Говори после этого о куче дерьма!

Ну, согласно продюсеру, приславшему сценарий по электронной почте два дня назад, его отправили Энтони Хопкинсу, Мэтту Деймону, Лоре Линней, его прочла Кира Найтли, режиссер Саймон Уэст, снявший «Лару Крофт» – ничего себе – и «Воздушную тюрьму», который ей по-настоящему нравится, видно снятый ради чистой забавы.

Конечно.

Поезд подземки влетал на станцию. Здоровенный растафарианец,[8] сидевший напротив в подключенных к плееру наушниках, судорожно сжимал колени и мотал головой в такт музыке. Рядом с ним дремал с открытым ртом пожилой мужчина с дымчатой шевелюрой. Сбоку от него молоденькая хорошенькая азиатка сосредоточенно читала журнал.

В дальнем конце вагона под болтавшейся ручкой и объявлением агентства по найму сидел какой-то плотно закутавшийся чокнутый придурок, в капюшоне и темных очках, длинноволосый и бородатый, уткнувшийся в газету, которые раздают даром в часы пик у входа в подземку. Время от времени он посасывал тыльную сторону правой ладони.

У Софи с недавнего времени вошло в привычку рассматривать всех пассажиров, отыскивая воображаемого смертника с бомбой. Еще одна рутинная автоматическая предосторожность, необходимая для выживания, вроде обычая оглядываться в обе стороны, прежде чем переходить дорогу. Впрочем, в данный момент правила на секунду смешались.

Она опаздывала, потому что надо было кое-что сделать, прежде чем выскакивать в город. Уже половина одиннадцатого, обычно она к этому времени уже час сидит в офисе. Увидела проплывшую мимо надпись «Грин-парк». Рекламные плакаты на стене с картинками и четкой печатью размылись, затуманились. Двери зашипели, открылись. Она вновь вернулась к распечатке, намереваясь за пару секунд просмотреть то, что ей помешали прочесть вчера вечером – но как помешали, господи помилуй! Боже мой, даже вспомнив об этом, она заледенела.

Перевернула страницу, стараясь сосредоточиться в жарком, душном вагоне, из которого надо выйти на следующей остановке – «Пикадилли». Явившись в контору, придется печатать отзыв.

До сих пор история развивалась так. Папа-мультимиллиардер, безумно любивший единственного ребенка – дочь двадцати одного года, скончавшуюся от передозировки героина, – нанял бывшего солдата-наемника, ставшего киллером. Киллеру открыт неограниченный счет за поиски и уничтожение каждого звена в цепочке, начиная с того, кто сажает маковые зерна, заканчивая тем, кто сбывал дочке смертельное зелье.

Рекламный слоган: самоубийственная страсть пересеклась со сбытом наркотиков.

Поезд подъезжал к станции «Пикадилли». Софи затолкала распечатку в прозрачную ярко-красную папку, сунула в рюкзачок между ноутбуком, новеньким, наполовину прочитанным справочником о туристических поездках на выходные и августовским номером дорогого журнала «Харперс куин». Журнал не совсем в ее вкусе, но любовник – приятель, как она его всем представляет, за исключением двух ближайших подруг, – намного ее старше, гораздо умнее, образованнее, поэтому она изо всех сил старается поспевать за последними писками моды, диеты и прочего, чтобы казаться самой продвинутой девочкой в городе, полностью отвечающей его планетарным претензиям.

Через несколько минут она широко шагала в удушающей жаре по теневой стороне Уордор-стрит. Кто-то ей когда-то рассказывал, что Уордор-стрит – единственная улица в мире, где обе стороны теневые, потому что приютили музыкальную и киноиндустрию. Она в это так до конца не поверила.

В свои двадцать семь лет, с длинными темными волосами до плеч, привлекательным личиком, вздернутым коротким носиком, Софи не была красивой по классическим меркам, но весьма сексуальной. На ней был легкий пиджак цвета хаки, светлая футболка, мешковатые джинсы и кроссовки. Сегодня ей до боли хотелось повидаться с приятелем. Когда доведется с ним встретиться? Она с острой ревностью знала, что нынче он дома, в постели с женой.

Понятно, что их отношения не приведут ни к чему, просто не хочется, чтобы он ее бросил, как свою первую жену, от которой у него двое детей. Но она все равно обожает его. И с этим ничего не поделаешь, черт побери.

