— Может, тебе его бросить? — спросила я, но она замотала головой.

— Не лезь во взрослую жизнь, хорошо? Я сама разберусь.

Но мне вдруг стало ясно, что сама она разобраться не в силах. Но говорить ничего не стала. Бесполезно. Пока сама не поймет, никто не сможет помочь ей.

— Обещай не плакать, — попросила ее я. — Иначе я тоже буду.

— Обещаю, — кивнула мама.

Я потащила маму смотреть «Красотку» — ее любимый фильм. И приготовила поп-корн. Она действительно отвлеклась от всего, смеялась, рассказывала какие-то истории из молодости, а когда я ушла делать уроки, позвонила своей подруге. Той самой, с которой поругался Андрей. Кажется, пока его не было, все налаживалось.

То, что Андрей уехал в командировку буквально оживила меня. В квартире я начала чувствовать себя как дома и даже утром встала легко, хотя допоздна перекидывалась сообщениями с Димой. Это была моя маленькая мечта — переписываться со своим парнем до самой ночи и ни о чем, и о важных вещах одновременно.

Мы посылали друг другу ссылки на забавные видео в Тик-токе, отправляли смешные стикеры, а потом почему-то перешли к обсуждению того, что такое любовь.

«Опиши любовь одним словом», — попросил Дима. Сначала я хотела написать, что это нежность, но передумала.

«Любовь — это искусство».

«Поясни?»

«Любить по-настоящему — особое искусство, которое не всем под силу. А что думаешь ты?»

«Любовь — это свобода», — написал Барс, и эти слова стали для меня неожиданными.

«Почему так?» — удивленно спросила я.

«Потому что любовь безграничная. Как свобода»

«Ты влюблялся когда-нибудь?» — спросила я с замиранием сердца.

«Да. А ты?»

«Нет…»

Я хотела спросить, какой была его любовь. Лучше, чем я? Красивее? Но не смогла. Он ведь не говорил, что влюблен… Лучше оставить этот разговор на потом.

Утром Дима встретил меня у подъезда с кофе в руках — взял и себе, и мне. И утренний поцелуй с кофейным привкусом поднял мое настроение до небес. За руку мы шли в школу, а погода стояла сухая и теплая. Золотая осень во всей красе.

На улице было так хорошо, что мы впятером вышли на крыльцо во время большой перемены. Парни сгоняли за мороженым и газировкой и принесли нам с Диларой. Красота!

— Сейчас бы на дачу, — мечтательно сказала подруга, держа в руке шоколадный стаканчик. — Шашлыков поесть, на звезды посмотреть.

— А что, поехали! — оживился Леха. — Махнем на выхах с ночевкой?

— А у тебя дача есть? — удивилась Дилара.

— Так не ко мне, к нему, — кивнул он на Вала, который чуть не поперхнулся газировкой.

— Чего? Ко мне? — переспросил он.

— А что, мы к тебе летом ездили, тусовались, когда твои родаки на море были. Может и сейчас рванем?

— А это идея, — просиял Вал. — Я с батей перетру. И девчонку свою позову тогда. Поедем вшестером.

— Все «за»? — оглядел нас внимательным взглядом Дима.

— Я спрошу у мамы, — ответила я, всею душой надеясь, что она меня отпустит. Я очень давно не была на даче — бабушка свою продала несколько лет назад, и я даже скучала по грядкам, но еще больше — по свежему воздуху и клубнике с грядки. Было бы здорово поехать со всеми вместе! А английский в субботу я пропущу. Один раз не страшно…

— И я спрошу, — кивнула Дилара. — Но, если что, совру, что ночую у Поли!

На этом мы и договорились.

Домой мы с Барсом по традиции возвращались вместе. Я шагала по высокому бордюру, а он вел меня за руку. После школы мне хотелось к Диме домой, но скоро должна была начаться математика с репетитором по скайпу.

— Покатай меня вечером на байке, — попросила я, подставляя лицо нежному осеннему солнцу.

— Сегодня вечером буду работать, — ответил Дима. — Давай завтра?

— Давай, — улыбнулась я. — Слушай, ты все время подрабатываешь. Совсем у отца не берешь денег?

На его лицо набежала тень. Он не любил говорить о нем.

— Стараюсь, — уклончиво ответил Дима.

— Тебе нужно больше уделять времени учебе. Ты умный. — Это была правда.

