— Какой ты крутой, — улыбнулась девушка и коснулась его плеча.

— Какой есть, — ухмыльнулся Леха и поцеловал ее в третий раз — на прощание. А напоследок игриво прикусил ее нижнюю губу.

Домой Дилара возвращалась в отличном настроении, а мама долго не могла понять, почему она вернулась от подруги такая радостная. Зато младшая сестра Элина зашла к ней в комнату и, хитро прищурившись, попросила косметичку.

— Не дам, — отрезала Дилара. Косметикой с мелкой она не делилась.

— Тогда я расскажу, что видела, как ты с мальчиком целовалась, — выдала сестра.

— Че-е-его? — возмутилась Дилара.

— Я из окна видела! — торжественно сообщила мелкая и повысила голос: — Ма-а-ам, а Дила…

— Молчи, — зашипела девушка, зажимая ей рот рукой. — Вот, бери косметичку! И сваливай из моей комнаты!

Глаза сестры засияли от радости. Маленькая шантажистка! Элина схватила косметичку и убежала, а Дилара начала переписываться с Полиной — теперь был ее черед делиться ощущениями от поцелуя. Странно, но если бы раньше она встретила Тину, то потом бы месяц переживала. А сейчас не думала о ней. Все ее мысли были о Лехе.

Только перед тем, как заснуть, она поняла важную вещь. Поцелуи были прекрасными, от них голова кружилась и бабочки порхали в животе. Но страшно было не благодаря ему, а благодаря разговору. Она рассказала ему то, о чем долгое время молчала, и стало легче.

«Ты не такая, как остальные».

Дилара засыпала с этой мыслью.

Не такая. Она особенная. По крайней мере, для него.

С момента нашего первого поцелуя прошел почти месяц, но мне казалось, что всего лишь день. Потому что время рядом с этим человеком ускорялось, и тогда я поняла, что счастье ускоряет ход часов. Слишком уж оно скоротечное.

Мы просто продолжаем общаться. Гуляем вместе или же я прихожу к нему в гости — к сожалению, ко мне не получается из-за отчима. По чуть-чуть узнаем друг друга. Много целуемся и держимся за руки. Дима никогда не позволяет себе лишнего, но я не могу назвать его скромным, да и себя — тоже.

Мне нравится касаться его волос, обнимать за плечи, тереться носом о щеку, к вечеру чуть-чуть колючую. Нравится слушать, как он забавно ругается, когда со своей пати идет на очередного босса и проигрывает. Нравится держаться за его пояс, когда мы мчимся на мотоцикле по пустым дорогам. Нравится быть рядом и чувствовать себя нужной.

Я не знаю, откуда в нем столько нежности, наверное, даже больше, чем во мне. С виду Дима сильный и смелый, и смотрит на людей так, что они отводят глаза — боятся его. Но на самом деле у него хрупкое сердце, все в трещинах от человеческого равнодушия. И я хочу сделать все, чтобы его защитить.

***

Мы зашли в школу, держась за руки — я и мой Дима. Прошли по коридору, дружно положили вещи в свои шкафчики, поцеловались украдкой, прикрыв свои лица дверцей. Потом, все так же не отпуская друг друга, поднялись на второй этаж и зашли в кабинет. По традиции на нас все время смотрели, но меня это перестало смущать. Пусть смотрят. Главное, что рядом Дима, а все остальное не важно.

Теперь он — мой настоящий парень.

Нам больше не нужно играть и притворятся.

Кинув на парту рюкзак, я заметила на себя пристальный взгляд Малиновской и кивнула ей. Она тотчас отвернулась. Лика и ее подружки в последнее время стали примерной девочкой, и я их почти не замечала. Есин старался не отсвечивать и, кажется, до сих пор боялся Барса. У меня было такое чувство, что он даже ходить рядом с ним опасается. А остальные и вовсе будто забыли, что когда-то сделали меня крысой и буллили. Милана и близняшки постоянно пытались набиться в подружки, но зачем они мне были нужны, когда рядом оставалась Дилара? Ее общества и общества Барса и Лехи мне вполне хватало. Мы несколько раз гуляли вчетвером, и, надо сказать, это было весело.

Барс сел на свое место, а я — на парту рядом с ним. Откинувшись на спинку стула, он смотрел на меня снизу вверх с лукавой улыбкой, а я болтала ногами и улыбалась в ответ. Я поймала себя на мысли, что мы не можем оторвать друг от друга взгляд все это время. Это будто болезнь, зависимость — хочется смотреть на Диму каждое мгновение.

Он больше не пугал меня и казался милым котиком, правда, вспыльчивым и дерзким, но ведь все котики такие, правда? Топни рядом с ними или пошелести бумажкой, и они вскочат, распушив шесть на хвосте и выгнув спину.

— Ты сделал математику? — спросила я.

— Ну так, — уклончиво ответил Барс.

— Что это значит? — нахмурилась я.

— Частично, — отмахнулся он.

— Показывай.

Дима нехотя отдал мне потрепанную тетрадь, и я стала проверять уравнения, чувствуя себя строгой учительницей. Да, я продолжала помогать ему с уроками, но мне не хотелось, чтобы он просто переписывал готовые ответы. В конце концов, для этого есть не я, а решебник. Поэтому я решила немного позаниматься с ним. С математикой у меня все было хорошо — спасибо репетитору из родного города, с которой мы заранее прошли весь курс старшей школы. Да и объясняла я вроде неплохо. К тому же за каждое правильно выполненное задание Дима получал от меня баллы. Когда баллов становилось определенное количество, я исполняла одно его желание.

Иногда мы занимались вчетвером — я, Дима, Дилара и Леха, и тогда я чувствовала себя настоящей учительницей, которой приходилось объяснять им простые вещи. Но это нравилось мне. К тому же наши посиделки всегда заканчивались тем, что парни заказывали пиццу или суши, а потом мы шли гулять. Эти дни были особенно теплыми.

В кабинет вошли Дилара и Леха. Кажется, подруга за что-то обиделась на него, поэтому скрестила руки на груди, шла позади парня и сверлила глазами его спину.

Леха и Барс ударились кулаками вместо приветствия, а Дилара обняла меня и звонко чмокнула в щеку. Она была очень тактильной, и если раньше я мало обнималась с подругами, то теперь делала это постоянно.

К парням подошел Вал, и они живо обсуждать очередную игрушку на «плойке». К ним присоединились еще двое парней из параллельного класса. Ребята столпились вокруг нашей парты, а Барс, будто невзначай, он положил руку мне на колено, будто показывая этим небрежным жестом, что я — его.

Могла ли я проверять дурацкие примеры дальше, чувствуя его тепло его руки сквозь ткань юбки? Мне нестерпимо захотелось поцеловать его, но не делать же этого при всех?

В кабинет стремительным шагом вошла Ольга Владимировна, и тут же раздался звонок на урок. Мы встали со своих мест, приветствуя классную руководительницу, а она махнула рукой, прося опуститься всех обратно. Быстро отметив отсутствующих, в числе которых до сих пор был и Власов, Ольга Владимировна начала урок. Сначала она объясняла новую тему, потом начала вызывать к доске.

Первым к доске вышел Дима — своей обычной расслабленной уверенной походкой. Не знаю, что это было за волшебство, но ему попалось уравнение, которое я не так давно объясняла ему. Он решил уравнение довольно быстро и, хотя оно было не особо тяжелым, Ольга Владимировна явно впечатлилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Барсов, а у тебя явные успехи, — довольным голосом сказала она, когда Дима сел на свое место.

— Стараюсь, — как обычно, развязно ответил он.

— Стал заниматься с репетитором?

— Типа того, — ухмыльнулся Барс и под партой коснулся моего колена. Я прикусила губу и шлепнула его по руке.

— Что ж, хорошо, — улыбнулась Ольга Владимировна и почему-то посмотрела на меня. Будто бы все понимала. — Будешь хорошо себя вести, Дмитрий, разрешу пересесть на твою любимую галерку.

— Мне и тут хорошо, — ответил он. — К вам поближе, все такое.

И подмигнул классной.

Я оторопела. Думала, сейчас она накричит на него или выставит за дверь, но Ольга Владимировна лишь головой покачала. Она была одной из немногих, кто хорошо относился к Барсу. И я точно знала, что он ценил это, но свою дурацкую натуру преодолеть не мог. Дима не знал, как проявлять свои чувства и делал это, как умел.