Она его просто боготворит. Целиком и полностью. Даже двусмысленные отношения ей нравятся. Нравится его опасливая оглядка при входе в ресторан, нравится, что он начал следить, не заметил ли их кто-нибудь из знакомых, за много месяцев до того, как они впервые переспали. Нравятся сообщения по электронной почте. Его запах. Телесные соки. Неожиданные появления среди ночи в последнее время. Например, вчера. Он всегда приходит к ней в крошечную брайтонскую квартирку, что странно – у него квартира в Лондоне, где он живет всю рабочую неделю.

– Ох, проклятье, – тихо высказалась она, подходя к офисной двери. – Проклятье, проклятье, проклятье!..

Остановилась и набрала сообщение:

Отперла ключом дверь, наполовину поднялась по узкой лестнице, услышала два резких звонка, взглянула на дисплей мобильника, разочарованно прочитала сообщение своей лучшей подруги Холли:

«Нет, – подумала Софи. – Не хочу завтра идти на клевую вечеринку. Вообще никогда. Просто хочется…»

Чего хочется, черт возьми?

На дверях перед глазами висела эмблема: символическое изображение молнии на кинопленке, под которым темнели слова: «Блайндинг лайт продакшнс».

Она вошла в унылый кабинетик. Повсюду мебель из оргстекла, призрачные столы и стулья, аквамариновое ковровое покрытие, на стенах плакаты с кадрами из фильмов, в производстве которых иногда участвовала и компания. «Венецианский купец» с Аль Пачино и Джереми Айронсом; один из первых фильмов Шарлиз Тэрон, сразу переведенный на видео; лента о вампирах с Дугреем Скоттом и Сэффрон Барроуз.

За крошечной приемной, где стоял ее письменный стол и оранжевый диванчик, располагался открытый кабинет руководителя и главного юрисконсульта Адама. Наголо выбритый, веснушчатый, он горбился за компьютером, одетый в самую что ни на есть ужасающую рубашку, не считая той, в которой был вчера. Кроме него там сидел хладнокровный финансовый директор Кристиан, с глубокой сосредоточенностью вглядываясь в какой-то бесцветно-серый график на компьютерном мониторе. На нем, напротив, была рубашка из явно неисчерпаемой шелковой, баснословно дорогой коллекции – на этот раз кремовая – и шикарные замшевые туфли. Рядом с ним стоял черный каркас складного велосипеда.

– Доброе утро, ребята, – поздоровалась Софи.

Они в ответ помахали руками.

Софи была менеджером по развитию, а еще секретаршей: заваривала чай, прибирала в конторе, пока постоянная уборщица-полька сидела с маленьким ребенком. А также принимала посетителей в приемной. И заодно делала все прочее.

– Только что прочитала какую-то белиберду, – сообщила она. – «Рука смерти». Бред полный.

Никто не отреагировал.

– Хочет кто-нибудь кофе? Чаю?

На сей раз реакция последовала незамедлительно. Как обычно. Она вышла на кухоньку, налила чайник, включила, заглянула в банку с печеньем, где, как всегда, завалялось лишь несколько крошек. Сколько ни клади, прожорливые чайки склюют дочиста. Вскрывая пачку легкоусвояемого шоколадного печенья, взглянула на мобильник. Ничего.

Набрала номер.

Через несколько секунд он ответил, и сердце у нее замерло. Сказочный голос.

– Привет, это я, – сказала она.

– Я сейчас не могу говорить. Позже перезвоню. – Холоднее, чем камень.

Телефон замолчал намертво.

Она как будто позвонила кому-то чужому. Совсем не тому, с кем спала в одной постели, которого знала несколько часов назад. Ошеломленно посмотрела на аппарат, чувствуя глубоко в душе какой-то непонятный ужас.

Через дорогу от конторы Софи находилось кафе «Старбекс». Плотно закутанный придурок в капюшоне и темных очках, сидевший раньше в дальнем конце вагона метро, склонился к окошку, сунув под мышку бесплатную свернутую газету, заказывая скудную еду в фольге. Большую упаковку. Он не спешил. Поднес ко рту правую руку, присосался к тыльной стороне ладони, как бы приглушая слабую пульсирующую боль от жалящего укуса.