Следующей выступала только что присоединившаяся к команде Памела Бакли – констебль лет тридцати, которую многие постоянно путали с Линдой Бакли из отдела семейных проблем, тем более что благодаря редкому сходству их вполне можно было принять за сестер. Обе блондинки, хотя Линда Бакли стрижется по-мальчишески коротко, а у Памелы стрижка длиннее и строже.

– Я нашла водителя такси, который вез Брайана Бишопа от «Отеля дю Вен» до «Лансдаун-Плейс», – начала Памела Бакли, заглянув в блокнот. – Его зовут Марк Такуэл, работает в компании «Хоув стримлайн». Он не помнит, чтобы Бишоп поранил руку.

– Не мог он пораниться незаметно для шофера?

– Мог, сэр, но не похоже. Я расспросила. Бишоп молчал всю дорогу. По мнению водителя, если бы он поранился, то что-нибудь обязательно сказал бы.

Грейс кивнул, делая пометки, не уверенный, что это ценная ниточка.

Затем Белла Мой подробно описала Кэти и Брайана Бишоп. Кэти производила не слишком хорошее впечатление. До Бишопа она была замужем дважды. В первый раз в восемнадцать лет выскочила за неудачливого рок-певца, развелась в двадцать два года, потом вышла за богатого брайтонского застройщика, с которым тоже рассталась через шесть лет, уже в двадцать восемь. Белла поговорила с обоими, и оба нелицеприятно заявили, что дамочка помешана на деньгах. Два года назад Кэти стала женой Бишопа.

– Почему у нее нет детей? – спросил Грейс.

– Когда жила с рок-певцом, сделала два аборта. У застройщика своих уже четверо было, он больше не хотел.

– Из-за этого она с ним развелась?

– По его утверждению, – кивнула Памела.

– Большое возмещение получила?

– Около двух миллионов.

Грейс сделал очередную пометку.

– С Брайаном прожили пять лет. Без детей. Почему – неизвестно. Надо у него спросить. Возможно, из-за этого у них возникли проблемы.

Следующим в списке значился сержант Гай Батчелор. Среди прочего ему было поручено тщательно обыскать брайтонский дом Бишопов после того, как закончат работу судебные следователи, и одновременно координировать действия.

– У меня есть кое-что существенное, – объявил Батчелор, подняв красную папку с пришпиленной сверху карточкой. Открыл, вытащил скрепленные листы с логотипом банка. – Криминалисты обнаружили в картотеке в кабинете Бишопа. Страховка жизни миссис Бишоп, оформленная полгода назад. На три миллиона фунтов.

В определенный момент жизни почти у каждого возникает Идея. Эврика! Она приходит по-разному, часто случайно или по интуитивной догадке. Александр Флеминг оставил в лаборатории на ночь бактерии и в результате получил пенициллин. Стив Джобс взглянул однажды на часы «Суоч» и понял, что выпуск разноцветных компьютеров – верный путь к продвижению продукции «Эппл» на рынке. Наверно, у Билла Гейтса тоже бывали такие моменты.

Иногда идеи приходят, когда вообще их не ждешь: лежишь в ванне, думаешь о том о сем, или не спишь среди ночи в постели, или просто сидишь за рабочим столом. И вдруг рождается идея, которой ни у кого никогда еще не было. Идея, которая приносит богатство, избавляет от повседневной рутины и дряни. Идея, которая изменяет жизнь и дает свободу.

Ко мне она пришла в субботу 25 мая 1996 года в 23.25. Я ненавидел свою работу инженера-программиста в одной компании в Ковентри, разрабатывающей коробки передач для гоночных автомобилей, и старался придумать, как склеить жизнь, а теперь, когда мне скоро стукнет тридцать три, понимаю, что все уже и так было склеено.

В этот день я возвращался после гнусного недельного отдыха в Испании в чартерном самолете, который неожиданно приземлился в связи с забастовкой, объявленной персоналом аэропорта в Малаге.

Служащие пытались устроить нас на ночь в отели, но ничего не вышло. Одна девушка из чартерной компании старалась найти комнаты для 280 человек. Служащие других компаний пытались сделать то же самое для своих пассажиров. В целом набралось, пожалуй, три-четыре тысячи застрявших, и не было ни малейшей возможности всех разместить.

