— Н-нет, — ответила Дилара. — Все хорошо.

Леха отобрал у нее кофе и усадил на лавочку, с которой открывался вид на реку. Заставил сделать пару глотков — кофе оказался крепким, в меру сладким и с вишневым сиропом. Только несмотря на эту сладость, в душе все равно было горько. Из-за несправедливости, из-за ощущения собственной слабости, из-за старых воспоминаний.

Дилара отвернулась, чтобы Леха не увидел ее слез. Не хотела плакать при нем. Но он все понял.

— Все хорошо, — теплым голосом сказал парень и положил руку на ее плечо. — Не плачь. Ну пожалуйста, а?

— Я какая-то жалкая, — прошептала Дилара, прижимаясь к нему. — Не умею себя защищать. Что тогда, что сейчас…

— А что было тогда? — поднял бровь Леха. — Расскажи?

Дилара замотала головой. О таком говорить было слишком неловко, больно. Старые воспоминания, от которых она так бежала, царапали душу, терзали сердце.

— Они тебя обижали? — осторожно спросил Леха. — Кто они вообще такие?

— Тина — моя бывшая одноклассница, — Дилара сильнее сжала стаканчик с кофе, который держала в руках. — Она ненавидела меня. Буллила.

— Из-за чего? — нахмурился Леха.

— Из-за национальности, — нашла в себе силы признаться девушка. — Говорила, чтобы я проваливала туда, откуда приехала. Ну и называла… Не хочу повторять. Мерзкие слова. А остальные слушались ее. Как у нас в классе слушаются Малиновскую.

— Вот уроды, — тихо сказал Леха. — Таких давить надо в зародыше. Что было дальше?

В его голосе не было осуждения и жалости тоже не было. Зато было тепло.

— Они доставали меня, — призналась Дилара. Слова давались ей нелегко. И слезы блестели в ее глазах, словно осколки. — Обзывали, вечно портили вещи. Или прятали. Как-то спрятали шапку в мороз, и я пошла без нее, потому что не могла найти. Потом Тина и ее подружки стали забирать у меня деньги. Я не выдержала. Ушла из той школы. Перевелась в нашу. Я, наверное, жалкая, да?

— С чего вдруг? Ты же не виновата, что вокруг тебя были дебилы, — хмыкнул Леха. — Вот они точно жалкие. Твоя бывшая одноклассница успешно деградирует в одноклеточное. Не заметила, что она и ее дружки были бухие? Я таких, как они, знаешь, сколько видел? Это сейчас они борзые, а потом у прохожих мелочь просить начнут, чтобы нажраться. Просто забей на них.

— Я старалась забыть обо всем. И в новой школе все было хорошо, пока… Пока меня не объявили крысой. — В голосе Дилары послушалась усталая насмешка. — Я больше всего на свете боялась снова стать изгоем. И стала. Иронично, правда?

— Ты защищала подругу, — заметил Леха, так и не убирая руки с ее плеча. — Это было круто. Сначала мне было все равно. А потом я подумал, что ты смелая.

Дилара благодарно улыбнулась ему.

— Или глупая.

— Я бы за своих друзей тоже порвал. Так что ты правильно поступила. А эта твоя Миланья или как там ее? Милана? Короче, она дура. Я же знаю, что она тебя кинула, — вдруг сказал Леха. — Она вообще мерзкая девка.

— Почему? — удивилась Дилара.

— Ну… Не хотел тебе говорить, но пару раз слышал, как она о тебе отзывалась, — вдруг признался парень. — Типа, ты тупая как бревно. Зато родители богатые и все такое. О поступлении париться не надо.

— Что? — щеки Дилары вспыхнули. Она и подумать не могла, что Милана была способна на такое. Вот, значит, как. Тупая, как бревно? Замечательно.

— Прости, что говорю. Не надо было, — нахмурился Леха.

— Нет, надо. Тупая, значит? — сказала она, глядя на речную гладь. — А я ведь всегда старалась помочь ей. Покупала хорошие подарки на день рождения — мама всегда говорит, что на друзьях не экономят. Всегда принимала ее сторону, даже если Милана была не права. Действительно тупая, раз не замечала ее истинного отношения.

Стало обидно и горько. Неужели дружба была только с ее стороны? Зачем же тогда Милана общалась с ней? Ради чего?

— Такое тоже бывает. Просто забей на нее, — сказал Леха. — С Тумановой общайся, она вроде ничего. Ну и со мной.

