Мир никогда не взорвется.

Может, ему нужно попробовать переключиться на другую девчонку? Клин выбивают клином. Оттянется с ней и все пройдет.

Будто по заказу они встретили девчонок, среди которых была Вика. Она так на него смотрела, что он усмехнулся. Вика все сделает, что он захочет. Она красивая. В его вкусе. С ней было неплохо, пока она не стала предъявлять претензии.

Ни слова не говоря, Барс взял ее за руку и повел за собой. Вика не сопротивлялась.

Они завернули за угол.

— Куда ты меня ведешь? — игриво спросила Вика. А Барс вдруг остановился, прижал девушку к стене торгового центра, оперся кулаком чуть выше уровня ее лица, и склонился. Он знал, что девчонкам такое нравится.

— Что ты хочешь? — рука Вики скользнула по его груди вверх, на плечо, крепко сжала его. — Соскучился? Твоя хорошая девочка не дает тебе того, что ты хочешь?

В ее голосе слышалась насмешка. Но стоило Барсу склонится к ее лицу, как Вика коротко выдохнула. Ее ладонь медленно поползла вниз — по груди, по животу, ниже — к ремню.

— Я ведь знаю, что ты скучал, — прошептала Вика и потянулась к Барсу за поцелуем.

Он знал, что она сделает все, что он захочет. Но не знал, хочет ли этого сам. Ничего не чувствовал, кроме усталости.

Он, что, сломался?

Вика хотела поцеловать его, но Барс не дался. Отстранился, убрал ее руку от себя, сделал шаг назад.

— Ты чего? — оторопела Вика и снова попыталась его обнять. Но Барс не дал ей этого сделать.

— Не лезь.

— Ты сам первый начал! — воскликнула девушка.

— Забей. — Барс развернулся и пошел обратно к парням, чувствуя себя идиотом.

— Придурок! Козел! Ненавижу! — кричала ему вслед Вика.

Барс попрощался с парнями, оседлал байк и поехал домой.

Мир должен взорваться…

На следующий день все повторилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В школе мы делали вид, что встречаемся, и я то и дело ловила на себе чужие взгляды и слышала шепотки. Не знаю, кем я стала для ребят из школы, но на меня смотрели с опаской. Но больше никто не смел кричать мне в спину, что я крыса, оскорблять или бить. Девушка Барса — статус, который давал мне полную неприкосновенность. Это заметила и Дилара.

— А ты не хочешь стать девушкой Лехи? — спросила я ее со смехом, когда мы вдвоем сидели в столовой.

— Может быть, — взглянула на меня из-под длинных ресниц подруга. — Он классный. На свидание позвал. Я тебе говорила?

— Раз десять, — улыбнулась я.

— Только мне не хочется, чтобы он считал меня тупой, — вдруг призналась Дилара.

— Ты не тупая.

— Он так не думает. Ладно, прорвемся! Ты начнешь по-настоящему встречаться с Барсом, я захомутаю Леху и заживем! — Дилара подняла стакан с чаем, и мы стукнулись ими в знак наших будущих побед.

— Надеюсь, на все вместе, — улыбнулась я. — Кстати, а что с Власовым? Его всю неделю не было на учебе.

— Говорят, болеет. Хотя, кто знает? — пожала плечами Дилара. — Вообще он прогуливать любит. Возомнил из себя супер-звезду. Уверен, что закончит школу, смотается в Москву и станет популярным тиктокером. Только мне кажется — что-то нечисто с ним и Малиновской. Остерегайся ее, Полина. Она мерзкая.

В ответ я лишь кивнула.

После уроков я вновь пошла к Барсу. Это была пятница, и больше всего мне хотелось отдохнуть дома после тяжелой недели, поваляться с книжкой или с сериальчиком в уютной кроватке, смонтировать видео, которые я немного забросила. А мне пришлось вновь сидеть с домашним заданием, которое я делала не только для себя, но и для Дуболомины.

Если честно, я вообще его не понимал. То милый и нежный, то холодный и дерзкий. Ладно, милым он был совсем недолго, но я почему-то слишком сильно запомнила это. Легкое касание его губ к моим, теплые прикосновения, крепкие объятия, когда он прижимал меня к себе так, будто никого на свете не было.

