Потом случился Артём. Смазливый белобрысый болван. Я было заволновался, что он отобьёт мою девочку, но обошлось. Выбросила его, как протухший пудинг. Моя умница.

Но свято место пусто не бывает. Она сдружилась с этим идиотом Ником, чтоб его болото засосало. То они готовы были растерзать друг друга, то любезничают, вместе в кино ходят, за ручки держатся. Наблюдать, конечно, противненько, но приходится. В любой момент я был готов выскочить из засады и вмазать обидчику моей богини. А там уже и в дамки выйду. Но обидчики, как назло, ни разу не вылезли. Зато два голубка решили уединиться на ночь глядя в школе.

Идти за ними как-то не тянуло. Мне и так хватило спектакля. Поэтому бродил вокруг школы, как дурак, обдумывал стратегию. Так и наткнулся на директорскую сумасшедшую дочку. Кто ж знал, что она решила устроить? Даже и мысли не было. Думал, вот она, доля директорского отпрыска, по вечерам в школу мотаться.

Не хочу даже вспоминать, что я почувствовал, увидев полыхающие шторы на окнах. Думал: все, нет богини моей, сгубили, уроды. К счастью, обошлось. Однако не зря вокруг школы болтался, узнал, кто эту кашу заварил. Вот и пригодился моей красотке Ли.

И, конечно, никогда не забуду ее первый телефонный звонок мне. Позвала встретиться. Не верю своему счастью! На крыльях любви бегу на место встречи.

Горько смотреть на ее руку в гипсе. Своими руками бы придушил эту Стеллу, пропади она в текстурах. Никита, этот гнойник вездесущий, накрутил мою девочку, запретил ей мстить Стелле. Но она, конечно, одумалась. В этой красивенькой головке все-таки что-то имеется. А значит, голубки в ссоре. И к кому же моя дорогая Ли бежит? Правильно.

— Привет.

Улыбаюсь до ушей. Ее «привет» равносилен целой бочке пива. Башка так и кружится, честное слово.

— Хорош лыбиться, — ворчит моя ненаглядная. — Дело есть.

Мгновенно трезвею и готовлюсь слушать.

— Решилась все-таки? Кому мне рассказать? Сразу полиции?

— Притормози, — мурлычет Ли и жмётся ко мне поближе, — не так быстро. Про поджог никто не должен узнать.

— Как это так? — искренне возмущаюсь я.

— Видишь это? — Ли показывает на безжизненно свисающую руку в гипсе. — Мне больно. Хочу, чтобы ей тоже было больно.

Округляю глаза. Это все, конечно, здорово, но бить девчонок я не привык. Как-то не в моих это правилах, да и мамка бы не одобрила.

— Да нет! — улыбается она. — Не о том ты подумал, глупенький. Я говорю не о физической боли. Ты, кстати, знаешь, что ты нравишься Стелле?

Закатываю глаза. Кто ж этого не знает? Очевидные вещи говорит моя лапуля. Улыбается ещё шире.

— Хочу, чтобы ты встречался с ней.

Меняюсь в лице, демонстративно отворачиваюсь.

— И это твой план? Типо, думаешь, встречаться со мной — наказание?

— Да ну нет же, дослушай до конца, — нетерпеливо продолжает Ли. — Она получит то, что хочет. Ты сделаешь ее звездой школы, а ты можешь, я знаю…

Снова играет бровями и заговорщицки подмигивает, куколка моя. Потом резко ее лицо становится непроницаемым, она не смотрит на меня, но я физически ощущаю, как мое тело испуганно отклоняется в сторону. Иногда в ней будто бы срабатывает переключатель, лицо превращается в восковую маску, взгляд неподвижный, тяжелый, будто бы она несёт на плечах всю грязь этого мира. В такие моменты мне не хочется быть ее парнем. От одной этой мысли бросает в дрожь.

— Одна из самых ужасных вещей, которую может человек сделать другому, — металлическим голосом выдаёт Ли, — дать ему великую надежду, а после — отнять ее.

— Пресвятая материнская плата… — бормочу я, театрально прикладывая руку ко лбу.

Ли ухмыляется. Моя богиня вернулась, она не робот, какая радость!

— И ты это сделаешь, — мягко добавляет она, и я знаю, что она права. Да ради неё я сделаю, что угодно.