— Почему ты позвал меня на свидание? — вдруг неожиданно спросила Дилара.

Леха заглянул ей в глаза и спокойно сказал:

— Потому что ты мне понравилась.

— Я ведь тупая, — прищурилась Дилара. Ей нравилась его прямота.

— Зато красивая, — вырвалось у него.

— Что значит «зато»? — возмутилась девушка. — Ты должен был сказать, что я не тупая! Что я умная и красивая одновременно!

Она в шутку стала бить его по плечу, а он с хохотом начал ловить ее за руки и, в конце концов, победил. Все-таки был сильнее. Леха обнял Дилару, прижался щекой к ее виску, и она вдруг подумала, что сейчас растает от нежности. Леха сильный и добрый. И какой-то уютный.

— Ты не такая как остальные, — сказал он тихо. — Смелая. Люблю таких.

Дилара улыбнулась и повернулась к нему — между их лицами были жалкие сантиметры. Она не могла перестать смотреть на его губы — четко очерченные, красивой изогнутой формы. И вдруг подумала, что, должно быть, они жесткие. И целуется Леха наверняка грубовато. Только почему ей так хочется коснуться их? Понять, какие они на самом деле? Почему так тянет к нему?

Леха убрал за ухо прядь ее темных волос и улыбнулся.

— Будешь моей девушкой? — вдруг спросил он. — Хочу с тобой встречаться.

Дилара ошарашенно взглянула на Леху. Ее глаза расширились. Первое свидание — и он предложил ей стать его девушкой? Как так? Зачем? Почему? Что происходит?

— Мы ведь даже не целовались, — ляпнула она от шока первое, что пришло ей в голову.

— Так исправим, — ответил Леха и потянулся к ней за поцелуем. Положил ладонь на ее щеку и коснулся губ, заставляя их раскрыться.

Дилара снова оказалась не права. Леха целовался настойчиво, но безумно нежно. Бережно обнимал ее, гладил по длинным распущенным волосам и был таким мягким, что страх окончательно растворился. Девушка обнимала его за спину и самозабвенно отвечала на поцелуй.

Касаться Лехи было так странно, но в то же время безумно приятно. Она чувствовала, как под толстовкой напрягаются мышцы его плеч, ощущала жар, исходящий от тела, наслаждалась рванным дыханием. Дилара никогда не целовалась на людях, но сейчас ей было все равно — главное, что рядом был этот человек. А что скажут другие — плевать!

Леха отстранился от нее и звонко чмокнул в нос, заставив улыбнуться.

— Ну что? — усмехнулся он. — Я тебя поцеловал. Встречаться-то будем?

— Я подумаю, — ответила Дилара, хотя все внутри кричало: «Да! Да! Да!»

— И долго будешь думать? — нахмурился парень.

— Я уже подумала! — объявила Дилара и хитро взглянула на Леху.

— И? — вопросительно поднял он бровь.

— Я согласна.

— Окей. С этого дня ты моя девушка, — кивнул Леха. — Если что, я типа ревнивый. Так что не строй никому глазки. Кроме меня, конечно.

— Это смотря как ты будешь себя вести, — хихикнула Дилара, чувствуя себя счастливой, несмотря на события последних дней. — Между прочим, я тоже ревнивая. Увижу, как флиртуешь с другими девчонками, тебе крышка.

— Договор. — Леха протянул ей кулак, и Дилара стукнула его своим кулаком. Они дали обещание не замечать никого, кроме друг друга.

Леха потащил ее дальше гулять по набережной. Купил мороженое — один здоровенный вафельный рожок с несколькими шариками. Дилара захотел с клубникой и фисташками, а он — с шоколадом и вишней. Они гуляли, смеялись, ели одно мороженое на двоих и снова целовались. И этот поцелуй — со вкусом мороженого — Дилара поклялась никогда не забывать. А еще поняла, что не хочет быть тупой в его глазах.

Они гуляли до самого вечера, и Леха проводил ее до дома. Ну, почти до дома. Дилара остановилась за два дома от собственного. Не хотела, чтобы родители случайно увидели их вместе. Переживала, что они будут против их общения.

— Спасибо за этот день, — сказала она, думая, что не хочет отпускать его руку.

— Было круто, — кивнул Леха.

— Спасибо, что защитил меня, — искренне поблагодарила его Дилара. — Мне было приятно.

— А разве я мог иначе? — вскинул он брови. — Таких уродов, как эти, нужно учить. Не бойся их. Ты под моей защитой.