыты понемногу, —
Ручей звенит, и луг в цветах,
На воле ты, — и слава Богу.
«Забелелся туман за рекой…»
Забелелся туман за рекой.
Этот берег совсем невысок,
И деревья стоят над водой,
И теперь я совсем одинок.
Я в кустах поищу хворостин,
И в костёр их на берег сношу,
И под ними огонь воскрешу,
Посижу, помечтаю один.
И потом, по теченью реки,
Потихоньку пойду босиком, —
А завижу вдали огоньки,
Буду знать я, что близок мой дом.
«Ночь усмирила меня…»
Ночь усмирила меня,
Нет голосов и огней.
Только желанием дня
Будит мечты соловей.
Только пред тем, чтобы спать,
Полная светит луна.
Лечь-то я лёг на кровать, —
Глаз не отвесть от окна.
Встал бы, пошёл поскорей
Там, по траве, по сырой.
Нет, на подушке моей
Сон над моей головой.
«В безмолвной пустыне…»
В безмолвной пустыне,
Где жаркий песок и гранит,
Где небо безоблачно-сине,
Где жгучее солнце блестит,
Стоит под скалой одиноко
Забытая арфа и ждёт,
Что ветер, примчась издалёка,
Тихонько в струнах запоёт.
Встречает пустыня нагая
Нагие, горючие дни.
Над арфой немой пролетая,
В ней звуков не будят они.
И ночи летят торопливо, —
На их молчаливый полёт
Молчание смотрит ревниво,
И струн им задеть не даёт.
Золушка
Радостно-чистый
Образ простой красоты,
Милый, как ландыш душистый, —
Это, смиренная, ты.
Вечно в загоне,
Вечно в тяжёлых трудах.
Сестры — ленивые сони,
Дом у тебя на руках.
Чем тебе плотят?
Брань да попреки всегда,
А иногда поколотят!
Ты говоришь: «Не беда!»
Только немного,
Если уж станет невмочь,
Плачешь, таясь у порога,
О, нелюбимая дочь.
Ясные глазки,
Золушка, вытри скорей,
Верь в исполнение сказки,
Жди утешительных дней.
Скоро хрустальный
Будет готов башмачок,
И повезут тебя в дальний,
Раззолочённый чертог.
Радостно-чистый
Образ простой красоты,
Милый, как ландыш душистый, —
Это, смиренная, ты.