Я злилась. Очень злилась. Мне хотелось плюнуть на все и уйти, но я не могла сделать это из-за нашего договора. Барс защищает меня, я делаю все, что он говорит. Мне не нужно надеяться на нечто большее. Да, он хорош собой, но Барс сам сказал мне — он плохой мальчик. Я не должна вестись на него. Мы принадлежим разным мирам.

В этот раз рядом со мной Барс просидел недолго, ушел в свою комнату, а я погрузилась в чудесный мир рефератов. Однако довольно быстро меня из него вырвали — раздался звонок. Барс пошел открывать, и спустя минуту вплыл в гостиную с несколькими ароматно пахнущими коробками.

— Иди на кухню, — сказал он, и я пошла за ним. Лорд, почуявший запах, тоже поплелся следом. А котенок, которого Барсов по-дурацки назвал Обедом, решил, что без него мы точно не справимся, и помчался вперед всех.

Барс принялся раскладывать коробки по столу, но места не хватило, и кое-что ему пришлось поставить на подоконник.

— Что это? — непонимающе спросила я. Несколько пицц, суши, роллы, азиатская еда в коробочках, чизкейки. Это еще что за пир на весь мир?..

— Еда, если ты не видишь.

— Но зачем?..

— Ты сказала вчера, что хочешь есть, — хмуро сказал Барс.

— Думаешь, я до сих пор голодная? — дернулся у меня уголок губ. Он что, заботится обо мне? Как мило.

— Думаю, что ты можешь поесть сейчас. Я заказал разное, — кивнул на коробки парень.

— Чтобы я лопнула? — продолжила улыбаться я.

— Если ты лопнешь, детка, никто не будет делать мою домашку, — хмыкнул Барс. — Так что поешь и продолжай заниматься.

Пока я таращилась на него удивленными глазами, он сделал чай — себе и мне. И даже спросил, нужно ли мне его разбавить холодной водой.

— Разбавь, — ответила я, наблюдая за ним. Сегодня на Барсе были спортивные штаны и простая белая футболка. И он выглядел очень уютно. Так, что хотелось подойти к нему и обнять со спины, прижимаясь щекой к плечу.

Конечно же, отстоянной воды у него не было — Барс щедро плеснул мне в кружку холодную воду прямо из-под крана, но я ничего не стала говорить.

Мы сидели за столом и уплетали пиццу — роллы и суши, как оказалось, мы оба не любили. Лорд крутился рядом и так жалобно смотрел на меня, что я под шумок дала ему кусочек, однако потом меня поймал Барс и строго велел не подкармливать пса.

— У него диета.

Будто поняв слова хозяина Лорд коротко гавкнул и устроился у меня под стулом. А я под шумок сунула в тарелку Барса кусок пиццы, которую не могла доесть.

— Я не собака, — странно глянул на меня парень. — Не надо меня подкармливать.

— Просто мне тебя жалко, — вырвалось у меня.

— Не понял, — нахмурился он.

— Ты какой-то…

— Какой? Ну давай же, говори, Туманова. Тупой? Мерзкий? Наглый?

— Одинокий, — ответила я. — Не понимаю, как ты живешь один. Можешь сколько угодно бить себя в грудь пяткой и орать, что ты крутой, но… Ты подросток, Дима. Тебе восемнадцати даже нет.

— Скоро уже будет, — ухмыльнулся Барс.

— Все равно. Ты не должен жить один, — нахмурилась я. Он считает себя слишком взрослым, не понимая, что это не так.

— Я никому ничего не должен. Живу так, как хочу. И ты в это не лезь, поняла?

Дима вдруг показался мне диким зверем, волчонком, который отбился от стаи и никому не дает приблизиться к себе. Готов задрать любого, кто нарушит его границы. Но, может быть, я смогу приручить его?

Откуда это смутное чувство жалости в груди. Не той, унизительной, а светлой и щемящей. Той, от которой сердцу тесно в груди?

— Дима, почему ты не живешь с родителями? — Я не должна была спрашивать, но я все равно сделала это.

— Тебе так интересно? Ок, скажу. У отца своя семья. Я ему не нужен. У него есть другие дети, нормальные, — глухо ответил Барс.

Нормальные. Это слово прозвучало хлестко. Так, словно он был ненормальным.

— А мать умерла, — продолжал Барс, и его глаза сделались жесткими. Такие глаза бывают у тех, кто многое пережил. У тех, кто знают, что такое настоящая боль.