Напряжение потихоньку спадало. Я перестал видеть во сне огненные столбы и слышать крики Ли. Настроение улучшалось. В целом, все стало, как обычно, за исключением того, что у нас были каникулы, внезапные затяжные каникулы! А это означало только одно: никакой школы, сплошное безумие. Каждый день мне прилетали сообщения в социальных сетях: меня звали на тусовки, на пикники, даже на сборища в подъездах.

Одноклассники праздновали свою неожиданно обретенную свободу, как могли. Но я оставался в стороне. Мне не хотелось веселиться. Я думал о Ли. И о Стелле. Ни с той, ни с другой я не общался некоторое время. Ли, кажется, меня избегала. Стелле же я сам не мог заставить себя позвонить. В любом случае, она, наверняка, сидит под замком, отбывает свое наказание. Разумеется, я переживал за обеих, но ничего не мог с этим поделать.

— Ты просто обязан пойти со мной, — заявляет Артем, швыряя в корзинку батон хлеба.

— Что ты начинаешь, я же уже пошел.

— Ты прекрасно понял, что я не о магазине. Сегодня будет нечто грандиозное. У Владоса предки сваливают за город! Понимаешь, куда всё идет?

— Всё идет к Владосу домой, я полагаю, — неохотно отзываюсь я.

Честно говоря, понятия не имею, кто этот самый Владос, да и начихать мне. Такие тусовки не про меня.

— Ты правильно полагаешь, брат мой. И ты идешь со мной.

После этой жуткой истории с пожаром, Артем приклеился ко мне, как банный лист. Стал со мной здороваться по утрам, да что там здороваться! Стал брать меня на тренировки по футболу. Отец, конечно, находил причины, чтобы не ходить вместе с нами. Общаться сразу с двумя сыновьями для него — чересчур. Никто из нас и не обижался. Оказалось, что мы друг с другом неплохо ладим. Открытие, конечно, великое, но эта грядущая тусовка по-прежнему мне не по душе, и я продолжаю отнекиваться.

Артем шутливо бросает в меня яблоком, и я перехватываю его в воздухе.

— Отличный бросок! — уважительно замечаю я.

— Поймал тоже просто великолепно! Мы долго будем обмениваться любезностями? Может, уже признаешься, в чем дело? Девчонок испугался? Как накинуться на тебя, да?

Опускаю глаза и взъерошиваю волосы. Полная фигня. Но Артем отчасти прав.

— Тебе надо с ней поговорить. Ты ведь это понимаешь? Ну, ходил ты к ее матери, что с того? По-моему, поступил, как джентльмен. И в кого ты такой, интересно?

Смеется. Я присоединяюсь к нему. Мы оба думаем об отце, и наш смех звучит натянуто и не убедительно.

Да, я рассказал ему о том, как нанес визит матери Ли. Да и вообще о многом рассказал. Про интернат, про то, как изменялись наши отношения со Стеллой. Да и о многих других личных вещах. Умолчал только о том, что сделала Стелла. Хватает этого мерзкого поклонника Ли — Эдика. Лишние свидетели ни к чему.

Струсил я, что уж говорить. Обещал самому себе разобраться во всем, помочь Стелле, убедить мать Ли не отправлять ее в интернат. И что сделал? Ни-че-го. Сидел дома и изливал душу брату. Такой я молодец.

— Боишься, что Ли порвет с тобой? — продолжает наседать Артем, но делает это красиво, мягким тоном, даже руку мне на плечо положил.

— Боюсь, что ее там не будет, — честно отвечаю, — и вообще больше не будет.

***

— Ну вот, а ты боялся! — Артем уже опрокинул рюмочку какой-то зеленой жидкости, и его глаза разгораются. Удалось же все-таки притащить меня сюда!

Он кивает головой в сторону шумной компании. Первым делом я останавливаю взгляд на Ли, на ней белый блестящий комбинезон, рука все еще в гипсе, но она этого будто не замечает, улыбается, общается со сверстниками. Рядом с ней злополучный Эдик в белой сверкающей рубашке, идеальное дополнение к образу Ли, вот ведь самоуверенный тип!

— Паренек очень старается, — будто бы прочитав мои мысли, смеется брат, корчит мину и трясет ладонью в воздухе, что в переводе означает: «без шансов».

Кроме Ли и Эдика в этой шайке еще Эрик, его братец-близнец, и, я от изумления чуть язык не проглатываю, Стелла, собственной персоной! Она тоже замечает меня и поспешно отводит глаза. Я решительно шагаю к этой компашке и беру Ли под локоть: