Обычно государство, проводя свою линию в отношении какой-либо страны, завоевывая или вводя для оказания помощи свои войска в чужую страну, вырабатывает долгосрочную стратегию и проводит политику, направленную на сохранение своих национальных интересов и закрепление там угодной ему власти (например, португальская лузи-тропикале в Африке). На основе же анализа действий СССР в ДРА можно отметить, что подобной стратегии в отношении Афганистана советским руководством выработано не было. Все в основном было отдано на откуп функционерам НДПА, которые оказались не способны что-либо сделать. Да и надо прямо сказать, что советские стратеги тоже оказались не на высоте.

Что оставалось предпринять в таких условиях: ввести дополнительные силы, перебить всех афганцев и заселить эти земли другими людьми, так как переделать афганцев, насильственно обратить их в свою веру было невозможно; или вывести войска из Афганистана, предложив НДПА и оппозиции самим решать проблему внутриафганского урегулирования? Второй путь был более предпочтительный, но последовать ему оказалось гораздо сложнее, чем это представлялось на первый взгляд. Ведь даже после принятия принципиального решения на вывод войск понадобилось почти четыре года, чтобы осуществить его на практике… Ввести войска в Афганистан оказалось гораздо легче, чем вывести их оттуда, то есть попали в ловушку войны, из которой выбраться никак не могли.

В связи с участием советских войск во внутреннем конфликте в Афганистане стал падать международный престиж Советского Союза. Даже — у союзников. Приводимые нашим руководством аргументы в обоснование советского военного присутствия в ДРА не удовлетворяли многие страны, которые открыто его осуждали на различных форумах, в том числе и проводимых под эгидой ООН, причем подавляющим большинством голосов. Негативное влияние войны в Афганистане начало ощущаться и внутри Советского Союза. Гибель советских парней в чужой стране вызывала возмущение и протест не только их родных и близких, но и всех честных людей в СССР.

После прихода к власти М. Горбачев поначалу попытался найти выход из положения в Афганистане с помощью прямых военных средств. «В июне 1985 г. Горбачев специально выбрал генерала Михаила Зайцева, которому, согласно последующим сообщениям прессы, было дано год-два, чтобы начать побеждать в Афганистане. Но к осени 1986 г., согласно аналитикам Пентагона в то время, советские официальные лица начали переосмысливать военную обстановку»[13].

Действительно, после назначения генерала армии М. М. Зайцева главнокомандующим войсками южного направления, в зону ответственности которого входил и Афганистан, он все чаще стал наведываться в 40-ю армию и пытался руководить боевыми операциями. Однако надо сказать, что «афганская война» продемонстрировала непригодность некоторых наших военачальников, выросших до больших постов в мирное время и никогда не воевавших, «инициатива» которых в боевых условиях часто оборачивалась неоправданными потерями. По отзывам «афганцев», в том числе некоторых командующих 40-й армией и генералов, одним из таких «полководцев» был и главком ЮН. Мне не довелось близко его знать, видел несколько раз в Афганистане. Он ходил всегда в «камуфляже» со звездой Героя Советского Союза. Это давало повод для насмешек, так как награды в повседневной жизни в Афганистане носить было не принято, а к тому же все знали, что генерал — «юбилейный» герой. Я, конечно, не в праве давать оценку его деятельности, но, по свидетельству многих командиров, их основной задачей, когда появлялся М. Зайцев, было любыми способами «устранить» его от руководства войсками в ходе боевых действий, чтобы избежать дополнительных потерь.

К примеру, вспоминая об одном из таких боев, командир 5-й мед рассказывал: «Много хлопот нам доставлял генерал Зайцев, который пытался внести свой особый вклад в тактику действий наших войск в Афганистане, например высадить десант в «зеленку» или установить прожекторы на сторожевых заставах. Подобных идей, впрочем, у него было немало. Тут и бронированные «уазики», и кочующие орудия на автомобилях, и укорачивание стволов у автоматов, и т. д.

Накануне проведения одной из операций в окрестностях Герата генерал Зайцев прилетел в 101-й мотострелковый полк и стал вносить изменения в разработанный нами план операции, давая такие указания, выполнение которых привело бы к ее срыву. Я долго думал, как же отправить его на ночевку в Шинданд и начать операцию самостоятельно, по ранее разработанному плану. Сказал генералу, что здесь нет удобств для ночлега. Но он ответил, что ему ничего кроме солдатской кровати не надо…

Другие доводы тоже не действовали. Тогда я поинтересовался у адъютанта Зайцева, каким образом можно отправить твоего шефа отсюда. Он, подумав, сказал, что генерал больше всего опасается инфекционных болезней. Разве что этим? Я сразу же вызвал командира полка и спросил, сколько у него в лазарете инфекционных больных. Командир ответил, что сейчас как раз ни одного нет.

— Хорошо! Но ты сейчас же пойдешь к Зайцеву и доложишь ему, что в медпункте полка находятся 24 человека с гепатитом и 18 человек с брюшным тифом.

«Да как же я пойду с таким докладом? А если он проверит, тогда что?» — возразил командир полка.

Мне пришлось долго убеждать его. «Пойми, — говорил я ему, — хоть ты в любом случае и получишь нагоняй от главкома, зато завтра людей убережем».

Наконец командир полка ушел, а я стал ждать результатов. Ждать пришлось недолго — Зайцев тут же улетел в Шинданд.

Пока он летел, я вызвал на связь своего летчика и предупредил его — завтра с утра находи любые «веские» причины, хоть костьми ложись, но чтоб ни при каких обстоятельствах Зайцева поутру в Герате не было. Я должен начать боевые действия без помех.

На следующий день мы начали все по плану. Мой авиатор не подвел, правда, оставалось только догадываться, что ему, бедолаге, пришлось выдержать, так как когда генерал Зайцев все-таки прилетел, он находился в крайней степени раздражения. Но бой был уже в самом разгаре.

Находясь на командном пункте дивизии, я руководил нанесением огневых ударов, продвижением подразделений и делал вид, что не замечаю приезда генерала. Как раз в этот момент начали выдвигаться на блоки танки. Зайцев приободрился (он сам танкист) и стал внимательно наблюдать за ними, не вмешиваясь в мои действия. Но чувствовалось, что основной «разбор» еще впереди. В какой-то мере выручило то, что вышел на связь командующий армией генерал И. Родионов и сообщил, что главкому срочно надо вылететь в Кабул для доклада обстановки М. Горбачеву. Мне пару раз приходилось слышать, как он докладывал обстановку Генеральному секретарю ЦК КПСС. Прямо скажу, здесь он был большой мастер.