Они разговаривали пару минут, не больше. Вернее, говорили гопники, а Дима молча слушал, не сводя с них недоброго взгляда. Кажется, они хоть и были старше, но в глаза его смотреть не хотели. То ли опасались, то ли взгляда выдержать не могли. Слава богу, гопники не тронули его. Просто ушли, сказав то, что хотели. А я полетела к нему, не понимая, что происходит.

— Дима! Кто это? Что они хотели?! — воскликнула я.

— Фигня, — поморщился он. — Я у одного типа тачку поцарапал. Бабки теперь хочет.

— Много? — выдохнула я.

— Неа, ерунда, — отмахнулся Дима. — У меня есть, отдам.

— А этих зачем послал?

— Сам приходить побоялся, — рассмеялся он. — Решил корешей отправить. Придурки. Думали на понт взять, что ли?

Дима обнял меня, и я прильнула к нему, понимая, что мои пальцы все еще дрожат, а сердце колотиться, как после бега. Я действительно испугалась.

— И что, ты правда отдашь? — спросила я, обнимая его за спину.

— Надо бы. Не переживай, малышка, — прошептал он мне в волосы. — Я все решу.

И я поверила.

На дачу мы поехали в пятницу, после уроков — вшестером, как и договаривались.

Мама отпустила меня, но с условием, что я постоянно буду на связи. Еще и Диме позвонила — попросила присматривать за мной. А вот Дилару родители отпускать категорически не хотели, и ей действительно пришлось врать, что она будет ночевать у меня.

У парней, конечно же, таких проблем не возникло. Единственно, отец Вала, который дал разрешение потусоваться на даче, поставил условие — никакого алкоголя. И сказал, что попросил соседа, который жил в доме напротив, присматривать за нами. «Хоть одно замечание от него — и я сразу приеду», — сказал отец Вала, и тот всю дорогу негодовал. Его девушка успокаивала подруга — веселая брюнетка с пышными формами и громким смехом. Ее звали Рита, и она училась в соседней школе.

На дачу мы поехали на электричке. Я сидела у окна, и всю дорогу пялилась в него, рассматривая сначала пригород, а потом природу — она почти ничем не отличалась от природы в родном городе, разве что лесов было меньше, а полей — больше. Деревья вдоль железной дороги стояли красивые — золотые и багряные, и в их кронах играло октябрьское солнце. А я снимала их на камеру, думая, что это, наверное, самая лучшая осень в моей жизни. Тепло Димы, сидевшего рядом, было тому подтверждение.

Путь до нужной станции занял около сорока минут. И когда мы оказались на платформе, первое, что я почувствовала чудесный аромат хвои и смолы. Оказывается, дачный поселок находился по соседству с сосновым бором — чтобы попасть к домам, нужно было пройти по нему. Мы шагали по гравийной дороже — изредка под ноги попадались шишки. Разговаривали, шутили и смеялись. А на душе было тепло и легко. Впрочем, не только душе было легко, телу — тоже, ибо все вещи тащили парни. А мы с девчонками шли впереди и делали селфи. Как сказала Рита, селфи на фоне вьючных животных, подразумевая парней. Вал услышал и обиделся. Они с Ритой поругались, но почти сразу же помирились.

Дача родителей Вала мне понравилась. Это был большой двухэтажный дом, облицованный коричневым сайдингом, с широким крыльцом и уютной верандой. Находился он на вершине холма, и вид с участка открывался чудесный — было видно и другие дома, и бор, и даже кусок железной дороги вдалеке. А еще тут отлично было слышно поезда.

— Заходите! — гостеприимно распахнул дверь Вал, и мы очутились внутри дома. Нам с Диларой выделили отдельную комнату на втором этаже — небольшую, но уютную, с одной двухспальной кроватью. Там же во второй комнате поселились Вал и Рита. А Леху и Диму отправили спать на первый этаж — в спальне внизу кровати были отдельные.

Мы с девчонками разложили вещи — не сговариваясь, взяли кучу всего, когда как парни минимально ограничились ими.

— Я все думал, что тащу на горбу? — возник в проеме нашей комнату Леха. — А это она целый гардероб взять решила.

— Я просто взяла несколько теплых вещей, — отмахнулась Дилара. — И две пары обуви.

— Зачем две-то?

— Одни кроссовки для леса, другие — для нормальных дорог, — не растерялась подруга. — Вдруг мы в приличном месте гулять будем?

— А вечернее платье не взяла? — вкрадчиво поинтересовался Леха.

— А надо было?

— Ну конечно. Вдруг мы на прием пойдем?

Леха захохотал, а Дилара кинула в него розовой футболкой, которую не успела повесить на спинку стула. Парень не растерялся и напялил футболку на себя, поверх рубашки. Она смешно обтянула его торс.

— Сними, растянешь! — заверещала Дилара.

— Чего я тебе там растяну? — хмыкнул Леха. — Мы по комплекции одинаковые!

И словно в доказательство поднял вверх напряженные руки, будто показывая бицепсы.

Я захихикала. Худенькая Дилара была меньше его раза в полтора.

— Сними! Сейчас же! — топнула она ногой.

— Мне к лицу розовый, девочки? — продолжал дурачиться Леха. Но тут раздался треск — футболка разошлась по швам прямо подмышкой. Дилара едва не заревела от обиды.

— Ну вот! Ты ее порвал! Я же сказала, сними! Это футболка из лимитированной коллекции! Таких больше нет!

— А зачем ты такую вещь на дачу брала-то?! — изумился Леха, стягивая футболку.

— Чтобы красивой быть!

— Ты и так красивая, — серьезно сказал он, подходя к ней и обнимая.

Дилара шмыгнула носом, но, кажется, оттаяла. Не просто позволила обнять себя, но и положила голову Леха на плечо.

— Я тебе другую куплю. Или эту зашью? Хочешь? — спросил он со вздохом.

— Нет… Хочу, чтобы ты сходил со мной в магазин и помог платье на мамин день рождения выбрать, — сказала Дилара. Вот хитрая какая, а! Знает ведь, что Леха терпеть не может магазины. Особенно — с одеждой. Но ему пришлось согласиться.

— Только давай пробудем там не больше двух часов, ладно?

— Трех.

— Двух с половиной…

— Ладно, — милостиво согласилась Дилара.

— Вы такие милые, — сказала я с улыбкой и вышла из комнаты — они начали целоваться, а я не хотела их смущать.

На первом этаже Вал топил печку — в доме все-таки было прохладно. Рита морально поддерживала его, а Дима сидел на стареньком, но удобно диване и качал головой.

— Ты идиот, Вал! Не так надо!

— Я сам знаю, как.

— Окей, делай, как знаешь сам.

Я села рядом с Димой, и он по привычке положил мне руку на плечо.

— Что такое? — спросила я, с интересом глядя на Вала, сидящего на коленях перед печкой.

— Этот дебил не умеет топить.

— А ты?

— Умею. В детстве часто у бабки в деревне был.

— А сейчас не ездишь? — спросила я.

— Ее в живых давно нет. Да и дом, наверное, сгнил, — ответил Дима. Он сказал это каким-то совершенно обыденным голосом, и я подумала, что это страшно — привыкнуть к тому, что никого нет, и ты всегда одинок.

Конечно же, Дима оказался прав — еще немного, и в доме появился дым и стало пахнуть гарью. Вал стал психовать, потому что не понимал, что делать, и в итоге печкой все равно пришлось заниматься Барсову. Впрочем, руки у него действительно были золотые. Дым выветрился, печка стала топиться, а воздух прогреваться.

Парни решили заняться мангалом, а мы с девчонками пошли гулять. Сначала шатались по дачным улицам, затем ушли в бор, полной грудью вдыхая чистый хвойный воздух. Когда мы вернулись, было уже темно, а с участка вкусно пахло шашлыками.

Честно говоря, я даже не удивилась, узнав, что готовил их по большей части Дима. И, надо сказать, получилось у него великолепно.

Мы вшестером сидели на улице, жарили на костре маршмэллоу, пили растворимый какао и разговаривали. Вал притащил несколько пледов — нам с Димой достался один на двоих. Мы сидели плечом к плечу, накрывшись одним пледом и держась за руки.

На небе сияли звенящие звезды, а вдалеке сияли огни ночного города, из которого мы вырвались. Воздух был наполнен прохладой, и уютно трещал костер. Его тепло согревало нас, а отсветы освещали лица.