Верной убедил его, что эта старомодная точка зрения тем не менее имеет свои достоинства. Брайан преуспел в жизни, обрел – по крайней мере внешне – уверенность и довольство собой. Конечно, хорошо было бы отыскать одного или обоих настоящих родителей, но, с другой стороны, это могло бы принести огромное огорчение. Вдруг они ему не понравятся? Вдруг окажется, что они его просто бросили?

Однако назойливое стремление выяснить свои корни постоянно усиливалось, подогреваемое сознанием, что шансы найти настоящих родителей сокращаются с каждым годом.

– Я ужасно огорчен известиями, Брайан, и тем, что до сих пор не сумел повидаться с тобой. Мне надо было быть в суде.

– Конечно, Роберт. Ничего страшного. У меня была куча дел.

– Невозможно поверить, правда?

– Да. – Бишоп не знал, стоит ли говорить о Софи Харрингтон. Отчаянно хотелось кому-то открыться, но в то же время он чувствовал, что не стоит этого делать, по крайней мере сейчас.

– Как ты себя чувствуешь? Справляешься?

– Почти, – скупо улыбнулся Бишоп. – Застрял в Брайтоне. Меня еще несколько дней не пустят домой. Полиция не хочет, чтобы я возвращался в Лондон, поэтому приходится оставаться здесь и все-таки как-то вести дела.

– Если тебе нужен ночлег, мы с Триш тебя приютим.

– Спасибо, все в порядке.

– Ты имеешь какое-то представление о случившемся? О том, кто совершил это жуткое преступление?

– Судя по тому, как со мной обращаются, полиция думает, что это я.

Их глаза на мгновение встретились.

– Я уголовных дел не веду, Брайан, но знаю, что ближайшие родственники всегда являются главными подозреваемыми почти во всех делах об убийстве до полного исключения такой возможности.

– Знаю.

– Тогда пусть тебя это не беспокоит. Чем скорее тебя исключат, тем скорей установят убийцу. Кстати, где сейчас дети? – Адвокат успокаивающе поднял руку. – Извини, не хочу вмешиваться…

– Да нет, конечно, я понимаю. Макс с приятелем на юге Франции, Карли у кузенов в Канаде. Я говорил с обоими, посоветовал не возвращаться, потому что они мне ничем не помогут. Как я понял, пройдет около месяца, прежде чем я смогу… прежде чем коронер разрешит… – Выдохшись, он совсем сбился.

– Увы, тут масса формальностей. Бюрократия. Официальные правила. Ничего хорошего, когда хочется остаться в одиночестве, со своими раздумьями.

Бишоп кивнул, вытащил носовой платок, вытер глаза.

– Поэтому мы с тобой должны кое-что прояснить. Не возражаешь, если приступим?

– Нет.

– Во-первых, насчет имущества и капитала Кэти. Не знаешь, она оставила завещание?

– Тут такое непонятное дело. Полиция меня спрашивала насчет страхового полиса на три миллиона, который, по их утверждению, я получил на имя Кэти.

Адвокат не обратил внимания на прозвучавший телефонный звонок, глядя в глаза Бишопу.

– А ты его не получал?

– Нет. Никогда… Насколько могу припомнить, а я прекрасно помню, что нет.

Вернон задумался.

– Ты ведь недавно перезакладывал дом на Дайк-роуд-авеню? Чтобы получить наличные на неотложные нужды?

– Перезакладывал, – подтвердил Бишоп.

Дела в компании шли хорошо, но, по иронии судьбы, слишком уж хорошо, порождая проблемы с потоком наличности, с которыми сталкиваются многие быстро растущие деловые предприятия. Сначала он сам финансировал дело вместе с несколькими состоятельными друзьями, вкладывая относительно небольшие наличные деньги. Недавно, выходя на другой уровень, пришлось пойти на значительные инвестиции в новые технологии, помещения, наем опытного персонала. Бишоп с друзьями решили лучше сами найти деньги, чем делать займы или искать другие способы финансирования, и он внес свою долю, перезаложив дом.

– Обычно залоговые компании требуют страховой полис, покрывающий крупную ссуду… Может быть, так ты и сделал?

Возможно, адвокат прав, думал он. Залоговая страховка о чем-то туманно намекает. Только сумма несообразная. И в документы нельзя заглянуть – они находятся в чертовом доме.