Я лежал на скамейке в зале ожидания, когда настал момент. Единственная компьютерная программа, установленная во всех отелях и на всех авиалиниях, решит все проблемы. Отели мгновенно получат огромную прибыль, авиакомпании мигом избавятся от кошмаров. Потом я задумался о других ее применениях, кроме задержанных рейсов. Она подойдет любой организации, которой необходимо найти место для большого числа людей, и любой организации, способной его предоставить. Туристические агентства, тюрьмы, больницы, службы, спасения при катастрофах и стихийных бедствиях, вооруженные силы – вот лишь некоторые из потенциальных клиентов.

Я нашел свою золотую жилу.

Прилив накатывался на побережье Брайтона и Хоува, но между галечным пляжем и пенистыми бурунами прибоя еще оставалась широкая полоса, обнажившаяся при отливе. Почти в половине девятого солнце быстро спускалось к горизонту, однако на берегу было полно людей.

Сладкий дымок мяса, готовившегося на жаровнях, смешивался с запахом соли, водорослей, смолы. В неподвижном теплом воздухе плыли звуки окаменевшего духового оркестра, игравшего на променаде. Двое голеньких детишек копали грязь пластмассовыми лопатками с помощью плотного, сильно обгоревшего на солнце мужчины в кричащих шортах и бейсбольной кепке, который добавлял очередной слой песка к уже великолепному песочному замку.

Двое юных влюбленных в шортах и футболках брели босиком по прохладной сырой полосе отлива, наступая на спиральные следы пескожилов, перевернутые ракушки, плети водорослей, старательно обходя ржавые банки, бутылки, пустые пластиковые упаковки, крепко держась за руки, останавливаясь на каждом шагу для поцелуя, держа в свободной руке сандалии.

Беспечно улыбаясь, миновали пожилого мужчину в мятой белой, низко нахлобученной шляпе, который широко водил перед собой металлоискателем, держа его в дюйме над поверхностью песка. Прошли мимо юнца в расстегнутой рубахе, резиновых сапогах и штанах цвета хаки, копавшего червей для наживки садовой лопаткой и стряхивая их в каучуковое ведерко. Рядом стоял садок для рыбы.

Недалеко впереди чернели руины Западного причала, фантастической скульптурой вздымавшегося из бездны в меркнувшем свете. Вода прибывала быстрее, настойчивей с каждой минутой, прибой становился все выше и громче.

Волна вдруг всплеснулась, окатив голые девичьи ноги; девушка взвизгнула, пытаясь оттащить друга к берегу.

– Бен, я вся вымокла!

– Какая ты рохля, Тамара, – пробурчал он, крепко держась на ногах под ударом второй волны, которая накатила еще выше, и третьей, поднявшейся почти до колен. Махнул на горизонт с багровым солнечным диском: – Смотри, какой закат. Когда солнце опустится за горизонт, появится зеленая вспышка. Никогда не видела?

Она смотрела не на солнце, а на бревно, вертевшееся в прибое. На бревно с длинными светлыми прядями водорослей на одном конце. С ревом плеснулась большая волна, затягивая бревно назад. И когда оно перевернулось, девушка мельком, на долю секунды увидела лицо… руки, ноги… Вдруг сообразила, что за бревном тянутся вовсе не водоросли – человеческие волосы.

И закричала во весь голос.

Бен выпустил ее руку, бросился в воду. Волна ударила в колени, окатила с ног до головы, забрызгала стекла очков. Тело снова перевернулось – обнаженное женское тело с наполовину съеденным лицом, с восковой кожей. Его уносило, свои права на него предъявлял океан, как бы ненадолго выставив на обозрение.

Юноша рванулся вперед, вошел в воду по бедра, сплошь мокрый после очередной волны, схватил тело за руку, дернул. Кожа на ощупь холодная, скользкая, как у рептилии. Содрогаясь, он продолжал решительно тянуть. Сложение хрупкое, но под тягой океана тело словно наливалось свинцом. Пошло какое-то жуткое перетягивание каната.

– Тамара! – крикнул он. – Зови на помощь! Набери на мобильнике три девятки!