— Умный? — усмехнулся он.

— Да. Только не смейся! Ты многого не знаешь, это верно. Но быстро схватываешь. Хорошо анализируешь. И память отличная. Если бы ты старался, мог бы и медаль получить!

Вместе ответа он рассмеялся, подхватил меня на руки и закружил. А я вцепилась в его плечи и от неожиданности завизжала, а потом мне и самой стало смешно. Находиться в его руках мне нравилось. Я знала, что Дима меня не уронит.

— Отпусти! — ради приличия потребовала я.

— Не хочу.

— Тогда неси до самого дома!

— Вот ты наглая! — поразился Дима.

— А ты как думал? Тащи меня домой! — приказала я и крепче в него вцепилась — чтобы не вздумал отпустить.

— Ты что, мешок картошки? — заржал он.

— Эй, я твоя единственная и неповторимая!

Мы дурачились до самого дома — конечно же, Дима меня отпустил, но я начала убегать от него, а он ловил меня и снова кружил в воздухе. Было смешно, а прохожие оборачивались на нас. Многие улыбались, а какие-то девчонки из средней школы украдкой сняли нас на видео — я заметила и погрозила им пальцем, и они тут же убежали.

Во дворе нас ждали. Их было двое, оба были одеты в спортивные костюмы и кроссовки, оба с неприветливыми лицами, и у обоих была походка вразвалочку. Таких ребят обычно называют гопниками.

Они выросли перед нами так неожиданно, что мне стало не по себе. Я сразу поняла, что эти взрослые парни, которые явно давно закончили школу, не случайно появились рядом с нами. Им что-то было нужно.

Барс тоже это понял. Остановился и закрыл меня спиной. Напрягся.

— Что надо? — спросил он совершенно другим голосом — холодным и дерзким. Я даже отвыкла от того, что Дима может быть таким. Опасным.

— Ты хозяин этой тарахтелки? — кивнул на байк, припаркованный неподалеку, один из гопников.

— Допустим, я. И что дальше? — ответил Дима.

— Поговорить бы надо, малой, — сказал второй гопник.

— О чем ты со мной разговаривать собрался?

— А малец дерзкий, — они переглянулись и хмыкнули. Один из них шагнул ближе и положил Диме руку на плечо. Тот сразу же ее сбросил.

— Я спросила — что надо?

— Че-то ты реально больно резкий, малой. Некультурно себя ведешь.

— Так мы и не в театре, чтобы я культурно себя вел, — ухмыльнулся Барс. — Скорее, в цирке с вами, клоуны.

— Я тебе щас в табло пропишу, придурок! — заорал один из гопников. — А ну иди сюда, гаденыш!

Он попытался дотянуться до Барса, но тот уверенно ушел от удара, сделал подсечку, и гопник без посторонней помощи полетел на землю.

— Убью, тварина! — зашипел тот.

— Полина, иди домой, быстро, — не оборачиваясь ко мне, тихо сказал Дима.

— Я тебя не оставлю, — прошептала я. Было страшно, но я действительно не могла убежать и оставить его одного.

— Быстро, я сказал. Опасно.

Вместо того, чтобы послушаться Диму и убежать, я вытащила телефон и дрожащими пальцами включила видеозапись. Барсов тихо выругался.

— Я все на камеру снимаю! — выкрикнула я. — Если вы моего друга хоть пальцем тронете, сразу же в полицию сообщу! И во дворе у нас тоже камеры есть! Мы несовершеннолетние, так что вас и посадить могут!

Гопники уставились на нас с опаской.

— Еще одна дура, — сплюнул один из них, помогая второму подняться. — Откуда в школоте столько наглости, а? Эй, малой, в натуре, мы по-хорошему поговорить пришли. Передать тебе кое-что хотим.

— Что? — процедил сквозь зубы Дима.

— Да есть уж кое-что, малой. Должок за тобой.

— Я бы тебе табло в кровь разбил, но нам велено тебе передать кое-что, — раздраженно добавил тот, кто упал.

— Полина, уйди к своему подъезду, — попросил Дима. — Пожалуйста, уйди. Если что, забегай внутрь. Я тебя прошу.

В его голосе было что-то такое, что заставило мое сердце дрогнуть. Страх. Вот что в нем было. Я почувствовала этот страх — не за себя, а за меня. И все-таки послушалась. Отошла, оставив их втроем, но не прекращая снимать.