– Может быть, – с сомнением вымолвил Бишоп. – Да, Кэти составила завещание, очень короткое. Я один из распорядителей, вместе с моим бухгалтером Дэвидом Краучем. Оно лежит дома.

– Правда, я и забыл. У нее ведь были какие-то средства? Она получила немалую компенсацию после расторжения предыдущего брака. Не помнишь, что сказано в завещании?

– Помню. Она отписала несколько тысяч родителям, но, так как была единственным ребенком, почти все оставила мне.

В голове Роберта Вернона прозвучал тревожный звоночек. Он чуть-чуть нахмурился – но Бишоп этого не заметил.

– Восемнадцать тридцать, понедельник, седьмое августа, – отрывисто говорил Грейс, испытывая для разнообразия победоносное чувство. – Второй совместный инструктаж по операциям «Хамелеон» и «Мистраль».

Название «Мистраль» для расследования убийства Софи Харрингтон произвольно выбрал полицейский компьютер. Конференц-зал в Суссекс-Хаус заполнился до предела, офицеры полиции и вспомогательный персонал сгрудились за столом на стоявших впритык стульях. Царила атмосфера ожидания, накаленная до электрического напряжения. Кондиционеры впервые нормально работали.

Грейс быстро резюмировал полученные результаты и объявил в заключение:

– Рад сообщить, что сегодня произошло несколько важных подвижек. – Он взглянул на долговязого молодого отца, констебля Ника Николла. – С кого начнем?

Николл, без пиджака, в расстегнутой у ворота рубашке, с распущенным галстуком, начал читать по блокноту:

– Сегодня в одиннадцать часов утра я беседовал с мисс Холли Ричардсон на месте ее работы, в агентстве по общественным связям «Риджент», в Брайтоне, дом шестнадцать на Трафальгар-стрит. Она объяснила, что училась вместе с мисс Харрингтон на секретарских курсах и с тех пор они оставались близкими подругами. Мисс Ричардсон сообщила, что Софи по секрету призналась ей в близких отношениях с Брайаном Бишопом на протяжении приблизительно полугода. Софи рассказала, что в последнее время Бишоп порой грубо с ней обращался, что ее пугало. Все чаще предъявлял садистские и извращенные сексуальные требования. – Он вытер лоб и продолжил, перевернув листок: – Техник из здешнего отделения компании «Телеком» Род Стэнли, который проверял мобильные телефоны мисс Харрингтон и Брайана Бишопа, сообщил мне, что оба ежедневно и по многу раз перезванивались друг с другом за указанный период. Самый последний звонок мисс Харрингтон мистеру Бишопу был сделан в шестнадцать пятьдесят одну в пятницу, за несколько часов до предполагаемого времени ее смерти.

Грейс поблагодарил его и обратился к крепко сбитому Гаю Батчелору.

Сержант рассказал собравшимся об обращении Брайана Бишопа за наличными к инвесторам своей компании «Интернэшнл ростеринг солушнс», сказав в заключение:

– Хотя предприятие расширяется и дела ведутся хорошо, Бишоп по уши в долгах.

Все отлично поняли важность этого сообщения. Потом он взорвал главную бомбу, проинформировав обе бригады о криминальном прошлом Бишопа.

Грейс наблюдал за своими сотрудниками. В зале физически чувствовалось ощущение прорыва.

Потом он продемонстрировал на видеоэкране краткую запись беседы Нормана Поттинга и Альфонсо Дзаффероне с Барти Чанселором. По окончании просмотра Поттинг доложил, что разузнал о конкретной модели противогаза, обнаруженной на обеих жертвах. Производитель установлен, ожидаются сведения о количестве выпущенных противогазов и полном списке их поставщиков в Соединенном Королевстве.

Затем инспектор Дуиган рассказал о показаниях соседки, живущей напротив дома Софи Харрингтон, которая решительно узнала Бишопа на фотографии в «Аргусе» и охотно согласилась присутствовать на официальном опознании.

Театрально приберегая самое лучшее напоследок, Рой Грейс оглянулся на Беллу Мой.

Сержант предъявила фотографию номерного знака «бентли» Брайана Бишопа, сделанную камерой наблюдения на южном направлении шоссе М-23 неподалеку от аэропорта Гатуик в четверг вечером в двадцать три сорок семь. И подчеркнула, что, несмотря на подтвержденное алиби в Лондоне, машина Бишопа направлялась в сторону Брайтона, до которого оставалось не более тридцати минут езды, что вполне умещается в рамки предположительного времени убийства его жены.